Тело капитана снова прижимается к ирьенину, обездвиживая, одна из его рук зарывается в ее волосы сзади, удерживая и оттягивая назад с такой силой, что у куноичи на глазах выступают жгучие слезы. — Черт возьми, девочка, — хрипло говорит он. Сакура знает, что все удары, которые она нанесла ему ранее — даже без чакры — начинают сказываться на его теле. — Ты не собираешься сотрудничать?
Он держит изувеченные запястья за спиной рукой, которая не зарыта в розовых волосах. Одним быстрым движением куноичи поднимает ногу и вдавливает пятку в мягкое место между его лодыжкой и передней частью стопы. Действие вознаграждается шипением боли, хватка снова ослабевает. Девушка изо всех сил старается использовать обретенную свободу по максимуму. Капитан задыхается, когда ее локоть соприкасается с его уже ушибленными ребрами. — Чертовски верно, — сердито шипит она, пытаясь развернуться и полностью высвободиться.
Слишком поздно Харуно понимает, что одна из его рук все еще в ее волосах. Мгновение спустя она чувствует последствия этой ошибки, когда он крепче сжимает ее волосы, с головокружительной скоростью толкнув вперед. Удар лба и линии роста волос о дерево сокрушителен. Мышцы Сакуры обмякают, она на секунду теряет сознание, беспомощно прислоняясь к дереву. Капитан падает на нее сверху, прижимая так сильно, что девушка едва может дышать. Даже звук его резкого, почти такого же затрудненного дыхания не притупляет боль.
Харуно так тяжело дышит, что почти не слышит тихого смеха. Мужчина скользит рукой вверх по жилету, так что она чувствует холодный материал перчаток, длинные пальцы дразняще касаются обнаженной кожи поясницы. Сакура напрягается, чувствуя, как капитан ухмыляется ей в волосы. — Ками, мне понравится ломать тебя, — бормочет он совершенно серьезно.
Ее губы разорваны там, где соприкоснулись с корой, но Сакура не думает, что смогла бы говорить прямо сейчас, даже если бы была на это способна. Конечности слишком онемели, чтобы сопротивляться, когда капитан снова разворачивает ее, позвоночник издает хруст, и сильно прижимает к дереву. Из-за бесполезности чакры и повторяющегося физического насилия куноичи трудно даже стоять прямо, повторная травма головы начинает затуманивать зрение.
Через несколько мгновений зрение больше не является проблемой, потому что она не видит ничего, кроме чужой кожи, находящейся слишком близко. Требуется секунда, чтобы осознать, что он только что сделал. Даже тогда это происходит только из-за сокрушительного, болезненного прикосновения его губ к ее губам.
Это ни в коем случае не ее первый поцелуй — определенно нет. Но ощущения далеко не самые приятные, потому что нет ни застенчивой подростковой неловкости, ни невинно любопытных прикосновений, и определенно нет ни малейшей доли той головокружительной смеси нежной привязанности и робкого желания. Это грубо и жестоко, слишком властолюбиво и намеренно унизительно, что причиняет боль всеми возможными способами, включая быстро образующиеся синяки на губах.
Сакура закрывает глаза и стискивает зубы, отчаянно думая о чем угодно, кроме происходящего. Она думает об анатомии человека и способах причинить кому-то невероятную боль без использования чакры…
Отступница знает, что должна делать, но ожидание подходящего момента — мучительный процесс. Куноичи позволяет себе безвольно прислониться к дереву, поддерживаемая лишь хваткой капитана Корня. К счастью, мужчина считает, что отступница решила сдаться. Он проводит руками по всей длине травмированного позвоночника, сопровождая действие такими же жесткими, оставляющими синяки поцелуями по всей длине ее шеи, чувствуя, как пульс девушки ускоряется под его губами, а затем повторяет тот же путь наверх, пока кожа там не ощущается так, будто ее натерли до крови. Сакура вздрагивает, когда он снова и снова прикасается к ее разбитым губам, и…
В момент обдуманного расчета Харуно позволяет своим коленям подогнуться. Пробормотав проклятие из-за того, что занятие было прервано таким образом, капитан быстро поднимает ее на ноги. Да, это сработало, но Сакура еще крепче зажмуривает глаза, отчаянно молясь, чтобы он отвлекся достаточно, чтобы принять ее физически ослабленное и почти бессознательное состояние за чистую монету.
