– Ого. Я бы не смог. Наверное, это невозможно.

– Это да, дело сложное, – погладил гладкий подбородок Гвардий. – Звание это придумал Баррид.

– Но ведь великий герой умер очень давно.

– Так и закон придумали не вчера.

– А что ты знаешь о Барриде? В детстве я хотел быть похожим на него.

Гвардий криво улыбнулся и продолжил.

– Баррид был Талантом жизни. Такие люди живут очень долго. Может не так долго, как вампиры, но все же. Он использовал каждый час своей жизни для самосовершенствования и первым узнал, как перенять Таланты.

–Таланты?

– Крайн, давай не сейчас.

– Давай.

– Так вот. Скажу тебе по секрету, в архивах Короны первые упоминания о Барриде всплывают около тысячи лет назад. Тогда он победил, сражаяся в кругу силы. Это древние сражения, как теперешние Бои. Только проводились они в Бескрайних лугах, тысячи самых сильных бойцов приходили сразиться на кулаках. Люди, вампиры, дворфы, да все могли участвовать в этом побоище. Выиграть эти Бои, я тебе скажу, было крайне сложно. Только исполинам там запрещалось биться. Но от этого не становилось легче.

– Я часто участвовал в таких мордобоях, я знаю, как это сложно.

– Где?

– В замке графа Бумбара.

– Не хочу показаться грубым, но по сравнению с Боями, которые проводились в Бескрайних лугах, драться в замке Бумбара то же самое, что плевком пытаться сбить дракона. При том что плевать будет слепая собака, со дна океана, через соломинку.

– Да понял я, понял, – покривился Крайн.

– Так вот. В бою за титул чемпиона он победил Аза`ада. Высшего вампира. Про Аза`ада могу лишь сказать, что даже исполины остерегались выходить с ним на бой.

– Я не читал об этом. Хотя и считал, что знаю о Барриде много.

– Эх, братец. Да, Баррид столько всего натворил, в хорошем смысле, что посади за столы хоть всех летописцев, за век не перепишут. Он – великий герой Мезира.

– Об этом даже дети знают, – перебил его Крайн.

– Зато дети не знают, что исполины даровали ему талант Признания.

– А что это?

– Да так, ерунда, потом расскажу.

– Ну а если вкратце? – Стоял на своем Крайн.

– Что ты знаешь об исполинах?

– Они самые сильные бойцы во всем Мезире. Да и вообще, идеальные почти во всем.

– Ну, коряво конечно, но по сути ты прав. – Так вот, всего сказать не могу, не моя тайна. Но они даровали одну вещь Барриду, такая вещь есть только у предводителя исполинов и императора. Точнее не даровали, а научили. А чтобы выудить секрет у исполинов, нужно ежа, а следом и дикобраза против шерсти нагадить.

– Сложно, короче говоря.

– Я бы не решился. – Улыбнулся Гвардий.

– Я понял, Баррид ещё круче, чем я думал, но как это связано со статусом писаря? Ты говорил давеча, что этот статус заработать в Короне почти невозможно.

– Да, Баррид был круче, чем яйца в кипятке, но как раз-таки именно он первым стал писарем. Потом я. После ещё несколько десятков бойцов тоже смогли пройти это испытание. Сложность даже не в том, что надо вырубить тысячу бойцов короны. На это у меня ушло около десяти часов. Благо весьма обширна арена. А они ещё ведь, гады такие, поднимались через некоторое время. Беда там, где её не ждут. Попробуй-ка за пятьдесят лет выучи трёх мастеров меча.

– Оооо. А я об этом и не подумал.

– То-то и оно.

– Но ведь мастеров меча не так уж и мало в Мезире? Лет тридцать тренировок и мастер готов.

– Ха, этих мастеров даже наши отборы пачками положат.

– Отборы?

– В общем, дело такое. Понятно, что Корона не будет брать слабаков в армию. Ещё лет так пятьсот назад Баррид придумал лестницу – систему титулования, так сказать. И начинается она с первых – это те, кто ну очень хочет быть воином, опытным, мудрым, сильным. Не просто хочет научиться воевать и что-то там ещё, – морды, например, бить – а именно стать воином до сердцевины мозга воин. Этот и может стать первым.

Лестница такова:

– Первые.

– Юники.

– Сорры.

– Обрубки.

– Отборы.

– Воины.

– Комрады.

