Каковы шансы?

Сакура нервно оглядывается по сторонам, все еще стоя на цыпочках, напрягая чакру в страхе распознать три знакомые сигнатуры. Однако в следующий момент девушка чувствует, как чья-то рука на долю секунды касается ее поясницы, слегка надавив в основание позвоночника. Прикосновение посылает импульс холодной дрожи. Жутко напоминает капитана Корня и то, как он прикасался к ней в последний раз, и…

Молодой штатский мужчина с торчащими темно–каштановыми волосами одарил ее слегка кривой улыбкой, проходя мимо — или, точнее, пытаясь протолкнуться из-за движения толпы. — Прости, милая, я не хотел.

Харуно ненавидит, когда ее так называют. Она кивает немного неуверенно, незаметно спрятав за спину кулак, который был готов свернуть ему шею. — Все в порядке.

Тем не менее, куноичи требуется сознательное усилие, чтобы скрыть чакру, которая внезапно вспыхнула. Сакура так занята, пытаясь регулировать беспорядочный сердечный ритм, что на мгновение даже не смотрит, куда идет. Следующее, что она помнит — кто-то сзади толкает ее вперед. Девушка закусывает губу, чтобы подавить вскрик, споткнувшись обо что-то на грунтовой дороге. Бедро болезненно соприкасается с краем самодельного деревянного прилавка, который выглядит так, будто принадлежит… продавцу капусты?

Сакура громко ругается, потирая ноющую тазовую кость. Продавец капусты, блондин, которому на вид лет двадцать пять, оценивающе оглядывает ее, прежде чем предложить капусту. — Нечасто встречаю девушек, которые набрасываются на мою капусту, так что для тебя скидка двадцать процентов, — комментирует он с легкой ленивой улыбкой.

Ирьенин бросает на него несколько озадаченный взгляд, на что парень ухмыляется. — Добро пожаловать на рынок Шигеки, милая.

Сердцебиение медленно начинает успокаиваться, но это не мешает Сакуре одарить его едва заметной ухмылкой. Она наклоняется вперед, чтобы осмотреть предложенный овощ. — Знаешь, если у тебя есть хоть какая-то надежда продать мне эту капусту, не стоит так меня называть.

В течение следующих двух часов Харуно бесцельно бродит по обширному рынку. Первоначальное напряжение более или менее забыто, поскольку куноичи жадно впитывает каждый незначительный аспект своего окружения. Как и большинство девушек, она наслаждается процессом покупок — занятием, которым почти не приходится заниматься. Это не похоже на всепоглощающее стремление просматривать одежду, украшения или, конечно же, обувь, но лучше, чем ничего. Она не одиночка по своей природе, поэтому новое окружение обеспечивает видимость счастья.

Было трудно, но отступнице все-таки удается купить весь чай, который заказал ее партнер, а также большое количество лапши и курицы, которые можно легко разогреть с помощью небольшого количества воды и любой из самых простых техник Итачи. Складывается впечатление, что станет безопаснее, если — когда — они пересекут границу Страны Молний. В размышлениях Сакура также покупает приличный ассортимент небольших закусок, которые утолят голод во время путешествия, обеспечивая идеальный баланс белка и углеводов, необходимых для поддержания высокого уровня чакры и энергии.

(Ну, во всяком случае, это ее теория. Сакура очень надеется, что Итачи ничего не знает о питательной ценности большой коробки клубничного пирога, которая в настоящее время скрыта между пакетами лапши и пакетиками с сухофруктами.)

Атмосфера погружает девушку в состояние расслабления. Переступив через выброшенную коробку с дынями, лежащую посреди улицы, она тянется назад, чтобы рассеянно потереть рукой поясницу. Чувствуется странная, тупая пульсация, которая, кажется, исходит от основания позвоночника, через всю спину. Она не получала травмы в той области несколько месяцев, этот факт заставляет ее нахмуриться. В течение последних двух часов боль напоминала медленный прилив и отлив. Существует вероятность, что кто-то случайно толкнул ее локтем, когда толпа пыталась пробиться на рынок, но Сакура ничего подобного не помнит.

Из чистой паранойи она снова пытается сфокусировать чакру, проверяя присутствие на остальной части рынка. Как ни странно, это немного сложнее, чем обычно, хотя через несколько мгновений все становится на свои места, как и должно быть. Сигнатуры чужеродной чакры кажутся более расплывчатыми, но это может быть из-за отсутствия возможности восстановиться за последние две недели или около того.