Мужчина достаточно силен, чтобы заставить ее обвить руками свою шею, тем самым предотвратив подобные отвлекающие факторы в дальнейшем. Он снова прижимается к ней. На этот раз его левая рука злобно запутывается в розовых волосах, оттягивая голову назад, чтобы получить доступ к рту и шее. Правая рука снова скользит под ее жилет, задерживаясь на пояснице. Харуно решает, что пришло время нанести удар.
Удары, которые она наносит в точку давления на сгибе между задней частью шеи и плечом, а также в скопление нервов у основания его шеи, настолько быстры и злобны, что он оказывается на лесной подстилке, увлекая ее за собой вниз. Атаки оказалось достаточно, чтобы обездвижить преследователя. Теперь он не является угрозой… но это больше не проблема.
Капитан Корня находится на грани потери сознания. У Сакуры все болит, она трясется от страха и остаточной травмы, физической и эмоциональной. Но вместо того, чтобы бежать, куноичи слегка вздрагивает, оседлав его бедра, упираясь твердыми руками в его грудь, чтобы удержать на земле, на всякий случай. Проверка чакры дает понять, что действие любого парализующего чакру дзюцу начинает медленно отступать. Ирьенин подтверждает свои умозаключения, отводя одну покрытую чакрой руку назад и ударяя мужчину по ребрам, которые основательно ушибла ранее.
На этот раз раздается удовлетворяющий, леденящий душу треск, который эхом разносится по поляне. Этот звук в любом другом контексте заставил бы ее вздрогнуть, но сейчас она улыбается.
— Вероятно, это не то развлечение, которое ты себе представлял, хм? — Задыхаясь, спрашивает невосприимчивого мужчину Сакура, ее слова звучат отрывисто. — Или, может быть, ты думал поменяться ролями, после того… что намеревался сделать со мной.
Она использует еще восстанавливающуюся чакру на полную, ломая остальные ребра, направляя удар так, что осколки кости проникают в легкие.
Ресницы капитана трепещут, он недоверчиво смотрит на нее, на что отступница ухмыляется, наклоняясь вперед, сомкнув пальцы вокруг его горла. Они на расстоянии поцелуя, спутанные розовые локоны развеваются и скрывают их от остального леса. — Почему бы тебе просто не закричать? — Насмешливо повторяет куноичи голосом, который почти не узнает, крепче сжимая его шею. — Тебя все равно никто не услышит.
Он слишком крепко держится за жизнь, борется с ней. Сакура совершает ошибку, направляя больше чакры в кончики пальцев, пытаясь закончить то, что начала — причинить ему боль в ответ…
Напряженная чакра восстает против последней неразумной команды. Кажется, вся боль, которая на время притупилась, настигает девушку в один момент: на лице после удара о дерево, в каждой мышце, сухожилии и кости в запястьях. Ушибленный позвоночник, свежие царапины на внутренней стороне запястий, ноющие ребра, кровоточащие губы и шея…
Ирьенин даже не осознает, как соскальзывает с преследователя. Через мгновение она сидит на грязи, поджав под себя ноги, все еще борясь с учащенным сердцебиением.
Дождя все еще не было, но вдалеке уже слышны раскаты грома. Лес темнеет из-за собирающихся облаков. Она чувствует запах влаги, задерживающейся в атмосфере.
Сакура наблюдает за кровью, которая струится из уголков рта капитана Корня, и ждет.
Час спустя
В который раз ветер приносит с собой незаметный вихрь пепла, и, как всегда, Итачи оценивает ситуацию с первого взгляда, из тени ближайшего дерева. Она опоздала на час, и… каким-то образом нукенин знал причину.
Сакура стоит к нему спиной, но он сосредоточился на ее противнике — высоком темноволосом капитане Корня Анбу, который выглядит так, словно едва может стоять. У него внушительные синяки вдоль линии челюсти, но, что более важно, он прижимает руку к ребрам, некоторые из которых, кажется, выступают под странными углами на фоне черного бронежилета. Широкие плечи поднимаются и опускаются медленно, с трудом. Итачи бесстрастно поднимает бровь, отмечая тонкую струйку крови в уголке его рта. Очевидно, сломаны ребра и пробито легкое. Тем временем напарница приближается к нему с осторожностью, которую Учиха, однако, не совсем понимает — обычно в бою она столь же смертоносно быстра, сколь и сильна.