– Магистры.

– Мастера.

– Мастера меча.

– Великие магистры.

– Может, ты поподробнее расскажешь, так сказать, табель роста.

– Первые. Дети, чаще всего дети. Они крайне сильно хотят стать воинами. Существо само должно хотеть, но иногда и мы, конечно, посылами заманиваем. И если в его душе магистр увидит то, что нужно, он обязательно его примет в лигу Короны. После идут юники. Это те, кто уже приступил к обучению. Год, два. В зависимости от старания и таланта ученика. Сорры обычно уже успевают отучиться около пяти-семи лет. От слова «сорить». Обрубки – это те, кого уже обрубили магистры.

– Обрубили?

– Ты, когда зазнался, что уже можешь всех и всяк налево и направо бить? – Задал вопрос Гвардий.

– Аааа. Было дело, – улыбнулся Крайн. – Лет в четырнадцать чуть ли не каждому в рыло тыкал, что драться умею.

– И долго это продолжалось?

– Два дня. Отец на второй день позвал в подвал и навалял. А после предложил поиграть с ним в одну игру. После двадцатого часа непрерывной физической нагрузки я уже не мог ни отжиматься, ни бегать. Да чего там, я говорить не мог. – Снова улыбнулся Крайн, вспоминая времена, когда отец отучал его хвалиться своими достижениями.

– Прям-таки навалял?

– Бил не сильно, но обидно, – стушевался Крайн.

– Ахахахаха. Барадион всегда был таким. Прекрасным психологом и идеальным бойцом. Сочетав эти таланты, он стал незаменимым в Короне.

– А дальше кто по лестнице?

– После шли отборы. По-моему, это вообще не ступень. Просто в это время разбираются, кто в чём горазд, и раздают юношей тем или иным магистрам. А они уже учат своему профилю. После и выходили воины. Молодёжь, лет так к тридцати, после постоянных тренировок уже могли похвастаться очень большим багажом знаний и умений. В моём отряде есть и такие. В основном, правда, обрубки ещё, но подающие весьма большие надежды.

– Да, за тридцать лет можно многому научиться, – задумался Крайн.

– Ты, я думаю, смог на себе оценить эти нагрузки. Боец ты хороший, это сразу видно. Видимо, Барадион не зря тебя гонял. Или не гонял?

– Однажды ночью отец дал мне выгоревший факел и отправил к медведю в пещеру. Пришёл я, значит, туда, факел потухший, медведь здоровенный, а мне надо из-под него соломы охапку вытащить.

– И как?

– Да никак. Соломы в пещере не было, медведь проснулся и путь мне из пещеры перекрыл. Я как раз тогда хотел его со стороны обойти. Темень, я на ощупь, медведь на ощупь. Сталкиваемся мы, значит, зад к заду, медведь ревёт, я ору, факел горит.

– Ты же сказал, факел, выгоревший был?

– Был. Я только потом понял, как всё повернулось. В спешке я кость где-то нашёл. Недалеко от лежанки медведя трещина в полу была, оттуда газ природный чуть сочился, но мне хватило. Медведю я обломок факела в пасть вертикально засунул. Пока тот его выковыривал, я в кость угля напихал, благо отец в карман сунул угля и серы пару кусков. Я тогда ещё думал, чё он творит, зачем мне уголь и сера в кармане? В общем, уголёк зажёг, после заманил бурого обратно на лежанку и кинул тлеющую кость к его тушке. Летающих медведей в этих местах видели впервые, а я потом две недели на голову ушибленный ходил и ничего не слышал.

– А уголь зажёг-то как?

– В другом кармане спички лежали. Чё ты ржёшь? Я только потом допёр, что нафиг в кость всё это пихал, когда просто мог спичку кинуть.

– Пхахахах, – не выдержал Гвардий. Ладно, ладно. – Примирительно выставил одну руку генерал, другой же вытирал слёзы.

– Не смешно, – пнул камень Крайн. – Хотя, – улыбнулся он сам себе, – смешно!

– Я уже заметил, что в стрессовой ситуации ты весьма рационален и спокоен. Хотя возможно, это просто последствия контузии, – подмигнул эльфу Гвардий.

На эту реплику Гвардия Крайн пожал плечами и толкнул его в бок:

– Комрады, как я понимаю, это те, кто руководит отрядом?

– Да, чаще всего старшие сержанты.