Брат и сестра. Возможно. Внезапно весь мой мир разбился вдребезги и вдруг всё стало возможным. Я рассматривала их фотографии, пока солнечный луч на мониторе не напомнил мне поторопиться.

Сегодня все будет не как вчера. Сегодня я хотела подготовиться.

Клик. Гугл: «Купер для Америки».

Официальный сайт избирательной кампании был столь напичкан лозунгами, что никакую полезную информацию не сыщешь. Я сдалась и отыскала блог со списком политических союзников.

Дружелюбная рыжая Нэнси Онейда начальница связей с общественностью, что бы это ни значило.

Главный стратег кампании, тот высокий, ухоженный парень — Коршун — таращившийся на меня. Эллиот Уэбб. Блог называл его «Гением Макиавелли». Для меня это звучало неуместно показушно. Луи Манковитц оказался щурившимся лепреконом. Они с сенатором Купером были соседями по общежитию Гарварда. Он работал на всех кампаниях, начиная с выборов в Конгресс.

Это тогда моя мама работала в кампании. Он должен был знать ее. Может даже знал о… всем, что только можно знать. Я все еще не готова об этом думать.

В блоге были упомянуты другие участники, которых я не видела вчера. По-видимому, эта троица была костяком команды. Нэнси, Луи, Эллиот. Те, кому он доверял более всех, или, как выражался блог, его «внутренний круг».

Затрещал дверной звонок. Дом заполонили голоса. Вторжение началось.

На кухне Барри уставил поднос кружками кофе, насыпал сахар в одни и наливал молоко в другие. До меня доносилось хлопанье дверями, в гостиную набивалось все больше людей, некоторые пятились в уголок, где надрывался телевизор. Эта группа была больше вчерашней. Только что опустошив кофеварку, Барри вздрогнул.

— У них такие запросы, — пробормотал он. — Одному две трети пакетика сахара без калорий подавай.

— Позволь мне помочь, — сказала я, поднимая поднос. Нырнув в коридор, оглянулась. — Сожалею из-за всего этого.

Он выглядел слишком смущенным, чтобы ответить.

В телевизионной было десять человек. Сенатор одним из них не был. Нэнси покрылась пятнами, но была небрежно великолепна в хаки. Указывая на экран, она верещала в трубку. Я проследила за ее пальцем и чуть не выронила поднос.

Я была в телевизоре. Моя фотография, в смысле. И не просто фотография — а из самого последнего выпускного альбома. Они выбрали сделанную через несколько недель от начала учебного года, только спустя два месяца после смерти мамы. В тот день я с трудом встала с постели и не помню чтобы я прихорашивалась для съемки, да мне и наплевать было.

А ведь следовало бы. Потому что я выглядела на экране полубездомной с собранными в конский хвост грязными волосами, убитыми глазами, пятнистой кожей и натянутой улыбкой.

На национальном телевидении.

Как они до него добрались?

Все прекратили разговор. Нэнси вскочила с дивана.

— Она не могла этого делать!

Сперва я решила, что она говорит о том, что мне нельзя было входить, но потом заметила, как она дико машет сотрудникам и почувствовала, как ее руки нежно забрали поднос из моих пальцев. Лепрекон подмигнул мне поверх кружки кофе.

— Принимаю, детка.

Луи, вспомнила я. Менеджер кампании.

Пока он кружил по комнате, раздавая напитки, Нэнси поспешила снисходительно улыбнуться.

— Рановато поднялась! — Она уперла руки в бедра. — Впечатлена, мои дети не вылазят из кровати в этот час, только ради поездки в Диснейленд.

Меня удивило наличие детей у Нэнси. Казалось, она существует в иной сфере, свободной от таких неприятных вещей как семья и парки развлечений. Она оценивающе сжала ткань моего рукава.

— Ты же выглядишь красиво? Эллиот!

Голос ее ожесточился и я оглянулась на Коршуна, стоящего в дверном проеме и оглядывающего комнату в поисках мыши, на которую можно наброситься.

— Кейт выглядит красиво?

Она будто что-то доказала, словно они заключили пари и она только что выиграла.

Вместо ответа Эллиот моргнул и ответил лишь:

— Брысь.

Все направились к двери, все еще что-то бормоча и кратко записывая замечания, пока не остались только Нэнси, Луи и Эллиот. Кружок приближенных.

