По спине пробежал холодок, настолько неожиданно было видеть ему свою крошечную копию. Черт, да тут даже китель почти такой, только с эмблемой старой Валлии…

– Отец любил меня, – вдруг сообщил ему Юрий. – Мне было разрешено многое. Почти всё. Кроме этой маленькой игрушки. Её мне трогать не позволялось. Ничего удивительного, что именно эта вещь стала для меня самой желанной.

Ральф прямо взглянул в синие глаза императора.

Александр съехал с катушек еще в молодости, это очевидно. Юрий сходит с ума прямо сейчас. И замкнуло его тоже на Бонке, пусть и другом. По наследству.

Ральф расправил плечи и вернул солдатика Юрию.

– Действительно, – спокойно заметил Ральф. – Что-то есть.

В коридоре послышались шаги. Смена, наконец-то. Надо поспать хотя бы пару часов. Сегодня похороны, велика вероятность, что на церемонии придется присутствовать.

– Я хочу, чтобы вы несли гроб вместе со мной, – словно читая мысли, заявил ему сын Александра.

– Как пожелаете, ваше величество, – Ральф коротко поклонился.

– «Мой император» из ваших уст было бы предпочтительнее, – с усмешкой ответил Юрий.

Смена встала в коридоре. Ральф снова подавил зевок. Величество, мой император, плевать, когда не вкладываешь в эти слова ничего.

– Как пожелаете, мой император, – послушно повторил он.

Юрий прикрыл веки, пряча блеск синих глаз.

– Закройте за собой двери, господин Бонк. Не люблю посторонних.

Еще один короткий поклон, и Ральф вышел из кабинета, не забыв выполнить просьбу его величества.

Длинные коридоры дворца были полны людей. Охрана, военные, слуги. Полным ходом шла подготовка к траурной церемонии. Благо, гостей не было. И красных следов вчерашнего вечера не было тоже.

Ральф быстро нашел вожделенную комнату и, вяло отреагировав на подначки вояк, опустился в свободное кресло. После Юрия, к глупым остротам у него теперь, наверное, пожизненный иммунитет.

На стене напротив кресла висел портрет молодого Александра – комнтату для военных организовали наскоро, выделив первое более-менее подходящее по размеру помещение. Люди Холда были сейчас во дворце чем-то вроде усиления безопасников Юрия. Бонк посмотрел на часы – почти семь.

Семь… Конечно, он не выспался. Даже самый молодой и здоровый организм не способен отдохнуть за пятнадцать минут. Именно столько он спал этой ночью. Он бы вообще не ложился, так бы и сидел на кухне Холда перед телевизором и смотрел вместе с Лиз. Она сериалы, а он на неё. Да только юная госпожа Холд начала засыпать прямо за столом, и Кристос настоял на том, чтобы оба они разошлись по комнатам.

Где Фостер? Тревога уходить не желала, хотя Холд обещал, что Ник скоро приедет во дворец.

Ральф закрыл глаза и, мысленно приказав себе проснуться без пяти минут девять, мгновенно заснул безо всяких сновидений.

Проснулся он от тишины. Слишком громкой для комнаты, в которой одновременно отдыхают сразу несколько молодых мужчин. Бонк открыл глаза. Сидел он один, остальные стояли. Юрий что ли явился? Или Холд? Ральф повернул голову и увидел в дверях Фостера. Ник как Ник, всё та же черная форма, идеально выглаженная, или даже новая, по нему не поймешь. Ничего не выражающая высокомерная физиономия, которая и вывела Ральфа из себя в день их знакомства. Только физиономия эта – оживший портрет молодого Александра. Неудивительно, что военные при его появлении повскакивали с мест.

– Чего так долго? – зевнул Ральф. – Есть чего-нибудь поесть?

Мужчины переглянулись, но расслабляться почему-то не спешили.

– Поесть, говоришь? – задумался Ник и посмотрел на запястье.

Вот только часов на руке у него не было. Удивительное дело! Как же Фостер, и без часов? Он же даже перед тем как в душ пойти, непременно проверяет который час, а потом моется там ровно девять минут, и ни секундой дольше.

– Где это ты потерял часы? – хмыкнул Бонк, подымаясь с кресла.

Николас не ответил, только поднял на Ральфа непривычно рассеянный но при этом такой счастливый взгляд, что у Бонка засосало под ложечкой. С чего бы это после такого-то рождества?

