Из-за нее донесся полный разочарования вопль, затем глухие удары.

– Головами… попробуйте… – пропыхтел Пашка.

Он стоял в узком коридоре, что тянулся вправо и влево, сколько хватало взгляда. Лунный свет проникал сверху, позволяя видеть ровный пол из черных и белых плиток, положенных в шахматном порядке, блестящие, словно покрытые лаком стены, в одной из которых через равные промежутки встречались узкие проемы.

Неужели это и в самом деле лабиринт? Может, тут и чудовища есть?

Пашка нервно сглотнул, но затем подумал, что злобные монстры остались снаружи и сюда не доберутся. Извлеченный из рюкзака фонарик отказался зажигаться, хотя батарейки в нем были новые.

Сделав несколько попыток, Пашка убрал прибор обратно.

Заглянул в первый проем, но ничего интересного не увидел – те же стены, черно-белый пол, вверху полоска неба с необычайно яркими звездами. Во втором обнаружил мягкое, умиротворяющее свечение и ковер из зеленой травы, украшенный алыми и желтыми цветами.

Захотелось шагнуть вперед, прилечь, и Пашка встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение.

Не время и не место, чтобы валяться…

В третьем его встретило нечто вроде огромной головоломки – сплетение шестеренок, рычагов, шатунов, еще каких-то деталей, которым он не знал названия. Четвертый напомнил библиотеку – два ряда полок с книгами, огромными старинными томами, и даже пол исписан причудливыми значками.

Вот сюда Пашка не мог не войти.

Присел, разглядывая ближайшую надпись, и тут за спиной тихо хлопнуло.

Повернув голову, Пашка без особенного удивления обнаружил, что проход за ним закрылся, не оставив даже шва – в этом лабиринте ты мог сделать выбор, пройти куда-то, но потом тебе не оставляли пути назад.

Совсем как в жизни.

Одни значки на полу напоминали германские руны, другие – арабскую вязь, третьи – иероглифы, четвертые вовсе не пойми что.

Пашка попытался снять с полки самую толстую из книг, но та оказалась втиснута среди соседок так плотно, что ничего не вышло. Тогда он погладил серый переплет с черными символами вроде клинописи, и зашагал дальше, меж двух рядов полок.

Те вскоре закончились, и он оказался в еще одном коридоре.

Когда пошел вправо, то уткнулся в ярко освещенный зал, где лежали груды монет, сверкали изумруды, алмазы и прочие драгоценные камни, раскрытые сундуки демонстрировали ожерелья, браслеты и другие украшения, от вида которых любой богач поседел бы от зависти.

Но Пашка прочел много книг, и знал, что где золото, там и драконы, и соваться в это помещение не стал.

Дверь в проход-библиотеку предсказуемо закрылась, а коридор в противоположной от зала с сокровищами стороне повернул, и Пашка в первый момент решил, что оказался в тупике. Вглядевшись, понял, что впереди все просто заполнено такой густой тьмой, что в ней не видно вообще ничего.

Чтобы подтвердить догадку, медленно запустил в нее руку.

Исчезли кончики пальцев, затем кисть целиком, и Пашка отдернул конечность обратно: вдруг там, во мраке, прячется некто жуткий, и только и ждет, кого бы сожрать?

Но тут же сам засмеялся над собственным страхом.

Похоже, ему предложили выбор – или свет и драгоценности, или тьма и неизвестность. Губы пересохли, накатило острое желание проснуться у себя в кровати, чтобы все это оказалось не более чем сном.

Пашка решительно засопел и пошел вперед, придерживаясь за стенку.

Темнота ударила по глазам будто огромная, вымазанная сажей ладонь, он словно ослеп. Остался шорох дыхания, гладкий камень под пальцами, ровная поверхность под ногами.

Пашка шел медленно, ощупывая пол перед собой, боясь, что разверзнется яма, и он в нее свалится. Лица вроде бы что-то касалось, но такое легкое и невесомое, что он не мог понять – на самом деле или только мерещится.

А затем тьма начала выцветать, он увидел пол под ногами, уже другой, из огромных серых плит. Рука провалилась в пустоту, и он качнулся, обнаружил себя в квадратной комнате со стенами из красного кирпича.

