— Из десятков отделений в городе меня привезли именно в твое? — улыбка выходит горькой. — Не самое приятное совпадение.

— Это не наша больница, — качает Макс головой. — Тебя отвезли во вторую, но дежурный оказался моим знакомым. Он и позвонил, вызвал меня. Сразу.

— Дурацкая врачебная солидарность, — с досадой проговариваю я. Жаль, что поступила сюда без сознания и не смогла сама сказать, надо ли кому-то сообщать о том, что случилось. Тогда Максиму точно не стали бы звонить: не позволила бы. Что бы со мной ни было, не хочется видеть его рядом. Ни как врача, ни, тем более, как мужа.

— Как ты себя чувствуешь? — на мою реплику он не реагирует.

Плохо. Вроде бы ничего не болит, но я совершенно обессилена и опустошена. Хотя вслух говорю совсем другое.

— Все нормально, Макс. Тебе не о чем волноваться и незачем сидеть тут со мной.

— Уверена? — он хмурится и опускает руку мне на лоб, проверяя температуру.

Я закрываю глаза. Это удивительно приятно. У него прохладная ладонь, и это прикосновение несет облегчение. Будто у меня и правда жар, а его заботливая рука охлаждает кожу.

Но в следующее мгновенье внутри лавиной поднимается отторжение. Я понимаю, что не хочу его видеть. Не хочу этих касаний. Пусть придет любой другой врач и интересуется моим состоянием. А участие мужа мне не нужно. И он сам — тоже. Ни после всего, что случилось.

— Вполне, — смотрю в его глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Все возвращается. Все, что я поняла там, на посту, где дул пронизывающий ветер и царствовала зима. Сейчас ее время. То, что было между нами, замерзло. Застыло. И вряд ли его сочувствие сейчас что-то изменит. — Макс, я просто устала, высплюсь — и все пройдет. Ты можешь возвращаться на работу.

Он прищуривается, рассматривая меня, и я не могу понять, что выражает его взгляд. Запоздало приходит мысль, что выгляжу, скорее всего, ужасно. Это вроде бы не должно волновать, раз мы решили разводиться, но все равно волнует. Он мужчина, яркий, роскошный, и сейчас выглядит просто идеально, несмотря на тоже достаточно заметную усталость. А у меня сил нет подняться с кровати. Хорошо представляю и растрепанные волосы, и круги под глазами, которые были с утра и сейчас наверняка никуда не делись. Далеко не самое приятное зрелище. Только мне совсем не хочется, чтобы он меня жалел. Пусть убирается и побыстрее!

Но Максим, кажется, и не думает уходить. Сидит и смотрит, раздражая меня все больше. Мне неуютно и неловко, и в его внезапно проснувшуюся заботу я не верю. И только собираюсь сказать ему об этом, как он начинает говорить сам.

— Вер, ты не просто устала, — почему-то вздыхает, переводя взгляд куда-то в сторону. — Ты беременна.

Я шепотом повторяю слова Макса. Шевелю губами, пытаясь их распробовать. Они вроде бы простые и внятные, но как-то все равно не укладываются в голове. Кажется, речь идет о ком-то другом.

Так давно об этом мечтала, а сейчас поверить не могу. Беременна? Именно теперь, когда наш брак практически развалился? Почему?!

Не могу понять, что чувствую. Нет, желание иметь ребенка никуда не делось, но вряд ли можно представить более неподходящий момент. И реакцию Максима тоже не понимаю. Он всматривается в мое лицо, внимательно, пристально, заглядывает в глаза, будто в душу пытается залезть. Но молчит. И совсем непохоже, чтобы новость хоть сколько-нибудь его порадовала. Ну еще бы! Это ведь сколько проблем добавляется для него сейчас. Или вообще злится? Мы же не обсуждали это. Я хотела, много раз собиралась заговорить, да так и не решилась. И кто же мог представить, что та на ночь обернется такими последствиями…

— Не ожидал, да? — выдаю, наконец. — Я тоже. Мне даже в голову не пришло подобное заподозрить… Но ты не переживай, это ничего для нас не поменяет. То есть, я хочу сказать, решение о разводе…

— Ерунду не говори! — почти резко обрывает меня Макс. — Не для того я столько лет ждал ребенка, чтобы стать для него воскресным папой.

