В одном отступница уверена — она должна остановить это, что бы они ни задумали. Растущая физическая и эмоциональная близость не идет на пользу ни одному из них. Ее личные чувства относительно текущей ситуации, по отношению к нему, не имеют значения. Если игнорировать их, то они исчезнут.
Сакура больше не в силах думать в подобном ключе. Это причиняет слишком сильную боль. Ирьенин машинально подбирает свою брошенную сумку, прежде чем направиться в ванную. Она не собирается плакать. Она не такая слабая. Девушка будет стоять под обжигающей водой, пока подобные вещи не перестанут иметь такое большое значение.
И когда куноичи снова выйдет, все станет так, будто ничего этого никогда не было.
Деревня Скрытого Дождя
Рот на правой руке Дейдары пережевывает большой кусок глины, выплевывая приличного размера бомбу. Он удовлетворенно ухмыляется, подбрасывая ее взад-вперед между ладонями. — Значит, здесь только ты и я, да? — Спрашивает нукенин, закидывая ноги на тускло-коричневый диван. — Ну и что это за встреча? Больше похоже на пустую трату драгоценного времени, ага.
Сасори прекращает бесстрастное наблюдение за своими ногтями, чтобы взглянуть на партнера. — Зецу и Кисаме все еще на задании в Траве, то же самое с Хиданом и Какузу в Водопаде; они уже сдали свои отчеты. Должен прийти Итачи, если он уже не здесь.
Пустое изложение информации грубо прерывается фырканьем Дейдары. — К черту его, ага — нам будет лучше без этого антисоциального ублюдка.
Легкая, загадочная ухмылка касается уголка недавно помолодевшего лица Сасори. Он намеренно наклоняется из своего кресла, беря с журнального столика экземпляр новейшей Книги Бинго. — Кажется, не так уж и антисоциальный, — бормочет шиноби.
Дейдара прекращает производство бомб, с интересом глядя на своего партнера. — Что это должно означать, хм?
Несколько минут тишины, а затем Книга Бинго приземляется прямо на колени Дейдары, открытая на десятой странице. Блондин смотрит на предмет широко раскрытыми глазами, убирая челку с глаз, чтобы лучше рассмотреть. — Какого… — он изумленно смотрит на Сасори. — Разве это не твоя маленькая куноичи, хм?
Акасуна издает тихий, веселый звук в глубине своего горла. — Моя убийца, да. Хотя тебе было бы лучше называть ее маленькой куноичи Итачи.
Глаза Дейдары расширяются еще больше, когда он просматривает страницы с информацией о Сакуре. — Дата ее занесения — август прошлого года. Она, вероятно, была одной из тех, кто покинул Коноху, когда этот чувак, Данзо, захватил власть, да?
— Вполне вероятно, — невозмутимо отвечает Сасори.
Дейдара изучает фотографию Сакуры, одобрительно ухмыляясь. — Я помню ее: A-ранг, милая и способная, да… Интересно, как такая симпатичная мордашка оказалась маленькой…
Сасори хмурится, предвосхищая эпитет, который обязательно последует. — Имей немного уважения, Дейдара, — жестко отвечает он.
Дейдара поднимает руки, защищаясь. — Что? Я просто говорю — кому-то вроде нее, вероятно, было нелегко стать нукенином. Отчаяние творит с людьми разные вещи, да. Учиха, вероятно, даже позаботился бы о ней, — он многозначительно приподнимает бровь, — если бы получил что-то взамен.
— Хм, — отвечает Сасори, звуча несколько неуверенно относительно оценки Дейдарой отношений между Итачи и Сакурой. Вернув Книгу Бинго, Акасуна смотрит на девушку, о которой идет речь, выглядя слегка заинтригованным.
— Думаешь, он привел ее с собой? — Спрашивает Дейдара, звуча чересчур заинтересованно. Один из ртов на его руке выплевывает еще одну бомбу.
— Возможно, — размышляет Сасори, стараясь не казаться слишком заинтересованным.
Дейдара по-волчьи ухмыляется. — Думаешь, он был бы не против поделиться, хм?
— Знаешь, Дейдара, можно подумать, что ты ценишь свою вторую жизнь немного больше, чем кажется.
Идет дождь, что вполне предсказуемо.
