— Да, хороший, — рассеянно отвечает ирьенин, ее мысли заняты другим. Она поворачивает на восток, следуя пути, который прокладывает чакра. — Я действительно испытывала тягу к этому последние несколько недель…
Тягу?
Своеобразный выбор слова сразу же вызывает давно забытое воспоминание о том, как в пять лет он стоял на кухне и неловко смешивал рис, соевый соус и обильное количество арахисового масла в маленькой фарфоровой миске для своей матери. Учиха помнит, что был недоволен странной консистенцией не менее странной смеси, когда осторожно держал миску в руках и шел с ней к кухонному столу, но Микото, тем не менее, убрала его волосы со лба и нежно поцеловала в макушку.
— Большое спасибо, Итачи-кун, — прошептала женщина, находящаяся на шестом месяце беременности, положив одну руку на свой живот, одарив сына мягкой улыбкой. — Надеюсь, что твой младший брат будет таким же милым, как и ты.
Нукенин моргает один раз, ледяная оболочка самообладания дает трещину при воспоминании, странных кулинарных пристрастий матери. Тогда она даже отдаленно не выглядела беременной: все такая же миниатюрная и стройная, и, если он правильно помнит, родители узнали об этом только два месяца спустя. Немного отчаявшись и чувствуя, как будто что-то холодное и ледяное заползло в грудную клетку и умерло там, Итачи вспоминает ночь восьмого июня. Они не использовали никаких… методов контрацепции. Это было последнее, о чем думал Учиха в тот момент, что означает…
Итачи спотыкается о выступающий корень дерева.
Честно говоря, нукенин думает, что теряет сознание на самое мимолетное мгновение, потому что следующее, что Итачи полностью осознает, — это рука Сакуры, которая без усилий удерживает его от падения. — Что за черт? — Розововолосая куноичи огрызается, отпуская и свирепо глядя на него. Мужчина изо всех сил пытается вспомнить, была ли его милая, уравновешенная мать когда-либо раздражительной на ранних стадиях беременности. Он выпрямляется и встречает ее взгляд так спокойно, как только может.
По причинам, которые Харуно сомневается, что когда-либо сможет понять, почти отчаянный взгляд Итачи несколько раз перебегает с ее лица на палочку недоеденного сырого манго. Она скептически поднимает бровь, глядя на партнера. На этот раз состояние полной согласованности артикуляции Итачи, кажется, дало сбой. Он смотрит на манго, потом еще раз на нее, прежде чем решительно перевести взгляд на усыпанную песком лесную подстилку.
— Ты…
Слова звучат более хрипло, чем обычно. Предложение обрывается на середине, из-за чего Сакура поворачивается, нетерпеливо глядя на него. — Что?
Угольно-серый взгляд Итачи снова заметно перебегает с ее лица на палочку манго.
— Тяга, — наконец произносит нукенин, более чем шокированный тем, как голосу удалось вернуть свое обычное, отстраненное звучание. Партнеры смотрят друг на друга. Однако сумеречный лес кажется слишком большим, и впервые в жизни Итачи чувствует себя маленьким и незначительным. Казалось, он теряет контроль над окружающим миром и своим восприятием его. Шиноби ненавидит это. — Думаешь, ты могла бы быть… — Учиха снова замолкает, проглатывая слово.
Ветер воет в лесу, принося еще один порыв резко соленого воздуха. В данный момент поимка сбежавшего преступника — последнее, о чем думает Сакура, инстинктивно обхватив себя руками, делая шаг назад.
— Нет, — у ирьенина перехватило дыхание, потому что даже мысль об этом пугает. — Я имею в виду — это невозможно.
Он пристально смотрит на приглушенный оранжево-пурпурный закат, желая, чтобы все разрешилось. — Как так? — Спрашивает Итачи, даже в такой ситуации умудряясь скептически приподнять бровь. — Мы не…
Куноичи заставляет себя небрежно махнуть рукой, отворачиваясь. Ей хотелось поговорить о том, что произошло между ними, но не обязательно в этом контексте. — У меня все было под контролем.
Выражение, которое в кои-то веки ясно видно в глазах Итачи, дает понять, что это единственный случай, когда он не будет удовлетворен неопределенным, уклончивым ответом, о чем говорит партнерше в недвусмысленных выражениях.
