На мимолетную секунду Сакура задумывается, не следует ли закончить тенденцию, которую начала ранее в тот же день, ударив Конан ложкой, которая лежит в ее забытой миске с мисо-супом.
— Тогда вы двое должны исключительно хорошо работать вместе, — продолжает Конан, казалось бы, беспечно. — Отношения, которые одинаково эффективны в профессиональных и межличностных аспектах, редки, но невероятно ценны для всех участников по разным причинам.
— Да, — резко перебивает Сакура, не в силах скрыть, как в ее тоне начинает сквозить сарказм. — Нет ничего лучше, чем использовать собственную нечеловеческую силу для обездвиживания какого-нибудь продажного наемника, который угодит в иллюзию шарингана. В это время мы с Итачи держимся за руки, наслаждаясь криками его агонии. Черт, иногда мы ходим потом за мороженым. Невероятно полезный опыт.
Невозмутимая Конан кладет готовую розу рядом с лебедем. — Для куноичи такого невероятного калибра ты довольно грубовата, Сакура, — слегка упрекает она. — Полагаю, вся эта подростковая драма — твой способ сообщить, что ты хочешь, чтобы я… перешла к делу, верно?
Харуно несколько раз моргает, задаваясь вопросом, на чем она больше зациклена: на «невероятном калибре» или «подростковой драме».
— Прежде чем я продолжу дальше, пожалуйста, не совершай ошибку, думая, что Акацуки особенно нуждаются в твоем присутствии, — сердечно сообщает ей Конан, складывая руки на коленях почти в скромной манере. — Все наши участники имеют мимолетные знания в области медицинских техник. Даже если бы нам действительно потребовался медик типа простого шиноби ранга А, на данный момент, ты технически не подходишь для вербовки.
Синеволосая куноичи предупреждает гневный ответ Сакуры, одаривая ее мягкой, обезоруживающей улыбкой. — Тем не менее, — тихо заканчивает Конан, — твой интеллект намного выше среднего, и теперь, когда Годайме Хокаге… скончалась, твой набор навыков совершенно уникален. Ты безупречно работаешь с самым трудным членом нашей команды, и уже ясно, что вы вдвоем способны уничтожить самых грозных врагов. Ваши с Итачи навыки идеально дополняют друг друга, как в простых миссиях по охоте и убийству, так и в более тонком искусстве шпионажа. Вместе вы могли бы без особых усилий справиться с любым заданием, которое наша организация когда-либо могла бы вам дать. — Она делает короткую паузу, позволяя ирьенину осмыслить услышанное. — …И с твоей стороны, Сакура, теперь, когда мы отказались от целей извлечения хвостатых демонов и установления члена Акацуки в качестве Каге каждой страны, твоему другу Наруто — и любым другим членам Конохи, если подумать — незачем нас бояться.
Харуно уверена в своей отвисшей челюсти. Ей следовало бы решительно и немедленно отвергнуть это предложение, но она слегка наклоняет голову набок в раздумье, настороженно наблюдая за Конан. Из того, что отступница заметила до сих пор, и из небольших фрагментов информации, которыми поделился Итачи, идеи Пейна и Конан об управлении Акацуки, сильно отличались от видения Мадары. Однако Сакура не думала, что они полностью откажутся от выбранного ранее направления в пользу совершенно другого развития событий.
— Есть другие способы контролировать Японию и принести ей мир, — объясняет Конан, словно читая мысли Сакуры, пожимая одним плечом. — Мы все еще не уверены в наших точных планах, но страна не сосредоточена вокруг дел шиноби. Теперь, когда Мадара оказался устранен из общей картины, наши горизонты значительно расширились.
Ирьенин настолько ошеломлена, что ей особо нечего сказать, но, наконец, она осознает тот факт, что медленно качает головой из стороны в сторону. — Я ценю предложение, — лжет девушка, стараясь, чтобы тон оставался как можно более ровным и дипломатичным. Девушка кладет руки на колени, чтобы перестать нервно сплетать пальцы. — Но я верна только Конохе, какой она была… и какой станет снова, как только Наруто вернет ее.
