— Я не понимаю, почему мы должны быть лишены нескольких солнечных летних периодов истинной любви! — с тревогой вмешивается Тоби.

— Какой…

Кисаме, который, в силу своего уравновешенного нрава, способности сдерживать любые смертоносные порывы не только на поле боя и старшинства в самой организации, долгое время считался фактическим лидером Акацуки, пока Пейн и Конан отправляются на задания, как сейчас. Таким образом, его торжественная обязанность — быть хранителем Официального свода правил Акацуки, версии 2.0.

Наступает минута тишины, пока Кисаме достает древний фолиант из единственного шкафа в комнате; даже Итачи, при всей своей праведной ярости и негодовании, не может нарушить почти священное благоговение момента.

Стол содрогается и стонет под тяжестью массивной книги, когда Кисаме кладет ее на стол.

— Свидания, — говорит он себе, поворачиваясь к оглавлению. Остальные участники вытягиваются вперед, пытаясь лучше разглядеть крошечный текст. — Это должно подпадать под «Романтические приключения», ах… страница… девятьсот двадцать восьмая.

Они смотрят, как он перелистывает книгу, осторожно шершавыми пальцами касаясь хрупких желтых страниц, пока, наконец, не находит нужную страницу. Надпись невероятно мелкая и очень витиеватая. Кисаме внимательно читает всю страницу, а затем смотрит на своих людей, предвкушающе хрустя костяшками пальцев, когда начинает переводить.

— Свидания, — инструктирует он, — полностью приемлемы для членов Акацуки. Существует множество указаний, но я думаю, что самое важное из них заключается в том, что предполагаемый партнер должен получить официальное одобрение от других членов Акацуки.

Дейдара задумчиво хмурит брови.

— Ребята, вы когда-нибудь одобряли Конан, а? Она была там, когда меня… завербовали, — говорит он, бросив грязный взгляд на Итачи.

Кисаме и Итачи были единственными членами нынешней компании, которые проработали в организации достаточно долго, чтобы помнить о вербовке и последующем одобрении Конан. Итачи слегка бледнеет и вдруг с необычайным интересом рассматривает крошечный скол на своем лаке для ногтей.

— Мы одобрили Конан, — коротко говорит Кисаме. — После того, как она заставила Орочимару истерически плакать, оскорбив его цвет лица, превратила тела Сасори в куклы из носков, чуть не убила Зецу своим шоколадным тортом, насильно накормила меня супом из акульих плавников, привязала Итачи к стулу, и заплела ему французские косички с лентами и бантами.

Итачи вздрагивает при одном воспоминании.

— Французские косички с гребаными лентами и бантиками? — в ужасе спрашивает Хидан.

— Мне было тринадцать, — единственное объяснение, которое он получает в ответ.

— Значит, Сакура-сан может встречаться с Итачи-саном! — радостно восклицает Тоби. — Она действительно милая и красивая и хорошо обнимается — я одобряю ее.

Дейдара весело фыркает.

— Я бы хотел лишить Итачи его счастья, не одобряя ее, но я должен признать, что она довольно интересная, гм, — признается он. — И она чуть не кастрировала Хидана ручкой, что требует… навыков. Кроме того, она сумасшедшая, а это значит, что она и Учиха должны прекрасно ладить. Куноичи получает мое одобрение.

Кисаме кивает, соглашаясь.

— Я знаю, что кто-то должен быть действительно особенным, чтобы привлечь внимание Итачи, — говорит он в манере, которую Итачи считает слишком сентиментальной и эмоциональной. — Я полностью доверяю его суждениям. И, — добавляет он, подумав, — я говорю от имени Лидера-сама, Конан и Зецу, они тоже одобрят ее.

— Ты можешь это сделать, гм? — недоумевает Дейдара.

Хидан безрадостно фыркает.

— Конан и эта цыпочка Сакура кажутся достаточно ненормальными, чтобы быть чертовски лучшими подругами, так что Лидер-сама, вероятно, тоже одобрит ее. И Зецу в любом случае на это наплевать. Между прочим, — он свирепо смотрит на Итачи. — Я еще не одобрил ее. И не одобрю, пока не сведу с ней счеты.

— Почему? — сразу же спрашивает Тоби, беспокоясь за безопасность своей новообретенной лучшей подруги.