Застигнутая врасплох нехарактерной напористостью, Сакура встречает его взгляд, скрещивая руки на груди. — Одиннадцать месяцев назад, покинув Коноху, я решила, облегчить себе жизнь в качестве отступницы, — прямо говорит девушка, заставляя тон оставаться как можно более профессиональным. — Менструация не вписывалась в этот план, так что Цунаде-шишо научила меня, как ее остановить… раньше.
Учиха моргает один раз, выглядя несколько шокированным и явно разрываясь между инстинктивной мужской реакцией пробормотать «слишком много информации», а затем избегать ее в течение следующих нескольких часов из принципа, или возможностью настаивать на подробностях.
Со своей стороны, куноичи поворачивается и уходит. Они в тишине пробираются через лес и выходят на мили пустынного пляжа. Песок тускло-коричневого цвета контрастирует с яркими красками неба, вызванными медленно заходящим солнцем, и глубокой, многогранной синевой океана. Обычно один только вид и звук волн, разбивающихся о песок, наполняли бы ее невыразимой потребностью сбросить сапоги и броситься в воду сломя голову, но прямо сейчас на сердце у девушки слишком тяжело, чтобы даже думать об этом.
Как ни удивительно, Итачи нарушает тишину, установившуюся между ними. — Значит, нет абсолютно никаких шансов, что ты могла бы быть…
Тихо прозвучавшие слова Сакура прерывает одним покачиванием головы. — Нет. — Ветер приводит розовые волосы в спутанный беспорядок, и она нетерпеливо приглаживает их рукой, которая слегка дрожит. Ирьенин знает, что это технически невозможно, но перспектива быть беременной куноичи–подростком — в то время как мир шиноби потрясен интенсивной, жестокой политической войной, тревожит и пугает достаточно, чтобы проверить технику и провести краткий медицинский осмотр как только они найдут какую-нибудь гостиницу на ночь.
— А что, если бы была?
Слова произносятся резче, чем хотелось — черт возьми, она даже не собиралась произносить их вслух. Мужчина смотрит на нее, плотнее закутываясь в плащ Акацуки, выражение его глаз немного мягче, чем обычно, но такое же нечитаемое. Он ни в малейшей степени не враждебен. Сакура чувствует себя глупой, как покрытая грибком, безмозглая золотая рыбка, из-за того, что задала подобный вопрос. — Я бы попросил тебя выйти за меня замуж, — голос нукенина едва слышен из-за порывов ветра, он смотрит на океан. Такая откровенная честность беспрецедентна с его стороны, но Учиха действительно не может сказать ничего другого в ответ. В любом случае Итачи нечего терять. — Мы бы нашли приличное, мирное место, пока война не прекратится, и я, вероятно, взял бы на себя различные миссии в этом районе, чтобы прокормить нас троих… Кроме того, я уверен, что мы могли бы научиться правильно ухаживать и воспитывать ребенка.
Что ж, все обернулось плачевно. Сакура была бы менее ошеломлена, если бы полоса песка перед ней внезапно превратилась в гигантского монстра, похожего на Годзиллу, и нанесла удар в живот. Слишком много долгих мгновений она не может найти слов, хотя Итачи выглядит таким же отстраненным, как и всегда. Будто не он только что сделал ей предложение, в каком-то переносном и извращенном метафорическом сценарии «что, если». Куноичи не может не думать о том, на что это было бы похоже — но без всей этой истории с матерью-подростком…
Существует определенное количество эмоционального замешательства и осложнений, которые не следует превышать. Есть черта, которую нельзя пересекать.
У Сакуры такое чувство, что слова Итачи только что заставили ее переступить черту; достаточно, чтобы не осталось выбора, кроме как прибегнуть к своему главному механизму преодоления - отрицанию. Этого разговора никогда не было. И, если бы в ее голове осталась хоть капля здравого смысла, она бы изо всех сил постаралась притвориться, что секса с ним тоже никогда не было.
Они находят осужденного, жарящего рыбу у огромного костра на пляже. Учиха бросает в него несколько сенбонов с расстояния около тридцати метров, каждый из которых точно попадает в нужные точки для обездвиживания. Подобные ситуации не дают девушке забыть, насколько он опасный и исключительный шиноби. Это знание не перестает посылать легкую дрожь опасения по спине. Ирьенин знает, что с ним она в безусловной безопасности, но этого нельзя сказать об остальных ее близких.
