— Отведенный мне участок совершенно пуст, как, полагаю, и твой, — отвечает Итачи с обычной лаконичностью — несколько более очевидной, чем обычно. Учиха реагирует на минусовые температуры не лучше, чем ирьенин, — его тон все еще отчетлив, несмотря на помехи. — Поскольку это четвертый день наших поисков, учитывая полное отсутствие результатов, можно предположить, что цель уже вернулась в Коноху.
Сакура с несчастным видом закрывает глаза, сжимая пальцами пригоршню ледяного снега. Перчатки не спасают от холода, из-за чего пальцы быстро немеют. — Останемся еще на час, — твердо решает Харуно, не позволяя своему голосу дрогнуть. — Это… — единственная вещь, достаточно важная, чтобы заставить Наруто связаться со мной впервые за больше месяцев, чем я могу сосчитать…
— Необходимое усилие? — Дипломатично предлагает Итачи.
Легкая улыбка девушки не касается глаз. — Спасибо.
Они прерывают связь в один и тот же момент, и куноичи снова остается наедине с мыслями. Несмотря на предыдущие слова, все выглядит безнадежно. В болезненно кратком послании Наруто несколькими неделями ранее упоминался некий шпион, которого Данзо отправил по странам в попытке выяснить точное местонахождение его списка «самых разыскиваемых». Она числилась в этом списке с Шизуне, Ли, Тен-тен, Гаем и, конечно же, Наруто и Джирайей — вместе со всеми многочисленными шиноби Конохи, которые дезертировали сразу после переворота. Сакура помнит, что больше всего удивилась, прочитав определенное имя в списке, хотя… Какаши.
Бывший сенсей был задержан Корнем всего через два дня после убийства Цунаде, и, как ни странно, ни один не имел ни малейшего представления о том, что случилось с ним потом. Как сообщил Шикамару, в бумагах Данзо, да и во всей Башне Хокаге не было записей о его заключении, но у Ино, в то время недавно поступившей в ученики к Ибики Морино, существовала теория, что Какаши был заперт в одной из многочисленных подземных тюремных камер Конохи, где ему грозили голод, пытки и целый список подобных ужасных вещей, о которых Сакура отказывалась даже думать. Наруто, как и следовало ожидать, был более оптимистичен в отношении ситуации: он твердо утверждал, что Какаши каким-то образом сумел бы сбежать и убраться к черту из Конохи.
В то время Харуно не знала, чему верить — она только что потеряла одного любимого наставника и не могла вынести даже гипотетической возможности потерять другого. Но теперь… увидев имя Какаши в списке целей шпиона, девушка обрела небольшую надежду. Надежду, которой не хочет предаваться, потому что она в прямом и переносном смысле потеряла слишком много людей за последние два года. Еще одно разочарование может стать последней каплей. Но в то же время Сакура задается вопросом, каким образом Какаши оказался в топе самых разыскиваемых, если Данзо приказал Корню его убить? Это должно означать, что…
Не собираюсь думать об этом, решительно напоминает себе Сакура, на мгновение закрывая глаза и вдыхая морозный зимний воздух. В любом случае, Наруто сказал, что, по словам Джирайи, шпион уже выяснил точное местоположение Шизуне, имел довольно хорошее представление о районе, в котором сейчас проживала команда Гая, и, что хуже всего, он также знал, где находятся Наруто и Джирайя. Неопознанный агент Данзо понятия не имел, где она находится (вовсе не из-за отсутствия попыток), что делало ее идеальным кандидатом для попытки устранения врага, прежде чем он сможет вернуться в Коноху и сообщить самопровозглашенному Хокаге о местонахождении каждого.
Что было бы намного проще, если бы она могла, ну, найти его.
Испытываемое давление тяжело давит на плечи Харуно. Из последнего предложения в письме Наруто следует, что шпиона в последний раз видели в Деревне Скрытого Снега — единственном месте во всем мире, где они с Итачи еще не бывали. Ее губы кривятся в слегка ироничной улыбке при воспоминании об импульсивном решении, принятом полтора года назад… сразу после первой ссоры с Наруто… Просто убраться оттуда к черту и оставить все позади, отправиться туда, куда глаза глядят. В место, которое, хотелось бы надеяться, было как можно дальше от странной смеси принятия и насмешки Саске, откровенной ярости и слишком очевидной снисходительности Наруто.