В центре ее на небольшом постаменте располагалась статуя толстого улыбающегося человечка, похожего на Будду.

– Добрый вечер, – сказал человечек, хотя каменные губы его не пошевелились.

– Э… добрый, – отозвался Пашка. – Вы… э, кто?

– Можешь называть меня Голосом, – сообщили ему. – Выглядеть я могу как угодно.

Очертания статуи поплыли, она закуталась в дымку, а через миг на постаменте лежала толстая серо-зеленая змея, похожая на бабушку удава из старого-престарого мультика.

Пашка змей не боялся, но на всякий случай сделал шаг назад.

– Поздравляю тебя, – сказал Голос. – Ты добрался до центра Лабиринта. Молодец. Теперь ты должен получить скрытый в сердце этого самого Лабиринта дар, а именно меня.

– Вас? Дар? – в словах чудного собеседника Пашка не чувствовал обмана.

Да, сам он лгать не мог, но фальшь в речах других слышал так же хорошо, как опытный автомеханик – сбои в работе двигателя.

– Ну да, те изобильные познания, которыми я обладаю, и готов ими поделиться, – змея исчезла, ее место заняла похожая на орла птица с женской головой. – Спрашивай.

В первый момент Пашка испытал разочарование – ну, даром из сказки может быть меч волшебный, чтобы головы врагам рубить или шапка-невидимка, но не болтливое непонятное создание. А затем подумал, что тот, кто обладает знаниями, может сам изготовить и меч, и шапку и много что еще.

– Да, – сказал он. – Что у нас в городе произошло?

– Весна вынесла на поверхность все то, что вы, люди, обычно не замечаете. Сокрытую красоту мира, не спрятанную, но настолько обыденную, что ее никто не видит. Чудеса, закутанные в туман скуки и банальности, и сложность, от которой принято отворачиваться.

– Красота – это цветы, деревья и прочее… – Пашка нахмурился, почти услышал, как хрустит в голове, там, где работают мозги. – Чудеса – это ожившие памятники, драконы… Сложность – Лабиринты?

– Браво! Ты умный мальчик, – похвалил Голос, вновь становясь толстым человечком. – Хотя глупый бы сюда не дошел, как и жадный, и нелюбопытный, и трусливый.

Вот зачем были все те разные коридоры, возможности выбора… отсев негодных.

Интересно, что происходит с ними… их просто выкидывает наружу или…

– Даже внутрь Лабиринт пускает далеко не всякого, – продолжал вещать Голос. – На самом деле у каждого из них свой характер, и дар, укрытый в центре, тоже особенный, не похожий на другие…

– А Весна… она по всему миру? – спросил Пашка. – И почему вы ее так назвали?

– Слова я беру из твоей головы, такие, чтобы были понятными, с другим человеком я разговаривал бы иначе. А Весна в этот раз навестила исключительно город Тольятти.

– А сколько всего Лабиринтов?

– Девять, по три на каждый район, и один из них выполнил свое предназначение, – сообщил Голос. – Еще утром некто прошел тот, что на Московском проспекте, и взял дар власти, дар убеждения… Хотя ты видел этого человека, сталкивался с ним, и наблюдал, что он делает с людьми, как он превращает их в рабов.

И вновь это звучало как правда, хотя Пашка не мог вспомнить, что встречал…

Хотя нет же, красноглазый в плаще, и покорно слушающие его Котел с дружками!

– В рабов? Но зачем? – спросил он, ощущая легкое головокружение.

– Весна вымывает, выносит на поверхность не только хорошее, но и дурное, – толстый человечек вроде бы не пошевелился, но в то же время пожал глиняными плечами. – Всякую грязь, что ранее была спрятана, хранилась под вековыми залежами снега и льда… И убрать ее – дело людей.

– Но… но… – вопросов оказалось столько, что Пашка просто запутался, а язык его чуть не завязался узлом.

– Ты не спеши, – сказал Голос. – Спросишь потом. Теперь я всегда буду с тобой.

– Но как?

– А очень легко, – статуя с хлопком уменьшилась, став размером с ладонь. – Спрячешь меня в поклажу, и все дела.

Пашка не стал колебаться, осторожно взял толстого улыбающегося человечка, и убрал в карман рюкзака.