— Дейдара-сэмпай говорит, что Сакура-сан думает, что ты психопат, массовый убийца, вырезавший свой клан, который является врагом номер один в ее деревне… верно?
— Верно, — бесцветным голосом отвечает Итачи, пытаясь как можно деликатнее отодвинуть от себя стул.
Как обычно, Тоби не уловил социального сигнала и по-братски похлопал Итачи по плечу.
— Лично у нас нет проблем с этим, верно, ребята?
Дейдара усмехается.
— Моя проблема с Учихой в том, что он придурок без чувства художественного вкуса или таланта, а не в том, что он психопат-убийца клана, гм.
— Да, черт возьми, я люблю тебя, красноглазый, — сардонически протягивает Хидан.
Кисаме ничего не говорит, но осторожно показывает Итачи свою половинку кулона «лучших друзей».
Тоби на самом деле вытирает слезу с уголка глаза.
— Это так прекрасно! — Он сияет на кухне. — Групповые объятия?
Несмотря на глубоко укоренившееся чувство крайнего отвращения, Итачи незаметно для Тоби умудряется подобрать ближайший нож для стейка.
— …Э-э, мы пропустим это, — хрипит Кисаме. Хидан и Дейдара отчаянно кивают в знак согласия.
Итачи ухмыляется и возвращает нож для стейка на прежнее место.
— Тем не менее! — Тоби откашливается и задумчиво смотрит на вундеркинда Учиха. — Хотя мы, как открытые и принимающие люди, не имеем никаких проблем с твоим прошлым… Сакура-сан может счесть это причиной для страха и беспокойства в твоем присутствии. — Он хмурится. — А это нисколько не способствует романтике!
Хидан выглядит встревоженным.
— Итак, наша задача — сделать тебя чуточку более представительным! — говорит Тоби, деловито хлопая в ладоши. — Общительным! Гуманным! Осязаемым! Милым! Заслуживающим доверия! И достойным восхищения!
Итачи требуется несколько мгновений, чтобы полностью осознать глубину и серьезность своего нынешнего затруднительного положения, но когда он говорит, он выбирает только одно из несправедливых обвинений.
— Я считаю, что я один из самых красноречивых людей в этой организации. Моя грамматика, произношение и разнообразие в выборе слов не имеют себе равных.
— Черт возьми, э, это было похоже на… два предложения приличного размера! — Дейдара задыхается, прежде чем повернуться к Кисаме. — Ты записал это?
— Нет, я думаю, что однажды он умудрился произнести три предложения, когда я впервые встретил его.
— Черт, гм.
— Я думаю, что Скрюченное лицо не
имел в виду способность говорить, как чертов робот, маленький Красноглазик, — услужливо поясняет Хидан.
Итачи борется с желанием снова взяться за нож для стейка.
— У меня нет конъюнктивита. И уж точно я не маленький.
Тоби машет руками, пытаясь навести порядок.
— Неважно! Я пытаюсь сказать, что если ты заставишь Сакуру-сан доверять тебе и любить тебя как человека, несмотря на ее нынешнее представление о тебе как о психопатическом массовом убийце, вырезавшим клан, она в конечном итоге увидит другие грани твоей личности, чтобы она могла заинтересоваться в тебе, ну а остальное ты знаешь!
Так как Итачи совершенно не знаком с самой элементарной концепцией романтики, он, по сути, не знает остального, но что-то подсказывает ему, что если Тоби объяснит ему это, это вызовет огромную и ненужную головную боль.
— Откуда ты вообще взял все это дерьмо? — недоверчиво спрашивает Хидан.
— Иногда он не спит всю ночь и смотрит Романтику АНБУ, гм, — шепчет Дейдара.
— Но я не хочу, чтобы Сакура доверяла мне и любила меня как личность, — непоследовательно говорит Итачи.
— Конечно хочешь, глупыш, — улыбается Тоби. — Всем нужна любовь!
Учиха хмурится — очевидно, самого молодого и эксцентричного товарища по команде не обескураживает привычная холодность его личности. Возможно, Тоби (и остальные идиоты) одумаются, как только он докажет, что он полностью и абсолютно безнадежен.
— …Очень хорошо. Как именно ты предлагаешь мне стать более общительным, гуманным, осязаемым, милым, заслуживающим доверия и достойным восхищения?