— Ждал? — переспрашиваю оторопело и не могу скрыть своей растерянности. Но это же неправда. Когда человек мечтает о ребенке, он ведет себя совсем иначе. Уж точно не пропадает сутками на работе и не забывает про собственную жену. — Хорошая шутка. Только не стоит. Я уже большая девочка, и сказки мне рассказывать не надо. Без них обойдусь. И со всем сама справлюсь, не беспокойся.

— А я не беспокоюсь, — цедит муж сквозь зубы. — И тот бред, который ты сейчас несешь, спишу на переутомление. Только запомни: развода не будет.

Я сажусь на кровати, опираясь на подушку, и подтягиваю под себя колени. Непроизвольная попытка защититься… сама не знаю, от чего. Максим ведет себя совсем не так, как должен был бы, по моему мнению. Не верю ему, но и что делать дальше, не представляю. Если бы узнала про ребенка первой, у меня существовал бы шанс не говорить ничего. А сейчас и такой возможности не осталось. И встать, сбежать от него тоже не могу: сил почти нет. Да и куда бежать, ведь он знает про ту квартирку, где я остановилась.

— Макс, зачем это тебе? Если хочешь общаться с малышом, я не буду против. В любое время. Для этого совершенно не обязательно оставаться связанным со мной.

— Ты все-таки не в себе, — невесело хмыкает он. — Я не могу поверить, что слышу это от тебя. Вер, может хватит? — он подсаживается ближе, почти нависая надо мной. — Чего ты добиваешься?

— Ничего, — пожимаю я плечами и внезапно осознаю, что говорю правду. — Мне ничего от тебя больше не нужно. Вернее, нам.

— Даже так? — теперь он совершенно точно злится, хоть и пытается изо всех сил сдерживаться. — То есть ты сама все решила? И за меня, и, главное, за нашего ребенка? А ничего, что я тоже имею к нему отношение? Некоторое.

— А как же твоя работа? — вопрос срывается быстрее, чем я успеваю его обдумать. Плечи Максима вздымаются, он делает глубокий вдох, видимо, стараясь удержать рвущееся наружу негодование. Но я и так отчетливо читаю все в его глазах.

— Да какого черта, Вера?! Ты хочешь, чтобы я бросил работу и целыми днями сидел с тобой? Являлся по первому зову? Наплевал на тех, кто от меня зависит и кому никто другой не поможет? Пусть подыхают, зато я буду ублажать свою жену. Так, да? Тебе это нужно? Уверена, что не возненавидишь меня, если я стану таким? Не начнешь презирать?

— То есть я в любом случае обречена на это чувство, да? — горький комок подкатывает к горлу, а из глаз вырываются такие же горькие слезы. — Ненавидеть тебя? Независимо от того, уйдешь ты или останешься?

— Здесь меня подожди, пожалуйста. Вещи соберу. Одна.

Не хочу, чтобы Максим поднимался со мной в квартиру тети Тани. Вроде бы и нет на это никаких объективных причин, квартира пуста, в ней не происходило абсолютно ничего, что можно было бы скрывать от мужа. Но мне все равно почему-то важно, чтобы он не шел со мной туда. Словно лазейку какую-то оставляю для себя, попытку спрятаться хотя бы в своих собственных чувствах.

Я совсем не уверена, что вернуться к нему — это правильно. Даже ради ребенка. Да, малышу нужны оба родителя, но оставаться вместе только из-за этого — не выход. Как мы жить-то будем, если присутствие мужа не вызывает ничего, кроме раздражения? Да и непохоже совсем, чтобы Макс сильно радовался и моему возвращению, и беременности. Принял, как данность, скорее. И решил проявить благородство.

— Тебе тяжести нельзя поднимать, — он делает попытку все-таки пойти со мной, но как раз эту показательную заботу и не хочется принимать. Я чувствую себя вполне прилично и способна справиться самостоятельно. И если он больше не может быть любимым мужчиной, то нянька мне точно не нужна.

— Не перегибай, Максим. Мне вообще не хочется возвращаться домой, будешь давить — передумаю.

— Спасибо за честность, — хмыкает муж. — Никогда бы не подумал, что мы будем вот так разговаривать. Словно посторонние люди. А ведь последняя наша встреча была совсем другой. Поверить не могу, что так быстро все поменялось.