– Документы на прохождение практики, – протянул полицейский руку.

Николай отдал направление сразу, Мария вначале зарылась в сумку, а Фомин деловым движением открыл молнию папки, достал оттуда лист и с таким же деловым видом подал его «бандиту». Мужчина забрал документы и на минуту погрузился во внимательное изучение.

– Пойдёмте в отдел кадров, – наконец сказал он, – вам оформят временные пропуска. Или, может, кому-то просто подписи в дневнике нужны? Говорите сразу, чтобы я на вас время не тратил.

– Я намерен пройти практику от и до, – уверенно ответил Фомин.

– Похвально, мажор.

– Я Мирослав.

– Я запомнил. А ты, страдалица? – кивнул он Марии.

– Я тоже хочу пройти практику. Я учиться пришла, и намерена работать следователем.

– Принято. А что ты, жених?

– А что я? Я не собираюсь отрываться от коллектива, – отвечает Колька.

– Вот сдались вы мне все на мою больную голову!

Студенческий здоровый запал постепенно гас, в понимании того, что их возможный руководитель – тиран, и вообще не собирался возиться с ними. По крайней мере, именно такое впечатление он создал.

– Если вы все так хотите пройти практику, почему у всех вид страдальческий?

Да уж, от опытного глаза сотрудника полиции не ускользнул уставший взгляд каждого студента.

– Ну, мы это, – замялся Николай.

– Почему страдальческий? – обиделась Мария.

– День рождения у меня был вчера, – честно ответил Мирослав.

– Теперь понятно. С днём рождения.

Полицейский о чём-то недолго задумался, и вдруг крикнул, заставив вздрогнуть практикантов.

– Запоминайте. Говорю один раз. Капитан Шаповалов, старший следователь МВД. Для вас Андрей Иванович. Я надеюсь, вы усвоили уставные обращения? Здравья желаю, есть, так точно, разрешите, виноват.

– Не могу знать, – фыркнул Фомин.

– А вот это выражение вы должны забыть. Есть только «я работаю над этим». За мной.

Шаповалов провёл ребят через решётчатое заграждение и указал налево.

– Шестой кабинет с табличкой «отдел кадров». Затем второй этаж, кабинет пятнадцать. Не задерживайтесь.

Не успел Капитан Шаповалов войти в кабинет, как настойчиво зазвенел его рабочий телефон. Он взял трубку, внимательно выслушал, коротко ответил «Понял» и положил трубку на место. По выражению лица легко было прочитать, что случилась неприятность. Андрей спустился в отдел кадров и бесцеремонно влетел в кабинет к кадровикам. Трое практикантов были ещё там.

– Шаповалов, тебя стучать не учили? – спросила приятной внешности, но уже немолодая женщина, начальник кадров.

– Наташенька, – заискивающе улыбнулся следователь, – сможешь всё оформить без этих?

– А что за пожар?

– А у меня всегда, что ни день, то пожар. Бытовуха.

Практиканты резко развернулись к следователю, догадываясь, что сейчас их заберут на происшествие. Они угадали. Шаповалов с хитрой улыбкой на лице развёл руки.

– Практика так практика. Может, хоть у кого-то из вас отобьёт желание идти в следователи. Поехали.

Андрей вывел молодёжь на улицу и кивнул в сторону зелёного «Рено».

– Все ко мне.

– Я на своей, – запротестовал Фомин.

– У тебя со слухом проблемы? – повысил голос Шаповалов. – Все ко мне.

Весь вид следователя кричал, что пререкаться с ним бесполезно. Делать нечего, надо садиться в салон авто наставника.

Возле жилого дома уже стояла карета скорой помощи, полицейский экипаж и толпа зевак – куда же без них. Патрульные изо всех сил пытались отодвинуть людей дальше от подъезда. Следом за Шаповаловым со своими практикантами, будто время выжидала, подъехала группа судмедэкспертизы.

– Выгружаемся, – дал команду следователь, и все послушно покинули салон.

Шаповалов по привычке щёлкнул пультом, закрывая машину, хотя сейчас вряд ли бы кто-то захотел угнать автомобиль, на глазах у полиции.

Судмедэксперт Константин Ершов подошёл к Шаповалову.

– Доброе утро.