Немного расслабившись, Харуно поправляет две тяжелые сумки, перекинутые через правое плечо, и, не торопясь, направляется к границе города. Положение солнца говорит о том, что сейчас почти четыре часа вечера, и если она будет двигаться в обычном быстром темпе, то сможет встретиться с Итачи к семи. Погруженная в свои мысли, ирьенин проходит мимо людей, почти не задумываясь о телах, которые прижимаются к ней.

Оказавшись в лесу, куноичи заметила, что ветер усилился, безжалостно раскачивая ветви деревьев, стряхивая недавно появившиеся листья. Сакура стискивает зубы — не слишком ли поздно для весенних штормов? Повинуясь инстинкту, она устремляет взгляд в небо, мельком замечая собирающиеся облака над возвышающимся изумрудно-зеленым пологом деревьев. Облака темно-серые, точно такие же, как…

Снова завывает ветер, заглушая мысли девушки. На этот раз мурашки на теле отступницы появляются вовсе не из-за холода. Недолго думая, она позволяет тяжелым сумкам с припасами соскользнуть с плеча. Харуно медленно осматривает поляну, острый взгляд фиксирует каждую тень и каждый импульс чужеродной чакры. Вот только… никого там нет. Она совершенно одна.

— Скучала по мне?

Девушка замирает, чувствуя, как каждая мышца и косточка, каждое маленькое нервное окончание в теле напрягаются. Снова эти шелковистые слова, такие мягкие и неуловимые, что их, кажется, несет ветер.

— Гендзюцу Кай.

Ее голос спокоен, тверд, с оттенком абсолютной уверенности за артикуляцией техники. Харуно всегда была способна распознать любое гендзюцу, но, по общему признанию, у нее меньше практики со слуховыми иллюзиями. Тем не менее, нет ничего, даже незаметного облачка дыма, которое обычно появляется при развеивании гендзюцу, уничтожении теневого клона или завершении техники замены.

Сильнейшая боль наступает настолько внезапно, что у Сакуры подгибаются колени. Такое ощущение, что ледяной нож пронзил позвоночник по всей его длине. Она, пошатываясь, идет вперед, руки снова тянутся к спине, уже покрытой мятно-зеленой исцеляющей чакрой. Острый ум лихорадочно работает, несмотря на сильный дискомфорт — происходящее неправильно. Калечащая боль не такая необъяснимая в отличие от жуткого шепота на ветру.

Ирьенин прижимает руки к основанию позвоночника, игнорируя ослепляющие импульсы боли и отчаянно нуждаясь в том, чтобы привести себя в порядок как можно быстрее, а затем убраться отсюда к чертовой матери. Проходит одно мгновение, затем два, а затем три… Сакура сглатывает через внезапно пересохшее горло. Нет никакого чувства, никакого ощущения восстановления — чакра есть, да, и она все еще контролирует ее, но куноичи не хватает мощи.

Борясь с желанием запаниковать, она вытягивает руки перед собой, недоверчиво глядя на раскрытые ладони. Все выглядит правильно, но что-то не срабатывает. Цунаде-шишо никогда не упоминала об этом как об одном из побочных эффектов переутомления и сильного стресса, но из всех случаев…

Ветер снова эхом разносится по пустынному лесу. Куноичи закрывает глаза от поднятых частиц пыли, пытаясь изо всех сил сосредоточиться и исправить то, что не так. Волосы на затылке встают дыбом, она просто хочет быть как можно дальше отсюда.

Сакура медленно открывает глаза.

На мгновение, каким бы иррациональным это ни было, ей кажется, что мир стоит на месте. Как будто все перестает существовать, все исчезает из фокуса. Предположительно, это невероятно с медицинской точки зрения, но ее сердце на самом деле перестает биться на несколько мгновений, прежде чем снова начать биться с невероятно высокой скоростью.

Капитан Корня слегка ухмыляется, прежде чем протянуть руку и нежно провести тонким пальцем в черной перчатке по ее щеке: от основания широко раскрытых зеленых глаз до самого кончика подбородка. Темно-карие глаза наслаждались смесью шока и страха в ее глазах. — Ты так и не ответила на мой вопрос, Сакура, — тихо бормочет он.