Русло прилетевшей реки, длиной около ста метров, мы преодолели быстро, благо, течение в СТИКСЕ редкое явление. Причалив к берегу, первым выпрыгнул Косой, начав подтаскивать лодку к песчаному пляжу, я присоединился к нему следом. Забрав наше имущество, мы двинулись вверх на пригорок, пройдя через небольшой кусочек хвойного леса, поросшего кустами.

Выйдя на открытую местность, я увидел несколько построек явно хозяйственного назначения, следы возделывания земли в виде небольшого количества грядок, деревянные сани возле небольшого домика так же намекали на обжитость территории. Косой попросил ждать здесь, а сам, забрав мой рюкзак, двинулся к бревенчатому дому, вернулся он, держа в руках уже рыболовную сеть.

Пока мы огибали остров на другую сторону, где расстояние до противоположного берега было намного больше и вдали едва виднелись деревья, Косой рассказал, что кластер этот прилетает с домом всегда зимой, иногда с припаркованными санями, а иногда лишь со следами на снегу, но всегда без хозяина. В доме есть несколько небольших бочек с разносолами, в одной из них солонина из диких животных, есть много крупы и макарон.

Косой аккуратно встал в полный рост и бросил сеть в воду, когда один конец сети погрузился, он, взявшись за второй, сказал, чтобы я грёб в сторону берега, но не торопился, а примерно за тридцать метров до него скомандовал сушить весла и помогать с сетью.

Косой развешивал сеть на штакетник, сооруженный недалеко от старого деревянного причала, я же тем временем переносил еще бьющуюся в руках добычу ближе к дому. Чистку рыбы я взял на себя, посмеявшись над вопросом Косого о наличии данного умения у меня, помимо языковых навыков, а он, к моему удивлению, стал сооружать костёр, принеся заранее нарубленные дрова из поленницы возле дома.

– Косой, а как же твари с нюхом и дым?

– Да сегодня им не до этого будет, видишь, вон уже что-то горит, – указал он в сторону города, где в небо подымался столб дыма, – к вечеру там вообще ад будет. Даже если унюхает, то не полезет через воду, зачем рисковать, когда тут целый кластер под боком.

Нанизанных на обточенные веточки кустарника карасей расположили по периметру костра, предварительно обсыпав специями и солью. Две более крупные рыбины были замаринованы и завернуты в фольгу, после чего Косой спустил их в подпол дома для вечерней готовки.

Приступали к трапезе уже под хорошо слышные выстрелы, иногда даже из автоматического оружия, количество дымных столбов тоже увеличилось, город неумолимо скатывался в хаос. Уплетая печеного карася, я взял себе на заметку, как можно разнообразить свой рацион, сети таскать, конечно, не вариант, но какой-нибудь складной вариант удочки можно, надо будет озаботиться этим.

Во время трапезы Косой поведал о дальнейших планах, а именно о том, что он уходит в другом направлении и не будет его примерно десять дней, за которые он сходит по своим делам, точнее, по делам своей организации, после чего вернется за мной. Если за две недели он не обернется, я должен буду рассчитывать только на себя, на всякий пожарный он указал направление на восток, в котором мне придётся пройти по Пеклу еще не менее двух сотен километров до относительно спокойных и еще столько же до обжитых кластеров. Не успел я над этим как следует задуматься, как он дал мне листок бумаги, разлинованный типографским методом в клеточку с изображением на нём от руки областей разных форм и размеров.

– Изучай, достоверность тут аховая, как ты понимаешь, мне карта ни к чему, я больше по наитию и ориентирам передвигаюсь, – пояснил Косой.

– Спасибо, я так понимаю, мы тут, – указал я на ромб, находящийся снизу листка и чуть выше огромного неровного прямоугольника с подписью «Москва». Позиция нашего пребывания была отмечена буквой «Д», несколько квадратов были отмечены прописной буквой «о» и один в паре от нас заглавной.

– Да именно, восток сверху, буква «О» – это оружие, заглавная – это арсенал, куда я хотел зайти с тобой, чтобы вооружить, восклицательными знаками отмечены особенно опасные кластеры, и чем их больше, тем ситуация хуже, буквы подписаны примерно в позиции места в кластере, где есть оружие. Вот это, – поводил он по карте пальцем вслед за линиями, пересекавшими множество кластеров, – реки или водоёмы, но только серьезные ручейки не в счёт, как и овраги.

