А может в том, что говорить мне не дозволено?

Стараясь сохранить невозмутимость, я выглянула из-за угла. Сенатор тяжело опирался о дверной косяк, прижав ко лбу руку. Мне захотелось слиться со стеной.

Слишком поздно. Глаза Нэнси устремились ко мне. Она улыбнулась взбешенной улыбкой.

— Замечательно поработала сегодня, сладкая, — солгала она. — Завтра будет… — её губы беззвучно шевельнулись, подыскивая правильное слово. Но на сей раз гуру связей с общественностью пребывала в растерянности. Меня тянуло заорать, что я справилась бы лучше, помогла бы ему выиграть, что взять меня было хорошей идеей, но я переволновалась и высказаться не получилось. Эллиот был бы в восторге.

На этом моменте сенатор выпрямился и обернулся ко мне, нацепив маску уверенного в себе, обаятельного политика.

— Завтра будет важный день, — закончил он за Нэнси. — Ты права, Нэнси. Вопросов больше нет? Отправляйся домой готовиться.

Глава 10

Пятница, 20-е июня

137 дней до Всеобщих выборов

Я проснулась с колотящимся сердцем.

День пресс-конференции настал.

Принарядившись, Грейси тихонько вошла растрясти меня, но обнаружила, что я пялюсь в потолок. Рот у меня пересох.

— Идё-ё-ём, — вздохнула она. — Иначе Гейб не выйдет, а тогда я тоже останусь!

Мы влетели на южное шоссе, дорога размылась, ритмичный шорох колес перемежался редкими гудками автомобилей и одобрительными криками, когда водители замечали надпись на боку автобуса: «Купер для Америки». Время от времени сенатор открывал окно, чтобы помахать.

Во время поездки я лихорадочно размышляла обо всем этом, но предстоящее мероприятие важнее.

Потрясный автобус. Кампания назвала его Локомотивом, из-за длинной вереницы эскорта создавалось впечатление, что мы находимся в поезде. Впереди и сзади ехали два черных внедорожника. Позади них еще один автобус, забитый помощниками, и еще один замыкал — они называли его Вагоном — самый захудалый, перевозивший журналистов, назначенных следовать по пятам и освещать кампанию.

Сегодня они будут представлять меня.

Я в двадцатый раз поправила свой наряд. Свитер царапал подмышки, а молния на юбке впилась в талию. Разумеется, консультанты подобрали высокие каблуки. Балансировать на них было нелегко. И это еще сидя.

Внутри Локомотив был элегантным и удобным, плюшевые сиденья салона заняты старшими сотрудниками, теми голубчиками, которым достались места за столом в мой первый день в штабе.

Я заерзала. Надеялась на место с Нэнси, но она давала интервью один на один в Вагоне журналистам поважнее. А Луи выехал вперед, чтобы встретиться с координаторами пресс-конференции. А жаль — пригодилось бы одно из его тупых напутствий о том, что я не коряга, будто и нет такого исхода событий, в котором я закручусь на этих каблуках и брякнусь перед журналистами с задранной на морду юбкой, потом вскочу на ноги, отплевывая волосы, разулыбаюсь и стану махать. Думай о чем-нибудь другом.

В конце салона располагался кабинет — самый настоящий, со столом, вай-фаем и телевизором — всё как полагается. Я вытянула шею. Там сенатор и Эллиот Уэбб заканчивали дискуссию. Остальные в Локомотиве посмеивались, болтая о спорте и кино. Будто тайно встретились и договорились не беседовать о политике. А может так оно и было. Очередная стратегия команды под названием «Операция болтовня».

Сидящая рядом Мег смотрела в окно с непроницаемым лицом. Я одернула юбку и спросила, волнуется ли она так же, как я. Напротив Грейс и Гейб играли в «Безумную библиотеку», давая друг другу щелбаны при каждом новом заходе. Я взяла «Источник», наполовину надеясь, что Кэл заметит, но он судорожно печатал что-то в ноутбуке. Мой взгляд упал на длинный список мероприятий, прикрепленный в передней части автобуса. Я прищурилась.

— Тошнит? — Мег сделала глоток из своей бутылки.

— Нет. Волнуюсь.

Она поставила бутылку.

— Почему конференция в Пенсильвании? А не в Колумбии? Или раз уж на то пошло, Массачусетсе, в вашем доме?