Тоби открывает и закрывает рот, на мгновение озадаченный, и оглядывается на своих товарищей в поисках предложений. Итачи выгибает бровь, полностью довольный собой.
— Мило, Итачи. — Дейдара искренне вздрагивает. — Но это не считается, гм.
Хидан не может ответить, так как он слишком занят, истерически смеясь при одной мысли об этом.
— Время обеда! — восклицает Кисаме, которого внезапно осенила захватывающая идея.
— Ну-ну, Кисаме-сан, найти решение романтических проблем Итачи-сана важнее обеденного перерыва, — сурово отвечает Тоби.
Итачи борется с желанием стукнуться головой о стол; само собой разумеется, он никогда не думал, что его имя и любое производное от термина «романтика» когда-либо будут использоваться в одном предложении. Никогда.
— Нет! Я имею в виду, да! — Кисаме встает, внезапно оживившись, и указывает на своего напарника. — Вы готовите для людей, когда заботитесь о них, да?
— Нет, — одновременно хором повторяют Дейдара, Хидан и Итачи.
Человек-акула хмурится, решив донести свою точку зрения.
— В обычной среде, например, такой, где нет семи смертоносных мужчин… и Конан… вы готовите для людей, когда заботитесь о них, верно?
— …Верно.
— К чему ты клонишь, гм? — спрашивает Дейдара, засовывая в рот вилку с небольшой порцией вафель, оставшихся от завтрака Итачи.
— Время обеда, — повторяет Кисаме. — Куноичи нужно поесть. И… видимо, ей не нравится рамен Дейдары.
— Какого черта, гм? — кричит Дейдара. — Мой рамен невероятно вкусный! Глиняные украшения добавляют аромата!
Позади него Хидан изображает извержение вулкана.
— Поэтому, — упрямо продолжает Кисаме. — Если ты, Итачи, спросишь ее, что бы она хотела на обед, а затем потрудишься приготовить это, я уверен, это значительно смягчит твой жестокий и безразличный образ.
Итачи недоверчиво смотрит на своего напарника.
— Кулон лучшего друга ничего для тебя не значит?
Кисаме виновато пожимает плечами.
— Ты скажешь мне спасибо через несколько лет.
— Тогда ладно! — Тоби встает и принимает боевую позу. — Начнем!
Итачи смотрит на своего неподобающе жизнерадостного товарища, его плохое настроение переходит в прямо-таки злобное из-за предательского напарника.
— Если я откажусь?
— Не заставляй нас голосовать за это, гм, — предупреждает Дейдара. — Теперь, мы должны пойти наверх и сделать это лично, или мы должны послать письмо?
— Письмо, — немедленно отвечает Итачи.
Тоби задумчиво смотрит вдаль.
— Позволь мне со всем уважением не согласиться, Итачи-сан; я думаю, что было бы намного эфективнее, если бы мы сделали это лично. На самом деле, — добавляет он, — ты собираешься сделать это лично! Мы просто подождем внизу и поможем тебе в кулинарном процессе.
— …Я вас всех очень презираю.
Кисаме машет рукой на прощание Итачи, когда Тоби выводит его из кухни и поднимается по лестнице, совершенно не обращая внимания на заявление своего напарника.
— Желаю удачи!
Итачи не верит в использование ненормативной лексики; в отличие от Хидана, он считает, что вульгарность является признаком слабого ума. Тем не менее, он находит в себе силы проклясть всех своих товарищей-членов Акацуки до забвения на трех разных языках — два из них древние и давно устаревшие — когда он поднимается по лестнице в сторону комнаты куноичи.
Как только он прибывает в пункт назначения, он прижимается к стене прямо напротив нее, прежде чем бросить сюрикен в дверь. Он вонзается в массив дуба с гулким стуком, и Учиха с удовлетворением слышит испуганный крик на другом конце двери.
Харуно Сакура распахивает указанную дверь, выглядя готовой к битве.
— Ты убежал отсюда в слезах после того, как я сказала, что твоя мать залезла под быка и вот как ты родился, значит, я выиграла честно и справедливо — о, — изрядно пищит она, увидев, кто именно к ней пришел и отшатывается в сторону. Учиха восстановил часть своего обычного фактора запугивания, снова надев мантию Акацуки, и, кроме того, открыть дверь и оказаться лицом к лицу с самым смертоносным шиноби ее поколения — это то, к чему она вряд ли привыкла. — …Ты не Хидан.
