Это самое быстрое движение, которое она когда-либо совершала в своей жизни. Даже быстрее, чем во время битвы с Сасори целую жизнь назад. Кулак врезается в его челюсть, отбрасывая капитана на несколько шагов, но нет ни тошнотворного хруста, ни поворота головы на сто восемьдесят градусов, хотя в ударе было более чем достаточно чакры, чтобы легко сломать шею в трех разных местах. Отступница смотрит в ужасе — такого с ней раньше не случалось. Когда-либо. Может ли чакра это сделать? Может ли чакра перестать работать на кого-то? Это один из миллиона и одного вопроса, который она хотела бы задать Цунаде-шишо, прежде чем…
Капитан Корня выпрямляет шею, немного печально потирая челюсть — даже без силы, которую она унаследовала от своей наставницы, девушка все еще знает, как нанести удар. Что в любом случае ее не спасет.
— Довольно разочаровывает, — небрежно комментирует мужчина. При том, что она отказывается позволять манипулировать своими эмоциями ради развлечения, Сакура не может скрыть мимолетный, дестабилизирующий импульс ужаса, который мелькнул на ее лице. Как и следовало ожидать, он замечает это, наклоняя голову в клиническом осмотре испуганной куноичи перед ним. — Хочешь, покажу, как это делается?
Харуно двигается еще до того, как фраза доходит до ее сознания, переходя к оборонительному уклонению, порожденному чистым инстинктом. Следующее, что осознает ирьенин, — она в нескольких футах от того места, где была, лежит наполовину на боку, наполовину на животе. Грязь холодная и твердая, кожа начала покрываться синяками. Куноичи успела поскользнуться, в голове — раскалывающая, дезориентирующая боль, а также леденящее онемение по всей длине правой щеки. Из того, что можно увидеть сквозь затуманенное зрение, когда снова пытается подняться — она одна. Внезапно боль в щеке превращается во что-то раскаленное добела и обжигающее. Харуно поднимает дрожащую руку, чтобы коснуться сильно чувствительной кожи. Он ударил ее наотмашь, больно, но прямо сейчас у нее миллион проблем, каждая из которых гораздо серьезнее.
Ирьенин поворачивается лицом к капитану Корня, который уходит из зоны досягаемости ее убийственного удара со слишком быстрой скоростью. — Тц, Сакура, — упрекает преследователь. Девушка замечает, что шиноби по какой-то причине снял маску — он молод, с темно-каштановыми волосами, собранными в конский хвост длиной до плеч, глазами того же цвета и классически красивым лицом, которое она больше всего на свете хочет разорвать на части голыми руки. — Ты, кажется, потеряла хватку.
Какаши-сенсей всегда говорил, что в бою важно сохранять самообладание, но в данный момент Сакура рычит почти дико, бросаясь вперед еще быстрее, чем раньше. На этот раз удар задевает его ребра, которые не сломались. По тому, как капитан ухмыляется, девушка может сказать, что он позволил ей нанести удар только для того, чтобы она могла увидеть отсутствие воздействия.
Кулаки и ноги Харуно попеременно соприкасаются с его ребрами, шеей, челюстью и сердцем на протяжении нескольких минут. Однако, независимо от того, насколько сильно она фокусируется и использует чакру, ничего не получается. От стресса и замешательства у нее трясутся плечи. Пытаться сбежать бесполезно, девушка уже пыталась использовать технику теневого клонирования, замены и транспортировки, которые тоже не работают.
— Что ты со мной сделал? — Куноичи задыхается, уклоняясь от одного из ударов быстрым боковым поворотом, нанося меткий удар ножом в его грудино-ключично-сосцевидную мышцу. Этого было бы достаточно, чтобы разорвать мышцу даже без чакры…
Капитан быстро уклоняется от удара и одаривает ее одной из тех отстраненных улыбок, которыми могут овладеть только эмоционально отстраненные члены Корня. — Вопрос не в том, что я сделал с тобой, Сакура, — небрежно поправляет он. — А в том, что я собираюсь сделать.