— Она, блять, проколола мои яички ручкой! — воет Хидан. — Это самое обоснованное основание, которое я когда-либо слышал! — Он встает, практически дергаясь от своего дурного настроения. — Неважно, что вы услышите — не поднимайтесь наверх, пока не истечет час, или я вырву ваши кишки и скормлю их вам, блядь, одну за другой.

С этим зловещим заявлением он уносится прочь, хрустя костяшками пальцев и вызывая могучий гнев Джашина-самы.

— Кисаме-сан, — наконец произносит Тоби. — Я думаю, что он нарушил правило «не осквернять речь».

— Не говоря уже о правиле «никаких угроз убийства», гм, — заканчивает Дейдара.

— Я поставлю ему два минуса, — уверяет Кисаме. — И Конан заберет одну из его золотых звезд, когда вернется. — Он бросает на своего напарника обеспокоенный взгляд. — Итачи, ты… в порядке?

Итачи терпеливо кладет голову на скрещенные пальцы.

— Я в порядке, Кисаме, просто считаю секунды, пока Хидан не начнет кричать.

Крик начинается ровно через две минуты и продолжается очень-очень долго. Это настолько травмирует, что Тоби затыкает уши и вынужден громко петь про себя, Дейдара почти охвачен приступами хихиканья, Кисаме ходит взад-вперед и взволнованно пьет витаминную воду, а Итачи просто слушает, ухмыляясь про себя.

Пятьдесят пять минут спустя Хидан, шатаясь, спускается вниз; окровавленный, израненный и избитый. Остальные члены Акацуки ошеломленно смотрят на него, и он раздраженно бросается обратно к круглому столу.

— Гребаная куноичи действительно меня обругала, — рычит он.

Дейдара, который слишком много раз становился объектом печально известных ругательств Хидана, безмолвно таращится в шоке от того, что такое вообще возможно — притом от миниатюрной розововолосой зеленоглазой куноичи.

— Думаю, я одобряю, — обиженно бормочет Хидан.

— Ура! — приветствует Тоби и начинает аплодировать.

Итачи моргает один раз.

— Кисаме.

— Да?

— Ты должен мне бутылку витаминной воды.

— …Проклятие.

— Ладно, гм, — объявляет Дейдара, ударяя один раз по столу для выразительности. — Теперь начинается планирование.

— Планирование? — спрашивает Итачи, выглядя несколько обеспокоенным.

— Ты не можешь нести безответный факел пылающей, жгучей страсти прямо к ней, гм! — восклицает Дейдара, потрясенный. — Такое дерьмо работает только в поэзии, а жизнь — не поэзия, Учиха! — Он встает и начинает ходить вокруг стола.

— Ты, конечно, не предлагаешь мне выразить свой интерес — если бы такой интерес был, а его нет — устно, не так ли? — спрашивает Итачи, возмущенный самой мыслью.

— Ага, значит, он это признает, — шепчет Кисаме Тоби, который быстро кивает.

Дейдара ухмыляется, наслаждаясь своим предполагаемым чувством превосходства над социально неблагополучным Учихой.

— Конечно, нет! Это… обыденно, гм.

Итачи скрещивает руки на груди и свирепо смотрит на конец своей метафорической привязанности.

— Хватит говорить загадками.

— Отлично. — Дейдара довольно дьявольски улыбается и указывает на Тоби, Кисаме, Хидана и себя. — Добро пожаловать в организацию Ухаживания 101, гм. Мы будем твоими учителями. И твои уроки начнутся… сейчас.

Это те же идиоты, с которыми он работал большую часть своей жизни, но именно в этот конкретный момент Итачи очень трудно скрыть свои опасения.

========== Часть 4. Железный повар: выпуск с Акацуки ==========

— Подожди, Итачи-сан, я не говорю, что ты нехороший. — Тоби взволнованно ходит по кухне, прикидывая, как выразиться так, чтобы не задеть нежные чувства товарища. — Ты очень милый! На самом деле ты один из самых приятных людей, которых я знаю! Просто ты можешь быть немного… пугающим. Иногда.

Итачи бесстрастно слушает Тоби, прежде чем одним движением глаза убить ближайшего муравья.

— Он просто не понял сути, да? — Хидан шепчет Кисаме со стороны.

Тоби хватает ближайший стул и бросается на него так, что его маска оказывается примерно в дюйме от носа Итачи.