Немного придя в себя, отступница моргает, пораженная совершенно непроизвольным умственным провалом. Взволнованная, она открывает дверцу морозильника и торопливо достает две коробки с креветками темпура, поспешно выходя из отдела через противоположный проход, чтобы увеличить расстояние между собой и мужчиной в шарфе. Было ли это просто воображением (к неудовольствию девушки, Учиха повлиял на нее больше, чем она на него, что включает в себя иногда параноидальные наклонности), или глаза человека в шарфе задержались на ее затылке на несколько секунд дольше, чем было… нормально? Черт возьми, она ожидала бы более короткого сеанса разглядывания, если бы ее волосы были обычного ярко-розового оттенка…
Сакура настолько потрясена, что проходит мимо мужчины, помешанного на горькой дыне, к кассе, не потратив ни секунды на то, чтобы обдумать тот факт, что поиск лучшего овоща не должен занимать у кого-то так много времени или требовать такого количества неподвижной, казалось бы, немигающей интенсивности.
На следующее утро
Плитка под ее босыми ногами ледяная, из-за чего Сакура дрожит, расхаживая кругами, чтобы сохранить какое-то подобие тепла. Ванная комната достаточно крошечная, чтобы допустить даже такую ограниченную степень движений. Она прикусывает губу, пытаясь подавить проклятие, когда ее бедро резко ударяется о старомодную керамическую раковину. Возможно, куноичи следовало прислушаться к Итачи и продать часть своего ценного запаса травяных вяжущих средств для растираний мышц и различных средств для приема внутрь и местного применения — которые, на минуточку, ирьенин варила сама — прежде чем оказаться здесь. Тогда, по крайней мере, эти деньги могли бы пойти на адекватное лечение простуды. Еще один день двенадцатичасовой слежки в подобной легкой одежде будет, мягко говоря, не из приятных.
Сакура бросает на свое синеватое отражение — горячая вода в душе закончилась две минуты назад — отчаявшийся взгляд, застегивая юбку с разрезом поверх шорт, прежде чем проверить молнии на потрепанных ботинках до колен. Эта часть ее наряда не сильно изменилась за прошедшие годы — единственное заметное отличие заключается в том, что девушка сменила красный жилет на молнии без рукавов на гладкий, приталенный черный, как только красный стал слишком коротким и обтягивающим. После нескольких месяцев сильных страданий и постоянного самоограничения Итачи практически затащил напарницу в первый попавшийся магазин одежды для шиноби и заставил купить новый топ под предлогом пятидесятипроцентной скидки. Однако оба знали, что Учиха просто устал от постоянного отвлечения внимания из-за ее крошечного жилета.
Воспоминание заставляет девушку слегка улыбнуться, и, рассеянно потирая озябшие ладони о кожу предплечий, чтобы согреться, Сакура толкает бедром дверь ванной. Как ни удивительно, на нее обрушивается желанное тепло. Она несколько раз моргает, прежде чем направить растерянный взгляд на маленький, древний и заплесневелый камин в углу комнаты. — Что…
— Миниатюрный Катон, — самодовольно завершает Учиха, вкладывая ей в руки дымящуюся кружку черничного чая. — Ты была неправа — это вполне возможно, но требуется еще более точный контроль чакры для создания техники с нормальными пропорциями.
Сакура сердито смотрит на партнера из-за упоминания их жаркого часового спора прошлой ночью. — Просто потому, что это единственное хорошее ниндзюцу, которому я не смогла у тебя научиться, — преувеличенно вздыхает ирьенин. — Чтоб ты знал, некоторым не повезло настолько, чтобы иметь возможность идеально скопировать технику, взглянув на нее со стороны.
Сидя на краю кровати бок о бок, Итачи ухмыляется. Однако нукенин наблюдает за Сакурой через стекло окна: она делает маленькие глотки чая, и на ее лице снова появляется задумчивое выражение, которое Учиха замечает в последнее время все чаще и чаще.
— Мог бы просто спросить меня, что не так, — через несколько мгновений комментирует девушка, слабый след улыбки касается ее лица. — Ну, вместо наблюдения за окнами. Честно говоря, дорогой, временами ты можешь быть довольно жутким.
