– Что случилось? Вам плохо? – засуетилась Настя.

– Не плохо. Непонятно. Голова закружилась.

– Может, воды?

Настя подскочила, побежала на кухню, принесла стакан воды и подала его Татьяне Сергеевне.

– Выпейте. Что болит? Сердце? Говори. Не молчи. Где?

– Нигде, – она опять потерла виски и сделала несколько глотков из стакана, – голова чумная. Я, наверное, заснула.

– Точно нигде не болит? – суетилась вокруг нее Настя.

– Нигде. Просто странно.

– Ну что странно? Ты можешь мне объяснить?

– Я помню, вытирала лестницу. Еще подумала, сейчас домой пойду. И заснула.

Настя с облегчением вздохнула.

– Тогда точно ничего странного. Устала, прилегла и заснула.

– В том-то и дело. Я не помню, как на диван ложилась.

Настя успокаивалась пропорционально тому, как Татьяна Сергеевна приходила в себя.

– Это вы автоматически. Устала и заснула. Ничего страшного. Главное, что ничего не болит. Сейчас поужинаем, и тебя Кирилл отвезет домой. А лучше оставайся сегодня у нас.

– Нет, Настюш, правда. Мне, кажется, стало плохо…

– Да что с тобой, Татьяна Сергеевна? Может, врача вызвать.

– Нет. У меня ничего не болит.

– Так что же тогда? Я ничего не понимаю, – опять заволновалась Настя.

Татьяна Сергеевна села на диване и в недоумении пожала плечами:

– Может, это мне приснилось?

– Ну что? Татьяна Сергеевна, ну что ты меня пугаешь? Что с тобой?

Татьяна Сергеевна махнула рукой и поморщилась:

– Наверное, приснилось.

– Может, ты хочешь отдохнуть, – предложила Настя.

– Так я не устала.

– Заметно, – скептически ответила Настя, – отдохни пару-тройку дней.

– Не хочу я отдыхать.

– Хорошо, не хочешь отдыхать, тогда не переутомляйся и не болей.

– Я похожа на больную?– попробовала пошутить Татьяна Сергеевна.

Настя присматривала за ней пристально. Ответила, улыбаясь:

– Естественно, нет. На щеках румянец, в глазах искры.

– Мне просто приснилось, что я мыла полы, вернее лестницу, вернее не приснилось. Я точно мыла полы, вернее лестницу.

Настя перестала улыбаться. Татьяна Сергеевна ее удивляла: никогда прежде не замечала у нее путанность в разговоре и неуверенность в произносимом, а также сомнения в происходящем.

Татьяна Сергеевна же, не замечая своего нескладного рассказа, продолжала:

– Потом мне что-то послышалось, или мне это приснилось, кажется даже, к моему носу что-то дотронулось – и все.

– Что все?

– Все. Я проснулась, вернее меня разбудили дети, Сенечка говорил, что вода теплая в бассейне. А я спала?

Настя откинулась на спинку кресла и вздохнула:

– Тебе точно нужно отдохнуть. Когда мы приехали, то ты мирно посапывала на диване.

– Кошмар, – засмеялась Татьяна Сергеевна, – я сама не помню, как добралась до дивана и заснула. А сон-то какой глупый приснился, как будто меня усыпили. Точно пора на пенсию. Но я не хочу на пенсию, я уже там была, там скучно. Я еще молода, а на пенсии я состарюсь. Мне нельзя на пенсию.

– А никто и не говорит о пенсии. Я тебе предлагаю отдохнуть пару дней. Хочешь на недельку в санаторий?

– Не хочу. Там одни старики.

– Тогда в дом отдыха.

– Ты мне еще в дом престарелых предложи.

Настя цыкнула языком:

– Скажешь тоже.

– Я шучу. Но если серьезно, я не устала, просто так получилось, извини.

– Не извиняйся, Татьяна Сергеевна, это я виновата, нагрузила на тебя. Дом, уборка, дети.

– Так, – строго возразила Татьяна Сергеевна, – прекращай. Ты же знаешь, если бы мне было в тяжесть, я бы здесь не помогала тебе. И это даже не работа. Ладно, все уже хорошо, я отдохнула, правда сама не понимаю, как это я так умудрилась, ну что ж теперь, – она засмеялась. – Лестницу же я домыла и слава богу. Осталось только перила домыть.

Она встала с дивана и сообщила:

– Марш руки мыть и ужинать. Сеня, Сонечка, руки помыли?