— Я ни в малейшей степени не оспариваю это, — совершенно серьезно отвечает Конан. — Из того, что говорил Мадара, Наруто вырос в мастерстве достаточно, чтобы попытаться захватить власть в течение следующих полутора лет. Помоги ему в перевороте. Ты даже можешь посещать деревню в перерывах между заданиями или всякий раз, когда чувствуешь, что это необходимо, до тех пор, пока остальное время являешься полноправным членом Акацуки. Более чем вероятно, что для тебя как для нашего… дипломата, в некотором роде, откроются невероятные возможности. Как Хокаге, Наруто, несомненно, прислушался бы к тебе, когда ты сообщишь ему, что технически Акацуки больше не будут врагами Конохи. Пока они не мешают нам, мы не будем мешать им.
Сакура хочет заговорить, но кажется, что слова начинают сливаться в одно целое и застревают в горле. — Я не просто хочу посещать, — упрямо произносит Харуно, уставившись на Конан, как на полную идиотку. — Каждый день с момента побега, каждое мгновение я с нетерпением жду момента, когда смогу вернуться домой.
— Ах, — вздыхает Конан, на мгновение выглядя измученной. Похоже, если бы куноичи Дождя была менее утонченной и вежливой, она бы просто сказала ирьенину, что та все не так поняла. — Но тогда, Сакура, это все еще будет твоим домом? — Терпеливо продолжает Конан.
— Конечно будет, — после минутной паузы горячо парирует Харуно, пристально глядя на неожиданную собеседницу. — Я теряла людей во время первого переворота Данзо и даже до этого, но люди, которых я люблю, все еще там, и будут там, после…
— Да, — перебивает Конан, в ее голосе совсем нет злобы — лишь тихая, бесстрастная констатация факта. — Кроме Итачи.
Слова буквально застревают у Сакуры в горле, она безмолвно смотрит на Конан, в ее взгляде мерцает изменчивый свет лампы. Напротив, сапфировые глаза куноичи Дождя спокойны и почти печальны. — Я не ожидаю, что ты поймешь, но… как только ты проживешь эту жизнь, — мягко комментирует она, — по каким бы то ни было причинам пути назад не будет. Не надейся просто вернуться в Коноху и вписаться в свою жизнь так, как это было когда-то. Ты изменилась, твоя деревня изменилась. Ты не можешь забрать все, что приобрела…
Итачи, с болью в груди думает Сакура.
— Не ожидай, что жизнь отступницы органично впишется в то, что ты оставила в Конохе.
От этих слов по спине пробегает какой-то жуткий холодок, из-за чего Харуно требуется сознательное усилие, чтобы удержаться от дрожи. Одним плавным движением Конан поднимается с колен. Сакура игнорирует руку, которую протягивает синеволосая куноичи, следуя ее примеру, прислоняясь к стойке в попытке побороть волну головокружения. Она чувствует себя сбитой с толку, противоречивой и почти такой же расстроенной, как сегодня утром, сейчас, и…
— Я прошу прощения.
Слова Конан звучат мягко, и ирьенин нерешительно поворачивается, чтобы посмотреть на куноичи Дождя, которая взяла яблоко из корзины, лежащей посреди стола. — Я не хотела тебя расстраивать, — продолжает она, слегка царапая фиолетовым ногтем по тонкой темно-красной кожуре яблока. Несколько долгих мгновений обе молчат: Сакура осторожно прислушивается и ждет, а Конан, похоже, все еще погружена в созерцание. — Я подумала, что баланс, который Акацуки могли бы предложить тебе, был бы желателен, — тихо продолжает она. — Конечно, это не все, что ты хотела. С твоей стороны, это стало бы небольшой жертвой, но в то же время — принесло бы тебе некоторый покой.
Харуно закрывает глаза, упираясь локтями в стойку и делая глубокий вдох, который причиняет слабую боль. Возвращение в Коноху позволит ей быть со всеми, кого она любила, кроме Итачи, что оказалось… крайне необходимым напоминанием о реальности происходящего. За последние несколько недель, когда она и Итачи были захвачены чудесным, удивительным, совершенно новым ощущением того, что они вместе. Ну, Сакура забыла об их ситуации и о мимолетной природе их отношений. Обстоятельства позволяют им провести друг с другом еще год или, самое большее, полтора.
На долю секунды ирьенин задается вопросом, на что это было бы похоже (что плохо, настолько плохо, нелояльно и ужасно, безжалостно напоминает внутренний голос) — вернуться, помочь Наруто с переворотом и посещать Коноху каждый месяц или около того… приняв предложение Конан о вступлении в Акацуки. И, следовательно, остаться с Итачи.
