Она была четвертой или пятой сменой, и несложно было догадаться, какое ее ожидало будущее. Знала ли о своих предшественниках охотница? Понимала ли, что рискует повторить их незавидную судьбу? Может быть осознание этого ей тоже пришло только после рассказов Винника?

Может быть не зря она, в отличие от других охотников, не раз пыталась заговорить с гостями и даже подарила Зое неплохой лук?

— Давай оставим старика! — повторил Зуб.

— Остынь! — Рой скинул руку Зуба с плеча. Лицо его было злым, а голос жестким. — Мне надоели твои бредни. Это наш поход и наш косяк, нам его и разгребать.

В глубине коридора была установлена стальная решетка, полностью перегораживавшая проход. Рой открыл замок ключом и буквально затолкал за нее Босого, Винника и Зою.

— Идите по этому коридору. Дальше будет зал — отсидитесь в нем. Мы разберемся и вернемся за вами.

— Я могу помочь. Ты же видел, я многое могу — попытался возразить Босой.

— Некогда разговаривать, — Рой постоянно оглядывался, гадая, насколько близко успел подобраться монстр, — ждите. Рина, а ты чего сюда залезла?! Ты идешь с нами.

— Нет, — успевшая проскользнуть мимо командра охотница подняла лук с уже наложенной стрелой, — я остаюсь с ними.

— Не дури! — Рой все сильнее злился. — Нам нужна твоя помощь!

— Выходи, с-с-сука… — Зуб выхватил из рук Грача арбалет и направил его на охотницу.

Рой взмахнул рукой, останавливая его:

— Не надо Зуб. Это ее выбор. Уходим, — скомандовал он и еще раз уверил, — Спрячьтесь. Мы скоро вернемся.

Он закрыл замок, и охотники выбежали обратно, в тоннель.

Мысли заплясали в голове Босого безумным хороводом. Только что он был уверен, что Рой без малейших душевных терзаний отдаст любого человека на съедение монстру, лишь бы выжить самому и отвести удар от своих бойцов. И вот он не только спасает чужаков, но и позволяет остаться с ними Рине, ту самой Рине, которую, по мнению Босого, и в отряд-то взяли только в качестве очередной жертвы.

Охотница, в свою очередь, которая со стороны казалась самой отзывчивой и доброй в отряде, на деле струсила и бросила своих, ради спасения себя любимой. А он ее еще и в доме своем будущем представлял…

Босой зашагал к повороту коридора, за которым должен был находиться нужный зал. Винник и Зоя двинулись следом, а вот Рина предпочла остаться у решетки и только хмыкнула им вслед. Она даже стрелу с тетивы не сняла.

Это не вовремя проявленное мужество казалось Босому глупым и даже немного смешным, ровно до того момента, когда он увидел, что за поворотом нет никакого зала. Да и самого поворота нет — только небольшая ниша в стене, которую издалека в свете масляных фонарей можно было принять за начало коридора.

— Оглянитесь, — Рине пришлось говорить громче, чтобы ее услышали. — вы что, в самом деле ничего не видите?

Она кивнула на ряд темных пятен на полу и стенах, на остатки грязного тряпья, бывших некогда одеждой.

— Это у них тактика такая, — девушка так и не опустила натянутый лук, целясь сквозь решетку, — Плохой и хороший. Один пугает, а другой предлагает выход. Вот только по сути это ничего не меняет. И там, и там — одна и та же задница.

Сейчас она больше всего походила на ту бесстрашную воительницу, которой увидел ее Босой в первый раз, во время охоты на дымка.

— О чем ты? — сжавшаяся от ужаса интуиция обдала спину ловчего холодом, и отступила, оставив место концентрированной собранности.

— Он будет здесь прямо сейчас. Может быть он уже здесь, но мы его пока не видим. Может и не увидим вовсе, черт его знает… Отойдите вглубь. Думаю, вы уже поняли, что он заберет только одного.

Босой зачем-то оглянулся на Зою, словно мог найти в ней опору. До сих пор ее предсказания сбывались, и сейчас было бы очень к месту услышать что-то вроде: «У нас все будет хорошо, поверь мне, я же вижу будущее». Зоя стояла бледная, как бетонная стена за ее спиной, и не было в ее глазах ни капли уверенности.

Винник торопливо подковылял к решетке и вцепился в прутья, проверяя их на прочность.

— Это бессмысленно, — заверила Рина, — я не знала об этом месте, но догадывалась, что оно существует. Быстро нам отсюда не выбраться. Его же решетка не остановит. Не важно, с какой стороны ты находишься, хоть там, хоть здесь. Но ты, старик, лучше все же отойди. Может быть я успею выстрелить. Отойди прямо сейчас. Он уже здесь.

Охотница произнесла это без тени сомнения, хотя даже усиленное зрение Босого не позволяло рассмотреть в коридоре движение.

И тогда Босой зарычал, стараясь как можно точнее повторить рык монстра. Если он хоть что-то понимал в чудищах, именно это и будет настоящим ему вызовом, а не поднятый лук Рины и не жалкие попытки Винника вырваться из клетки. Несмотря на критическое количество готовых к самопожертвованию людей на квадратный метр, только у Босого было кольцо, позволявшее выдержать первую атаку.

Вряд ли монстр был готов к вызову на бой, к непримиримому яростному реву бесстрашного уверенного в своей силе противника. Он на секунду возник впереди, всего в паре метров перед решеткой. Его фигура имела очертания очень схожие с человеческими. Вряд ли это был человек или обезьяна — скорее перекати-поле, поднявшееся на задние лапы. И все же это не был сгусток живого тумана, и не растекающийся по полу слизень, и не неудержимый подземный червь, и не колония насекомых — да мало ли чего успел нафантазировать себе много чего повидавший ловчий. Монстр даже не выглядел достаточно мощным, чтобы снести или сломать решетку…

Вот только он и не собирался ее ломать. «Мигнув» в темноте, монстр исчез и появился снова, но уже по другую сторону решетки, прямо перед Босым. На мгновенье ловчий увидел его глаза, очень похожие на человеческие, но все же звериные, длинную серую измазанную слюной шерсть на морде, покатые, но при этом удивительно мощные плечи — и больше не увидел ничего, потому что монстр напал, сбил с ног и снова стал невидимым.

Шанс у Босого был только один — пережить первый удар или укус, ударить самому или дождаться, когда за противника возьмутся друзья. Первая часть плана прошла более или менее нормально, а вот со второй вышла серьезная заминка. Тела чудища словно не существовало. Босой пытался схватить его, оторвать от себя, но руки проходили сквозь то место, где оно должно было находиться. Не чувствовалось ни веса, ни хватки лап, — лишь жаркое зловонное дыхание и сомкнувшиеся на шее челюсти.

Они оба не хотели, чтобы челюсти разжимались: ни монстр, в чьем зверином мозгу не укладывалась невозможность разорвать шею теплой и на вид такой податливой жертвы, ни Босому, потом что он знал, что скорее всего не переживет ни следующего укуса, ни удара лапой. А потому он старался поменьше дергаться, и только беспрерывно шарил руками, надеясь все-таки найти за что ухватится, куда ударить ножом, чтобы на время вывести противника из строя.