– А я их в бассейне помыл, – сообщил Сеня, но все же в ванную комнату побежал наперегонки с сестрой.

Татьяна Сергеевна бодренько направилась в столовую и стала накрывать на стол. Настя некоторое время понаблюдала за ней и успокоилась окончательно. Все было привычно в ее настроении, в ее бодром поведении и отношении к окружающему. Она с заботой расставляла тарелки на стол, раскладывала вилки и выкладывала из кастрюль вкуснятину. Настя закрыла глаза и потянула носом. Оказывается, она проголодалась. Она еще посмотрела на Татьяну Сергеевну – ничего не напоминало о путаном рассказе. И Настя убедила себя, что помощница заснула на диване от усталости, и ей приснился сон.

– Настюш, – позвала Татьяна Сергеевна, – какие у тебя планы на завтра?

Настя встала с дивана и прошла в столовую:

– На завтра у меня план – хорошо поработать. И главное, не передумать хорошо поработать.

– Я в тебя верю – ты не передумаешь.

– Спасибо. А что?

– Да я тут подумала. Я завтра действительно отдохну.

– Согласна. Завтра пятница. Субботу и воскресенье тоже отдыхай.

– Я наготовила, там и на неделю хватит. Справитесь без меня?

В голосе женщины Настя уловила нотки надежды на то, что без нее не справятся. Хотелось бы подтвердить, но Настя решила дать ей лишний выходной, зная наверняка, что выходные лишними не бывают.

– Конечно. Завтра я справлюсь без тебя. А на выходные дети поедут к Николаю, – грустно добавила она.

Имя нелюбимого человека резанул слух. Татьяна Сергеевна встрепенулась, как квочка при виде лиса. Но паника была преждевременна, поэтому она снова погрузилась в свои переживания. Поохав, повздыхав, она задумчиво посмотрела на Настю и попросила:

– А еще, я тут подумала… Сходи на всякий случай проверь, ничего не пропало?

– Опять? Я уж думала ты пришла в себя. Извини. Я шучу.

– Нет. Серьезно. На всякий случай. Проверь.

– Раз ты так просишь – нехотя согласилась Настя. – Проверю.

– Сходи, сходи. Только чтоб я успокоилась.

Настя обошла дом, заглянула в тайники и сейфы. Самое ценное, что имелось в доме – это ее компьютер, ценнее, чем сбережения и драгоценности. Компьютер на столе, все остальное в закрытых сейфах. Все на местах и в порядке. Она заглянула даже в гардеробную, чтобы потом с чистой совестью сказать Татьяне Сергеевне, что осмотрела весь дом. Хотя из ценного здесь была только шуба из норки и платье, обшитое стразами и бисером, платье кажется дороже шубы, потому что ручной работы. Несколько умелиц трудились над его созданием, обшивали, нашивали и вышивали. Настя купила его по случаю чествования и награждения ее, как лучшую романистку года. Больше в гардеробной в список к ценному отнести ничего нельзя. Хотя можно туфли на высоченном каблуке, усеянные камнями Сваровски или чем-то подобным. Но если их украдут, Настя плакать не будет, она бы их и сама выкинула, но боялась, что их подберет какая-то хорошая женщина и сломает себе ноги, ходя на таких каблучищах.

Все обошла. Все спокойно, чисто, следов пребывания чужих людей она не заметила, поэтому спокойно вздохнула, убедившись, что Татьяна Сергеевна действительно переутомилась и нужно уговорить ее несколько дней отдохнуть.

***

Как ни просила Настя Татьяну Сергеевну отдохнуть, утром та все равно явилась на работу, хотя с вечера даже согласилась на три выходных.

– Не хочу я отдыхать, – бубнила она, хлопоча на кухне, варила кашу детям, заваривала чай и кофе для Насти. – Я не устала. Подумаешь, вчера утомилась, но отдохнула же. И здесь на диване, и дома еще. Что я вам старуха что ли? Нашли пенсионерку. Мне, наоборот, дома сидеть не хочется. Что мне там делать в скворечнике? Как девица в темнице, в четырех стенах сидеть? Та хоть косу на улицу выкинуть могла, я у меня ее не имеется.

Кирилл усмехнулся. Эта милая женщина не давала Насте вставить даже слово возражения, и она махнула рукой и согласилась.

– Как хочешь.

– Вот и правильно. И не надо меня отправлять, я же вам не посылка-бандероль.