На нем не было протектора, но Сакура усилила гендзюцу сокрытия достаточно, чтобы подкрасться на несколько дюймов ближе от того места, где следила за своим клоном и подозреваемым шпионом. И, как ни странно, вот он — предательский крошечный, золотой и до боли знакомый символ Конохи, вышитый сзади на вороте его темно-зеленого бронежилета.

Словно почувствовав на себе взгляд, шпион применил собственное гендзюцу сокрытия, продолжая преследовать, по-видимому, ничего не подозревающего клона. Как Сакура и планировала, для него это, очевидно, выглядело так, будто она решила посетить медицинский склад, чтобы запастись многочисленными принадлежностями, которые понадобятся полевым медикам, постоянно находящимся на грани попадания в опасную ситуацию, прежде чем сменить локацию.

За последние несколько минут до того, как клон девушки достиг двери, Харуно, скрытая гендзюцу, выполнила быстрое транспортное дзюцу, в ожидании оставшись на месте. Адреналин струился по венам от неожиданного успеха плана. Куноичи во многом полагалась на чрезмерную уверенность шпиона в своих способностях выслеживать, в сочетании с прискорбной недооценкой ее навыков (честно говоря, какая уважающая себя куноичи ранга А прошла бы по крайней мере две мили в скрытом сопровождении, и даже не приблизилась бы к обнаружению слежки?). Обе переменные отлично сработали.

Клон Сакуры собирается привести неизвестного сюда — к груде коробок в самой задней части склада. Очевидно, девушка непреднамеренно загоняет себя в угол, заблудившись в погоне за великолепными медицинскими вещами, в интересах шпиона, но на самом деле лишь завершает последние этапы ловушки. Технически, если бы преследователь оказался немного мудрее, он бы понял, что ему не нужно было следовать за вражеской куноичи в незащищенный периметр. Он мог бы просто добавить ее местоположение в свой список и немедленно отправить Данзо. Однако отступница предполагает, что столь очевидное отсутствие здравого смысла было вызвано каким–то ультиматумом Данзо — приведи мне одного из сбежавших и получи повышение, или что-то в этом роде, и как всегда ее губы кривятся от отвращения, даже мимолетом вспоминая о так называемом Хокаге Конохи.

Вдалеке раздается громкий хлопок тяжелой, ржавой железной двери, и Сакура заставляет себя сосредоточиться на следующем вдохе. Открывшаяся дверь впустила порыв ледяного ветра, который, кажется, пронизывает каждую частичку воздуха на затхлом складе, из-за чего обнаженную кожу на ее руках и ногах покалывает от дискомфорта. За время, проведенное с Акацуки, у нее и Итачи была своя доля напряженных минут, а иногда и часов мучительного ожидания, но это не значит, что сейчас девушке легче.

Клон не торопится, чтобы все выглядело как можно естественнее, и, к счастью, шпион терпелив. По крайней мере, преследователь не недооценивает ее настолько, полагая, что сможет реально победить, когда она не прижата спиной к стене.

Клон пробирается мимо стопки коробок, где спрятана Сакура, и на мгновение ирьенин испытывает поистине странное ощущение, встретившись взглядом с почти идентичным зеркальным отражением. Куноичи еще сильнее прижимается к коробкам, слегка поворачивая голову вправо и жестом приказывая клону подойти ближе к стене, эффективно располагая свой лоб, руки, грудь и всю переднюю половину тела в нескольких дюймах от металлического стеллажа, на котором стоят бутылки с растительными и химическими ингредиентами практически для любого медицинского раствора, который только можно вообразить.

Копия Сакуры невинно встает на цыпочки и протягивает руку за бутылочкой эссенции с алоэ-вера. Инстинктивно девушка еще глубже вжимается в безопасную тень, гарантированной стопкой коробок, заряжая правую руку необходимым количеством чакры, которое понадобится, чтобы отключить преследователя. Однако это оказывается ненужным ходом, поскольку шпион перестал скрываться. Он развеивает гендзюцу с безупречным совершенством, которое затуманивает зрение Харуно, невероятно быстро бросается вперед и прижимает клона к металлическому стеллажу. Удар двух тел, сталкивающихся друг с другом и добротными полками усиливается в сто раз звуком, который издают стеклянные бутылки, падающие с полок, разбиваясь о холодный бетонный пол.