Прошло больше года с тех пор, как Итачи был в своей личной комнате в штаб-квартире Акацуки. Ничего не изменилось. Вся штаб-квартира темная, поскольку это подземное сооружение, но его комната выглядит еще более темной благодаря простому, безошибочно мужскому темно-красному и черному декору. Здесь холоднее, чем в остальной части штаба; настолько чисто и организованно, почти стерильно, и пахнет странной смесью травяных чаев, смешанных с сильным химическим запахом лекарств, с помощью которых он выживал в течение пяти лет.
Учиха устраивается на кровати, которая больше не кажется такой знакомой, скрещивает ноги и кладет руки на колени в позе рассеянной медитации. В комнате нет окон, но внутренние часы говорят, что у него есть около часа до встречи. На этот раз, Итачи хотел бы, чтобы в его комнате было хоть что-то отвлекающее. Он не хочет думать об операции, которая будет обсуждаться на собрании, и он определенно не хочет думать о девушке, которую только что оставил.
Не в первый раз Итачи задается вопросом, о чем, черт возьми, он думал (если вообще думал) в те последние несколько минут с Сакурой. Ради Ками, он не какой–то жалкий, управляемый гормонами подросток, а это значит, что он должен быть в состоянии контролировать импульсы которые напарница, кажется, вызывает с таким небольшим усилием. Эти эмоции настолько новы и непонятны, что мужчина не может их понять. Даже обычное ледяное самообладание мало помогает в сложившейся ситуации. Он не хочет заботиться о девушке, и он определенно не хочет ее… К своему большому неудовольствию, Итачи обнаружил, что делает именно это. По крайней мере, с первым он может совладать, а вот со вторым немного сложнее.
Учиха морщится от самой мысли. В первый раз он принял Сакуру за Изуми, но сегодня утром у него не было такого оправдания своему вопиющему поведению. Он слишком хорошо помнил девушку, которую держал в своих объятиях. Это действительно приводит в замешательство, как сильно он хотел просто…
Нукенин изо всех сил старается отогнать подобные мысли подальше. Он не понимает, почему его так сильно влечет к ней, и… он не хочет этого. Сакура — отвлекающий фактор, слабость, последнее, что ему нужно. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы позволил Саске заполучить ее, потому что…
Мысль слишком горькая, чтобы развивать ее дальше. Учиха смотрит на темно-красное переплетение одеял, моргая несколько раз. Может быть, Саске недостаточно потерян; может быть, он еще помнит, как по-настоящему заботиться о ком-то. У Саске все еще есть возможность для искупления, но у него… вряд ли. Он слишком сложен для Сакуры и слишком изранен. Поддавшись своим чувствам, Итачи окажет ей медвежью услугу.
Сакура смущает его больше, чем он хочет признать. Итачи не знает, кто она для него — точно не просто маленькая розововолосая партнерша и компаньонка, но и не… девушка, какой была Изуми. До самого конца его отношения с Изуми вряд ли можно было назвать сложными, в отличие от их отношений с Сакурой, которые были такими с самого начала и, кажется, с каждым днем становятся все более сложными. Что еще хуже, мужчина знает, что Харуно будет непосредственно вовлечена в то, что запланировали Акацуки. Ему не нравится признавать это, но ситуация… беспокоит его. Очень.
Есть только одна вещь, которую Итачи знает наверняка — он не может позволить этому — что бы это ни было — развиваться дальше, независимо от его… личных желаний. Так будет лучше для них обоих.
Нукенин пытается медитировать. Пытается сосредоточиться на мантре о том, что он не хочет ее, и он не будет хотеть ее. После долгого времени Учиха вдыхает один раз и сразу замечает неладное. Пахнет резко и едко. Медленно и осторожно открыв глаза, он замечает посторонний элемент.
Записка написана на темно-красной бумаге, которая почти сливается с его одеялами. Послание покрыто характерными пятнышками пепла и написано тонкими черными чернилами, паутинным, несколько устаревшим почерком…
Встретимся в третьем конференц-зале.
— Мадара
Итачи делает вдох, сминая записку в крошечный шарик своими длинными пальцами.
Мадара любит темноту. Итачи давно подозревал, что это какая-то не очень тонкая тактика запугивания, которая никогда особо на него не влияла. Даже когда он начинал слепнуть.