Это отвратительное заявление заставляет девушку на мгновение потерять дар речи. Она спотыкается о выступающий корень дерева. Доли секунды оказывается достаточно, чтобы преследователь протянул руку и железной хваткой обхватил ее запястья. Он отталкивает ирьенина назад, из-за чего ее спина довольно грубо сталкивается с корой ближайшего дерева, выбивая все дыхание из тела. Отступница кашляет, мелкие фиолетовые звезды взрываются на внутренней стороне век. Тем не менее, первый инстинкт Харуно — бороться с руками, которые так крепко держат ее. Капитан Корня недовольно хмурится, крепче сжимая запястья. — Не делай себе еще хуже, — предупреждает он.
Даже будучи скованной, Сакура извивается, изо всех сил пытаясь укусить, но ей не удается скрыть вздох боли, после удара уже покрытых синяками запястий о грубую кору. Отдаленно девушка помнит уроки времен генинства, о том, что делать в подобной ситуации. Лишь слепой инстинкт приказывает бороться, что она и делает, ненавидя то, что абсолютно бессильна. Это не дзюцу, запечатывающее чакру, а гораздо более тонкая и мощная техника, предназначенная для поглощения присущей чакре энергии, делая любого совершенно бесполезным в течение нескольких часов. Куноичи не знает, как избавиться от нее.
Капитан Корня, кажется, довольствуется тем, что крепко прижимается к ней, наблюдая за множеством эмоций — страхом, паникой, отчаянием, едва скрываемой яростью. Когда он начинает медленно водить большими пальцами по чувствительной коже ее запястий, царапая ногтями вены, Сакура огрызается, съеживаясь от леденящего прикосновения. — Не прикасайся ко мне!
Голос Харуно слишком напряженный, натянутый от напряжения и угрожающий сорваться. Капитан приподнимает бровь на долю дюйма, улавливая каждый маленький нюанс. — Почему ты не кричишь, если хочешь, Сакура? — Спрашивает мужчина почти нежно, придвигаясь еще ближе, доставляя еще больше дискомфорта без того ноющим ребрам, прижимаясь бедрами к ее бедрам так, что куноичи хочется закричать или заползти под одеяло своей кровати в Конохе, и никогда не выходить.
Словно читая мысли девушки, он слегка ухмыляется и прижимается губами к ее спутанным волосам, чувствуя отчаянные попытки скрыть дрожь. — Тебя все равно никто не услышит.
В непосредственной связи со словами мужчина впивается ногтями в нежную кожу внутренней стороны ее запястий, из-за чего Сакура прикусывает губу, чтобы не захныкать, чувствуя, как рвется кожа. Тонкая струйка крови пробивается из порезов, медленно стекая по руке, и на этот раз Харуно действительно теряет самообладание. Капитан даже выше Итачи, так что ее лицо прижато к впадине между его ключицами. Он продолжает сжимать ее запястья, создавая глубокое, ноющее давление внутри них. В эту самую секунду Сакура прекрасно осознает, что он собирается изнасиловать ее, а затем убить, если она каким-то образом не возьмет себя в руки и не найдет способ дать отпор.
Чувство, что запястья вот-вот сломаются, отвлекает, да, но не настолько, чтобы не увидеть небольшой свет в конце туннеля. Как бы невероятно это ни звучало, ей станет легче бороться, если расположиться к нему спиной, так что…
Тяжело дыша, ирьенину требуется мгновение, чтобы собраться с духом, прежде чем намеренно укусить его за ключицу. Она вздрагивает, но заставляет себя продолжать, чувствуя, как кожа рвется под ее зубами.
Капитан яростно ругается. Тот факт, что он прижал их друг к другу настолько близко, насколько это было физически возможно, теперь кажется худшей идеей. Хватка на мгновение ослабевает. Сакура молниеносно отстраняется, с отвращением вытирая кровь с губ, ударив его кулаком в нижнюю часть живота. — Ты грязный, отвратительный…
Преследователь сгибается пополам, но не успев нанести еще один удар, он хватает ее за предплечье, разворачивает и на этот раз прижимает лицом к дереву. Куноичи ожидала удара, но это не помешало снова ощутить прилив боли, когда уже покрытая синяками правая щека соприкоснулась с грубой корой. Отступница сильно морщится, чувствуя, как рассекается кожа. Рассеянно она чувствует, как что–то падает с ее волос — красивый гребень, который подарил Наруто. Харуно иррационально молится, чтобы ни один из них не наступил на изящное украшение во время борьбы.