В следующую секунду, когда руки шпиона безжалостно сжимаются вокруг талии клона, прижимая переднюю часть ее тела к полкам, Сакура бросается вперед. Вместо неуклюжего приема, она наносит насыщенный чакрой удар в его левую почку. Звук вопля, в котором смешались боль и смятение, идеально совпадает с резким треском развеивания клона. Преследователь не успевает даже попытаться нанести ответный удар, потому что ирьенин пинает мужчину под правое колено, заставляя склониться до ее уровня. Так быстро, как только может, куноичи сжимает руки вокруг его горла, злобно разворачивая шпиона лицом к себе, оттаскивая от стены. — Где список? — Шипит отступница, глядя в ядовитые карие глаза. — Отдай его мне, и я, возможно, сохраню тебе жизнь.

Прежде чем Сакура успевает заметить легкое подергивание в горле врага, он уже плюнул ей в глаз. Харуно требуются все силы, приобретенные в качестве куноичи за последние шесть лет, чтобы не отпустить его из чистого отвращения. — Иди к черту, сука! — Орет шпион, чьи искаженные черты расплываются.

Быстро моргая, отступница рычит вслух, поспешно вытаскивая самый большой и угрожающе наточенный сюрикен из изящного мешочка, привязанного к верхней части бедра. На всякий случай ирьенин крепче сжимает его горло. — Клянусь, что буду резать тебя, пока ты не заговоришь, — почти шепчет Сакура, даже сейчас, не уверенная в том, говорит правду или нет.

Шпион презрительно смеется, звук выходит хриплый и болезненный. — Давай, куноичи, — издевается он, не пытаясь сопротивляться. — Я отправил список Данзо-сама прошлой ночью. Он устал ждать, пока я разыщу тебя, и решил, что в любом случае сможет пытать остальных, пока те не выдадут твое местонахождение и местонахождение Копирующего ниндзя.

Пошатнувшись на один опасный момент, Сакура буквально видит красное — о боже, о боже, я опоздала, я потерпела неудачу, и они все заплатят за это…

Одним быстрым движением девушка вытаскивает кунай из кобуры на поясе шпиона, и в следующую секунду он по рукоять оказывается погружен в его сердце.

Но это еще не все.

Каждый нерв в теле Харуно немеет, отпуская безжизненное, истекающее кровью тело врага. Однако, другой мужчина стоит всего в футе напротив Сакуры. Она смотрит на него, а он на нее, несколько долгих мгновений, прежде чем все начинает вставать на свои места. Это тот же самый мужчина из продуктового магазина прошлой ночью — очень высокий, в темных брюках и длинном сером пальто, с темно-серыми глазами, с изумрудным шарфом, который сейчас свисает с шеи и обнажает нижнюю половину лица…

Которую она уже видела. Ей было четырнадцать, во время задания он получил удар сюрикеном по левой щеке, от уголка глаза почти до челюсти, от которого не смог должным образом увернуться. Сакура, не раздумывая дважды, сорвала маску и залечила сильно кровоточащий порез легким движением руки. Шиноби поблагодарил ее и довольно ловко вырвал обещание, что если эта тема когда-нибудь возникнет в разговоре с Наруто или кем-либо еще, то она скажет, что есть чертовски веская причина, по которой Какаши носил маску. Под ней он ужасно уродлив: проклят непривлекательной родинкой на подбородке, ужасными шрамами от угревой сыпи и кривыми зубами.

Сакура согласилась. И, если не изменяет память, в тот вечер она пошла домой и провела половину ночи, с наслаждением сжимая свою любимую подушку и удивляясь тому, каким безумно, необъяснимо, чертовски горячим был ее сенсей.

Так вот, это не так. Ну, не совсем. Девушка смотрит на него широко раскрытыми глазами, потому что, возможно, она перестаралась в отнюдь не оптимистичном отношении его судьбы, а он смотрит на нее так, словно никогда раньше не видел.

— Сакура…

Харуно спотыкается о тело шпиона, бесцеремонно бросившись в объятия Какаши, зарываясь лицом в изгиб его шеи и вдыхая знакомый запах. Ее имя замирает у в горле шиноби, который обнимает сокомандницу так крепко, что ноги девушки отрываются на добрых несколько дюймов от пола. Ирьенин чувствует его отчетливое и успокаивающее сердцебиение, его теплые руки, пробегающие по ее спине, будто убеждая, что она жива и здорова. Ками, внезапное появление такого знакомого присутствия человека, с потерей которого она практически смирилась, настолько ошеломляюще, что у Сакуры кружится голова и сжимается горло.