– Задорные у тебя шутки, – проворчал следователь. – Моё сегодняшнее утро далеко даже от просто хорошего.

– Кто это с тобой? Стажёры?

– Хуже. Практиканты.

– А. Сочувствую.

– Пошли.

Ребятам совсем не понравилось настроение следователя. Что значит «хуже»? То есть, он принял их как наказание? Надежда на хорошую познавательную практику, а не просто отписку в дневниках, таяла с каждой минутой. Ну и что, что он притащил на дело? Шаповалов же ясно сказал почему, он надеялся на то, что кто-нибудь испугается и отсеется.

В квартиру с «бытовухой» эксперты вошли первые, и уже за ними Андрей Иванович. Практиканты хотели было тоже пройти, но наставник их резко остановил.

– Стоять! Натопчите. Запомните. Сначала эксперты, затем следователь.

– Так вы же идёте! – возмутился Фомин.

– Я постою в сторонке, не волнуйся, – покривлялся Шаповалов и исчез за дверью.

– Неприятный тип, – скривилась Мария.

– Поработаем мы столько же, как он, станем такими же, – резонно заметил Николай.

– Не говори за всех, – фыркнула девушка.

– Вот посмотришь.

– Ты, Ванга, – не выдержал Славик. – Ты вообще говорил, что они все с бодуна с утра. По Шаповалову что-то не видно.

– Исключения подтверждают правило. – Николай с важным видом поднял вверх указательный палец.

– Ой-ой-ой, ― покачала головой девушка. ― Умный, блин.

Ждать пришлось довольно долго. Практиканты уже и настоялись, и насиделись на холодных ступеньках, и нависелись на перилах. Казалось, Шаповалов специально проверял их на прочность. Уйма времени прошла, когда эксперты наконец покинули квартиру. Сразу же в дверном проёме показался следователь и поманил практикантов пальцем.

– Заходите. Особо впечатлительным рекомендую оставаться снаружи.

Фомин, не желая казаться слабаком, рванул на место происшествия первым. Уже с порога студент увидел размазанные кровавые следы, ведущие на кухню. Осторожно ступая вдоль коридора, Славик прошёл в пищеблок. Этот противный запах железа сразу ударил в нос, и на фоне вчерашних излияний он казался ещё противнее, а на полу Мирослав увидел его, труп, лежащий в луже крови. Увидел и тут же грохнулся на пол.

– О! – заметил падающего в обморок Фомина Шаповалов, и злорадно усмехнулся. – Минус один.

* * *

Вот и скорая понадобилась, которая приехала вместе с полицией. Возле кареты выстроились Шаповалов, Симонов и Романова, а Фомин лежал внутри на кушетке, постепенно приходя в чувства. Во двор влетел и затормозил прямо перед лентой-ограждением ещё один автомобиль, серебристый «Фольксваген» премиум класса, водитель которого вышел из салона и подошёл к скорой помощи.

– Ого, какие люди, – воскликнул следователь.

Шаповалов знал этого человека. А как же не знать, если ты прикладываешь все возможные усилия, чтобы посадить преступника и надолго, а вот этот вот прикладывает все возможные и невозможные усилия, чтобы его не посадили или хотя бы скостили срок. Известный и успешный адвокат Эдуард Фомин.

– Где мой сын? – спросил адвокат.

– Ах, так он таки твой сын. Почему я не удивлён? Наверное, тебе пришлось постараться, чтобы его направили именно в наш отдел.

– Шаповалов, его вообще в вашей конторе не должно было быть. Я планировал его практику у себя.

– Адвокаты и следователи – это несколько разные факультеты,– резонно отметил Андрей Иванович.

– Па! – послышался слабый голос из кареты.– Я сам так захотел.

Фомин старший развернулся и с грозным видом посмотрел на сына. Отец, казалось, сейчас взорвётся, как забродившая банка с огурцами, но Шаповалов снова отвлёк его разговором.

– Хлипенький у тебя отпрыск. Упал в обморок от небольшой лужицы крови.

– Ты не понимаешь, ― процедил сквозь зубы адвокат, ― у него патологическая боязнь крови.

– Чего? – усмехнулся Шаповалов.

Он знал, что такое у людей бывает, но идти при этом в следователи – это, по крайней мере, безрассудно.