Или? Ну нет, не может быть! Он же… Он же что?

Ральф встал напротив друга и сощурился, оглядывая его с ног до головы. Смешно, кого он только что собирался мысленно назвать мелким? Фостер ничуть не уступает ему в росте, пусть и младше. Николас выгнул бровь.

– Где ты потерял часы, Николас? – уточнил Бонк. – Не у девушки ли в спальне?

Фостер расправил плечи и, спрятав руки за спиной, спокойно ответил:

– Верно, Ральф. Именно там.

Ральф сцепил челюсти. Не то, чтобы он сильно переживал о репутации своей и Ника… но ведь дал себе слово, держать себя в руках. К тому же, это ведь Николас. Может, понял его как-то не так?

– Ты ведь понимаешь, о чем и о ком я тебя спрашиваю, Фостер?

Николас тихо рассмеялся.

– Понимаю. А ты почему-то не хочешь понимать, что я тебе отвечаю…

По руке пробежала крошечная молния. Ральф бы точно ему врезал. Даже справедливая, в общем-то, мысль, что сам он ничуть не лучше, просто ему нечего предложить Лиз, Бонка бы не остановила. Но Фостер вдруг взглянул ему в глаза и будто с обидой спросил:

– Почему?

Бонк разжал кулаки. Почему…Действительно, почему? Ясно же было с самого начала, что совсем не по-родственному друг смотрит на Алиану. Да и она на Ника, видел же. И там, на набережной, и вчера, во дворце. Что за детская ревность?

– Я … – в горле почему-то першило. – Извини, – наконец, выдавил Ральф. – Надеюсь, последствия своих действий, ты тоже понимаешь.

– Более чем, – кивнул Николас.

Ладно, чего теперь? Расспрашивать друга при военных на счет его планов будет более чем глупо. Какие планы, черт возьми… одному два года до совершеннолетия, второй в принципе это совершеннолетие никаким образом не придает самостоятельности. Тут через час, что случится, не знаешь, что о будущем говорить?

Ральф потер переносицу, хмыкнул: кажется, вот и узнал он кто такая «она». Да… опять он не смог сложить два и два, вернее, просто не додумался это сделать.

– Так что на счет поесть? – требовательно посмотрел он на друга. – Через час церемония, я, кстати, гроб несу, Юрий пожелал. Боюсь, урчание моего желудка испортит всю печальную торжественность момента.

Николас улыбнулся. Широко и открыто. Непривычно эмоциональный, даже слишком живой. Но таким он, определенно, нравится Ральфу больше, чем в своем обычном немного заторможенном состоянии. Или как несколько дней назад, полутрупом с пустым взглядом.

– Я попрошу Итана собрать тебе обед, – пообещал Николас и пояснил, заметив недоумение на лице Ральфа: – это слуга Александра.

– Попроси, – с королевским видом дозволил Бонк. – А я, если ты не возражаешь, досплю, пожалуй.

В конце концов, почему нет? Восемь. Как минимум полчаса в запасе.

* * *

Я включила телевизор. Утренний восьмичасовой выпуск новостей обещал нам прямое включение с похорон – небывалое для телевидения событие. Вряд ли я успею посмотреть, скорее всего мы с Лиззи уже будем в дороге. И точно: знакомый черный автомобиль подъехал к дому, я видела его из окна гостиной. Водитель почему-то не спешил бежать и открывать пассажирскую дверь. Я вцепилась в обивку дивана. Холд? Это он?

Откуда этот безумный страх, Алиана? Даже если это действительно Холд, взрослый мужчина не станет делать вид, что ничего не было. Было!

Так чего бояться? Лучше раз и навсегда закрыть этот вопрос. Интересно как? Извиниться что ли перед ним?

Я нервно хохотнула. Дверь автомобиля открылась. Нет, приехал не Холд, приехала Лиз. Плечи её были опущены, руки нервно теребили что-то в руках. Газета вроде бы. Элизабет посмотрела на наши окна, и я заметила, как она бледна. Что стряслось? Ей плохо? Снова? Я поднялась с кресла и выбежала в прихожую, открывая подруге за секунду до того, как она сама взялась за дверную ручку. Только вместо привычной улыбки, Лиз, увидев меня, опустила глаза.