Сакура присоединилась к Акацуки не для того, чтобы еще больше досадить Наруто. Она сделала это не из-за какой-то извращенной формы мести за то, что он причинил ей боль, которую нельзя выразить словами.
Однако она обдумывала это. Куноичи поступила неправильно и решительно проигнорировала совершенно новый черно-красный плащ с рисунком, который был как раз ее размера, аккуратно сложенный и помещенный в прозрачный пластиковый пакет прямо за дверью спальни Итачи.
Сакура затащила плащ в ванную, повернулась спиной к зеркалу и надела. Она не могла ясно мыслить: дыхание было слишком быстрым, а пальцы теребили элегантные, маленькие и явно женские серебряные застежки. Обычно ясный, рациональный ход мыслей оказался полностью подавлен тихим, нехарактерно злобным голосом — Думаешь, я предала тебя, Наруто? Я покажу, каково это на самом деле, когда лучший друг растоптал твое сердце…
Десять минут спустя вошел Итачи, как раз вовремя, чтобы остановить истерический припадок рыданий, который угрожал начаться, и поймать кулак Сакуры за долю секунды до того, как он врезался в зеркало.
Поразмыслив, куноичи может честно сказать, что тот день и последовавшие за ним две недели были одним из самых мрачных периодов в ее жизни. Даже спустя столько времени, она слегка вздрагивает, просто думая об этом. Прямо сейчас Сакура не является частью Акацуки — во всяком случае, неофициально, без кольца, но, честно говоря, на данный момент это кажется формальностью. Она и Итачи провели последние полтора года, полностью связанные с его — их? — организацией, путешествуя по миру и выполняя любое задание, которое Конан и Пейн сочли нужным им доверить.
Младшая, менее зрелая она — пятнадцатилетняя или шестнадцатилетняя Сакура — никогда бы не приняла подобное решение даже через миллион вечностей. Но, какой бы умопомрачительной ни казалась эта концепция, новая жизнь оказалась не так уж плоха. Харуно ежемесячно пьет чай с Конан, однажды вступила в неловкий разговор о погоде с Пейном и даже сыграла в покер с Итачи и его бывшим партнером глубокой ночью. Она и Кисаме разделили бутылку саке и провели большую часть времени, тщетно пытаясь заставить Учиху сделать хотя бы глоток.
Однако в такие дни, как сегодня, когда на улице холодно, а она по колено в снегу, Сакура все еще не уверена, сожалеет ли о принятом решении. Сожалеет ли о том, что не последовала своим слишком частым порывам, в те первые две недели после ссоры с Наруто, просто… уйти. Вернуться к отношениям и миру, в котором выросла, любила и принимала во всей его великолепной фамильярности и абсолютной правильности.
Одного воспоминания об этих чувствах, о том времени достаточно, чтобы заставить кожу слегка покраснеть от стыда, даже на леденящем холоде. Слова Саске и Наруто — Ками, помимо Ино и Цунаде-шишо, двух человек, о которых она заботилась больше всего во всем мире — заставили ее почувствовать себя невероятно ужасной, мерзкой и грязной изнутри. Они считали ошибкой ту часть жизни, которую провела Харуно, будучи отступницей. Ирьенин почти полностью разорвала свои отношения с Итачи после того, что произошло.
Очевидно, все вышло совсем наоборот. К счастью, небрежно комментирует Внутренняя Сакура… но девушка была готова это сделать. Однажды ночью, когда ее сумка была наполовину собрана, а куноичи как раз писала письмо Наруто, сообщая о принятом решении, она почти умоляла Итачи сделать что-нибудь, что угодно, чтобы убедить ее не делать этого. Учиха он не менее двух минут сидел молча, пристально глядя в ночное небо, его взгляд был прикован к самому большому и ясному из видимых созвездий. В тот момент он сказал, что любит ее. Голос Итачи оставался решительно ровным и бесцветным, но на краткий миг зацепился за самый последний слог ее имени. В течение нескольких долгих мгновений Сакура была убеждена, что ослышалась. Но затем, прежде чем осознать, что делает, она рухнула на колени и обняла его за плечи, совершенно ошеломленная.