Ловкий трюк. Видимо, Эллиот отучился в школе приспешников злых политических сил по специальности «Слуга максимального устрашения».

— Она выглядит красиво, — ответил Эллиот, прикрывая дверь, — Лучше вчерашнего. И чертовски лучше чем на показанном сегодня фото.

К щекам прилила кровь. Я не планировала дерьмово выглядеть в этом альбоме, а вчера была одета для прохождения теста, а не для встречи с расстрельной командой репортеров.

— Не уверена, — сказала Нэнси. — Прямо сейчас у нас тут в прессу просачивается парочка семейных фото.

— Марк их одобрил?

— Смеешься?

За их беседой я следила как матчем пинг-понга. Между ними волнами перекатывалась странная энергия, словно одно неосторожное слово спровоцирует метание звездочек ниндзя.

Нэнси улыбнулась, ее глаза сузились.

— Я стараюсь его не расстраивать.

— И где он сейчас?

Лепрекон Луи пораженно моргнул, когда оба обратились к нему.

— Разговаривает с Мег. Скоро будет.

Мег. Его жена.

Кожу закололо, я отвернулась от их беседы. К счастью, с телевизора исчезла моя фотография, сменившись кадрами президента Митчелла Лоуренса и его семьи на мероприятии в честь кампании по его переизбранию. В центре экрана махал светловолосый сын президента. Он был примерно моего возраста, с кривой улыбкой и смешинкой во взгляде. Он будто искал в толпе путь к спасению. Симпатичный, если вы в теме такого сорта золотой молодежи. У Лили Хорнсби в шкафчике висело его фото.

Я почувствовала холодную дрожь, и конечно же, в этот момент Эллиот посмотрел на меня.

— Нужно решить, что рекомендовать, — сказал он.

— Я и решаю, — наигранно рассмеялась Нэнси. — Жду только твоего согласия. Как обычно.

— Я сам себя не слышу… — Эллиот схватил пульт и выключил телевизор. Я взглянула на него чтобы снова увидеть свою фотографию и статистические данные: мой возраст, имя мамы, мой… Средний балл?

Я рухнула на диван.

— Как они так много обо мне разузнали?

Луи вежливо пожал плечами.

— Многое попало в статью Нью-Йорк Таймс.

Я снова вскочила.

— Статью Нью-Йорк Таймс?

— Вот с чего все начинается. — Нэнси вздохнула. — Мы дали ранее наводку, но они сразу же бросились публиковать. Отбивались от прессы не меньше двадцати минут.

— Так… — Я схватилась за диван. — Как он узнал? Из статьи?

Луи похлопал меня по спине.

— Если ты спрашиваешь, узнал ли о тебе отец из статьи, ответ — нет. Он и понятия не имел, ребенок. Это я тебе гарантирую.

Твоему папе, сказал он, это просто нравится. Должно быть, взаправду.

— Он до смерти хотел встретиться с тобой!

Мужчины уставились на Нэнси, пока с ее лица не исчезла улыбка.

Эллиот откашлялся и кивнул на диван.

— Присаживайся, Кейт. Я хочу задать тебе парочку вопросов.

Он сел напротив меня в кресло дяди Барри фабрики. Я поняла вдруг выражение «Мой дом моя крепость», радуясь, что Барри и Тесс не видят, как Эллиот сидит на самом краю кресла, не желая костюмом касаться его.

— Ты следишь за политикой?

Я заколебалась. Знаю ли я о выборщиках, исполнительной власти, имена, политические партии и даты правления каждого президента? Да! Знаю ли я, кто сейчас баллотируется на пост президента? Эм…

— Не особо, — призналась я. Лицо Эллиота озарилось.

— Что ты думаешь о нынешнем президенте? Ты его сторонница?

— Эллиот, — заворчала Нэнси. Он шикнул на нее и она отошла в сторонку.

— Я… — я не была уверена, чего он ожидал. — Я знаю недостаточно, чтобы сформировать собственное мнение.

К моему удивлению он улыбнулся.

— Ты за выбор? Против абортов?

— Эллиот! — Луи и Нэнси рявкнули в унисон. У меня на этот счет мнение имелось, но я уловила его истинные мотивы. Я сделал пустое выражение лица.