– Я уже понял, – кивнул ему, – а вот этот кластер почему перечеркнут крестом? – указал я на левую часть рисунка.

– Это, как бы тебе сказать поточнее, туда обычно приносит какой-то завод, может, институт с небольшим ядерным реактором, который уже через сутки взрывается, там фон вокруг очень сильный, да и на соседних кластерах до следующей перезагрузки тоже. Если вдруг вынужден будешь идти туда, раздобудь респиратор получше, идеально вообще противогаз иметь, радиация нас не убивает, она как-то воздействует на споры, что внутри нас, и мы мутируем. Если ты облучишься сверху, то это не страшно, помоешься от радиоактивной пыли, все потом зарастет, даже если доза была высокой, главное, сразу не умереть. А коль надышишься хорошо, и пыль в легких осядет, мутации остановить уже будет нельзя, станешь атомитом.

– Читал про них, перспектива не радует, – подтвердил своё нежелание я.

– Я тебе разрисовал весь путь до так называемых примыкающих кластеров, они граничат с пеклом, но периоды перезагрузок у них уже длительные и чем дальше в сторону востока, тем они длительнее, есть те, которые раз в год грузятся. Активных тварей там меньше, но все равно будут, так как быстрые кластеры еще встречаются и миграции от одной кормовой точки до другой все равно происходят.

Весь вечер до поздней ночи под канонаду из города, который продолжал сопротивляться, Косой инструктировал меня о том, как мне выжить, если он не вернётся. Многое из того, что он рассказывал, перекликалось с книгой, но его объяснения здорово дополняли её, сведения об особенностях поведения тварей и подробности об их привычках были незаменимы. Чем больше он мне рассказывал, тем страшнее мне становилось, потому что я до этого момента был почти на туристическом сафари, а мне предстояло стать охотником, который с голыми руками должен пройти через саванну, полную хищников. Заключительным этапом инструктажа была инвентаризация имевшейся еды в доставшемся мне доме и остатков в рюкзаке, которые мы прихватывали с собой. Особенно он упомянул, что если я собираюсь ловить рыбу, то варить только уху, запаха гораздо меньше, да и делать это стоит в подполе дома, как и всю остальную готовку на спиртовке, которую он мне оставит.

Утром, еще затемно, Косой погрузился в лодку и уехал как раз в сторону еле видневшихся деревьев севернее острова, оставив меня стоять на пирсе, провожая его взглядом. Когда он превратился в еле заметную точку, а светило начало показываться из-за водной глади, я решил посмотреть на умерший город, который уже под утро перестал беспокоить меня своими звуками.

Из имущества, оставленного мне Косым, взял армейский бинокль с защитной раскраской и пошел на другую сторону острова, ближе к городу. Выбрав место повыше, аккуратно залег меж кустов, помня, что твари приходят на водопой, а матерая может и переплыть столь небольшую преграду. С первого взгляда я понял суть выражения Косого о том, что мы с ним идём по тихим, старым кластерам.

Если не смотреть в бинокль, то на набережной стояли люди, что-то иногда мельтешило дальше. Но, прильнув к окулярам, я увидел, что все переворачивалось кверху тормашками, люди на набережной превращались в кучки пустышей разной степени развитости, бредущие или отрывисто перебегающие в разных направлениях, иногда показывались лотерейщики и топтуны, в основном громившие помещения в зданиях. Столбы крупных пожаров возвышались по всему городу, а на мосту еле дымили останки развороченного грузовика в окружении десятка раскуроченных машин, те, кто пытались здесь покинуть город, видимо.

Прошло пять дней в одиночестве. Как и рассказывал Косой, матёрые твари ушли из города уже к четвертому дню, а вот топтуны с лотерейщиками продолжали активно появляться, правда, все больше задирая одного или двух пустышей, или загоняя бегуна. Иногда массивные туши, выясняя отношения между собой, с поразительной яростью наносили друг другу увечья.