Глаза Мег блеснули.

— На сегодня в Пенсильвании запланирован ряд встреч, в том числе ужин в честь отставки сенатора Таубера. Эллиот посчитал…

— Так это решение Эллиота, — мои догадки подтвердились.

— Ты бы спланировала по-другому? — тон был не враждебным. Скорее… деловым.

Я задумалась.

— Скорее нет. Соблюдение графика создает впечатление, что все идет по плану. А в пресс-конференции ничего страшного. Если все пройдет не слишком удачно, мы можем исправиться в тот же день. — Мэг слегка улыбнулась. Видимо, я нащупала правильный ответ. — Но не сегодня.

— Отчего же?

— У сенатора Таубера важное событие. Его отставка. А мы перетягиваем одеяло на себя.

Мег была сбита с толку. Затем она вздохнула.

— Берни в Конгрессе почти двадцать пять лет, Кейт. Поверь мне, он знает, как играть в эту игру.

Она права. Никто из политиков за этот год не отодвинут на задний план сильнее, чем несколько его коллег. Да если и так, эта тактика все равно казалась похожей на самого Эллиота Уэбба — в равной степени хитроумной и скользкой.

Поэтому, когда на остановке в Делавере в автобус зашла Нэнси и глухо объявила: — Он приедет. Срочные изменения в графике, — я насладилась смятением на лице Эллиота сполна. Пожалуй, даже дольше необходимого.

Грейси поднялась.

— Кто приедет?

С «Безумной библиотекой» и ручкой в руке она сошла бы на молоденькую помощницу кампании.

— Президент Лоуренс, — Мег со вздохом повернулась к Нэнси, чтобы та подтвердила.

Нэнси кивнула, присаживаясь.

— Он будет разглагольствовать про двухпартийность, об итогах долгой службы, но мы-то знаем, чем они там занимаются на самом деле.

Да-да. Перетягиванием одеяла. Совсем как мы.

— Не вижу проблемы, — сенатор Купер вышел из кабинета, пожал плечами и взял газету. — В тесноте, да не в обиде.

— Это хреново, — ругнулась Нэнси. Гейб раскрыл рот, Грейс хихикнула, и даже Мег спрятала улыбку. — Извините, сэр.

— Следи за языком, — потребовал Эллиот, не отрываясь от записей. Нэнси, проходя мимо него, показала фак.

По пути в долину Фордж я мысленно прокрутила эту перепалку, с моего лица не сходила улыбка, даже когда рядом присел визажист, чтобы поправить макияж.

К нашему прибытию армия прессы уже собралась на лугу, перегороженном заборами со старых добрых времен и уставленному историческими мемориальными досками и одинокими пушками вплоть до горизонта. Пока наш автобус катил через полицейские баррикады, я увидела что простенькая сцена была возведена в присутствии прессы под наблюдением охраны. Я разглядела Джеймса и немного успокоилась: если толпа разбушуется, он меня вытащит. Грейси нужно задержать, чтобы она не выскочила из автобуса прежде, чем Эллиот выстроит нас, поставив ее в хвост.

— Лучших мы ставим последними, да, Грейс?

Она так злобно на него зыркнула, что он аж вздрогнул.

У стоящего передо мной Гейба дрожали руки. Лицо налилось кровью, губы сжались в суровую линию.

— Эй, бери меня за руку, — предложила я. Он в раздумье прищурился, затем поднял глаза на мать. Стилистка пудрила ей нос, потому та не обернулась. Я подвинула руку к его кулачку и наклонилась поближе.

— Я тоже боюсь.

Он задрал голову и… решил поверить. А с чего бы ему не поверить? Это же правда. Моя рука стала отвратительно липкой, но видимо это успокоило его как доказательство. Он сжал ее крепче.

— Они начнут снимать как только откроются двери, — прошептала Нэнси, заправляя мне прядь волос. — Будьте готовы. Вы сможете.

Я кивнула, за стуком пульса едва ее расслышав.

— Помни те тезисы, если что…

— Нет, — пихнул ее в бок Эллиот, — ничего не говорить. Стойте здесь и… выглядите представительно.

Он похлопал меня по голове. После того как он отошел, во мне что-то сломалось, рвануло так энергично, что, могу поклясться, шум стоял как от высекания кремнием искры. Пульс становился мертвенно тихим.