— Так говорит куноичи, которая в течение первого месяца нашего знакомства верила, что я преследовал ее с потенциально сомнительными намерениями, — невозмутимо отвечает Итачи, не тронутый обвинением. — Если все так, как ты считала, Сакура, к настоящему времени ты должна была узнать меня достаточно хорошо, чтобы полностью осознавать мою экстраординарную степень сексуальных отклонений.
Харуно давится чаем, и, несмотря на новообретенную эмоциональную и умственную зрелость, ей требуется невероятное усилие, чтобы удержаться от смеха и, следовательно, от риска вдохнуть чай через нос.
Как только девушке удалось проглотить свой чай и благополучно поставить чашку, продолжая хихикать от одной мысли о сексуально ненормальном Итачи (который сейчас сидит рядом, мрачный и с совершенно бесстрастным лицом), Сакура практически набрасывается на возлюбленного, скользнув к нему на колени и обняв за плечи. Его растерянный взгляд — конечно, сейчас по меньшей мере на одиннадцать часов раньше для каких–либо проявлений физической привязанности — лишь усиливает веселье куноичи, которая крепче обнимает его, зарабатывая недовольное рычание. — О, на что ты готов пойти, чтобы заставить меня улыбнуться, — озорно мурлычет Сакура, утыкаясь носом в его шею, как чрезмерно восторженный котенок. — Беру свои слова обратно, Итачи — на самом деле ты настолько ошеломляюще, почти тошнотворно романтичен, что иногда я с трудом это выношу…
Примерно на минуту воцаряется тяжелая и крайне неуютная тишина, внезапно прерываемая криком ужаса.
— Черт возьми, Учиха! Ты не можешь потушить огонь только для того, чтобы наказать меня, ты извращенный, мстительный…
— Сакура, пользуясь возможностью, сообщаю тебе две вещи. Во-первых, поскольку ты легко одета, а холод, очевидно, влияет на твое психическое состояние, будешь сегодня патрулировать внутренний сектор, а я займусь внешним. Во-вторых, в результате твоей маленькой сцены я не могу разговаривать с тобой в течение двенадцати часов, начиная с этого момента.
Харуно не может не закатить с любовью глаза, предыдущее напряжение на мгновение забыто. Она тоже встает, приподнимаясь на цыпочки, чтобы быстро поцеловать его в щеку. Итачи остается неподвижным, смирившись с неизбежным, хотя через несколько мгновений, казалось бы, небрежно, его руки мягко ложатся на ее поясницу, притягивая куноичи к себе. Сакура улыбается, прижимаясь к мужчине. — Я тоже люблю тебя, Итачи.
Склад медикаментов, Деревня Скрытого Снега
Потрепанная стопка пыльных коробок возвышается примерно на пять с половиной футов, и на этот раз Сакура благодарна за свой низкий рост: коробки надежно скрывают ее тело со всех сторон, позволяя спрятаться. Картон довольно шершавый, она прикусывает губу, чтобы не чихнуть. Сегодня выходной, поэтому склад пуст: все основные светильники выключены, а территория освещена лишь тусклым, далеким оранжевым светом резервных аварийных ламп. Ее сердце бьется немного быстрее, чем обычно, и Сакура делает глубокий вдох, прежде чем закрыть глаза и ждать.
По дороге сюда Харуно скрылась с помощью гендзюцу, одновременно отправив клона — розововолосую, незамаскированную Сакуру — по главным улицам Снега, в сторону более пустынных районов города, где располагались склады. Отступница позаботилась о том, чтобы отправить своего клона через густонаселенные районы, где он наверняка окажется очень заметен. Это был план, к которому Итачи отнесся более чем скептически, но к тому времени, когда ее копия покинула жилой район города, куноичи уже привлекла очень хитрого и очень незаметного последователя. Брюнет с короткой стрижкой, у которого не было ни малейших признаков чакры земного типа и который демонстрировал уровни чакры, обычно ассоциирующиеся с такими предметами, как журнальные столики или садовые стулья. Недостаток чакры, который, само собой разумеется, никогда не встретится ни у одного нормального человека. Ирьенин была права… но единственный способ решить проблему — полностью устранить ее, что казалось столь же компрометирующим.
