si, son los mismos

que vendrán a quemarnos,

si, son los mismos,

los gananciosos y los jactanciosos,

y que ganaban tanto,

ahora

por el aire

vienen, vendarán, vinieron,

a matarnos el mundo.

Переворот начался ночью с 10 на 11 сентября в 1973 году на кораблях чилийских военно-морских сил, что участвовали в совместных с военно-морскими силами Америки военных учениях «Унитас», проходивших у берегов страны. Сотни матросов и офицеров – сторонников Альенде – были отправлены на расстрел, а их тела сброшены в море. Помимо этого, бунт также напрочь отказался поддержать один из командиров военных кораблей. Его арестовали и посадили на островах Кирикина в импровизированную тюрьму.

С появлением первых солнечных лучей 11 сентября кораблями был обстрелян порт и город Вальпараисо. Высаженный десант захватил его. Местные жители – три тысячи граждан – были задержаны, 12-13 сентября в столице был введён комендантский час.

Утром ровно в половине седьмого утра мятежные офицеры стали осуществлять операцию по захвату Сантьяго де Чили. Они захватили телецентр и ряд стратегических объектов, радио-и автоматические телефонные станции.

Правые радиостанции «Агрикультура», «Минерия» и «Бальмаседо» передали заявление изменников о перевороте и создании военной хунты в составе командующего сухопутными силами генерала Августо Пиночета, командующего военно-морскими силами адмирала Хосе Торибио Мерино, командующего военно-воздушными силами генерала Густаво Ли и исполняющего обязанности директора корпуса карабинеров генерала Сесара Мендосы.

Радиостанции, поддержавшие «Народное единство», «Порталес» и «Корпорасьон», что передавали заявления Альенде, подверглись бомбёжкам. После этого мятежниками были захвачены штаб-квартиры партий, входящих в «Народное единство».

Утром в десять минут десятого радиостанция «Магальянес» – последняя работавшая станция, верная президенту – передала в эфир его последнее обращение к народу Чили:

«Соотечественники!

Наверное, это моя последняя возможность обратиться к вам: военно-воздушные силы бомбили радиостанции «Порталес» и «Корпорасьон». В моих словах не горечь, а разочарование, и они будут моральной карой тем, кто нарушил принесенную присягу: военным Чили – командующим родами войск и адмиралу Мерино, который назначил себя командующим флотом, а также господину Мендосе, генералу-подлецу, который еще вчера заявлял о своей верности и преданности правительству, а теперь тоже провозгласил себя генеральным директором корпуса карабинеров.

Перед лицом этих событий мне остается сказать трудящимся одно – я не уйду в отставку!

На этом перекрёстке истории я готов заплатить жизнью за доверие народа. И я с убеждённостью говорю ему, что семена, которые мы заронили в сознание тысяч и тысяч чилийцев, уже нельзя полностью уничтожить.

У них есть сила, и они могут подавить вас, но социальный процесс нельзя остановить ни силой, ни преступлением.

История принадлежит нам, и её делают народы.

Трудящиеся моей родины!

Я хочу поблагодарить вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выразителем глубоких чаяний справедливости и который, поклявшись уважать конституцию и закон, сдержал свое слово. Это решающий момент, последний, когда я могу обратиться к вам. Но я хочу, чтобы вы извлекли урок. Иностранный капитал, империализм в союзе с реакцией создали условия для нарушения вооружёнными силами традиции, верности которой их учил генерал Шнейдер и которой остался верен майор Арайа. Оба они стали жертвами тех социальных слоев, которые сегодня отсиживаются в своих домах, надеясь чужими руками вернуть себе власть, чтобы и дальше защищать свои барыши и привилегии.

Я обращаюсь прежде всего к простой женщине нашей страны, к крестьянке, которая верила в нас, к работнице, которая много трудилась, к матери, которая знала, что мы заботимся о ее детях.

Я обращаюсь к специалистам нашей родины, к специалистам-патриотам, к тем, кто все эти дни продолжал работать, чтобы сорвать заговор, в то время как профессиональные объединения специалистов, классовые объединения помогали заговорщикам с целью защитить преимущества, которые дал немногим капитализм.

Я обращаюсь к молодёжи, к тем, кто с песней отдавал борьбе свой задор и силу духа.

Я обращаюсь к гражданину Чили – к рабочему, крестьянину, интеллигенту, к тем, кого будут преследовать, потому что в нашей стране уже давно – в покушениях террористов, в взрывах мостов, в разрушении железнодорожных линий, нефте-и газопроводов – ощущалось присутствие фашизма. С молчаливого согласия тех, кто был обязан… Их будет судить история.

Наверное, радиостанцию «Магальянес» заставят замолчать, и до вас уже не дойдет твёрдость и спокойствие моего голоса. Это неважно. Меня будут слышать, я всегда буду рядом с вами. По крайней мере, обо мне будут помнить как о достойном человеке, который отвечал верностью на верность трудящихся.

Трудящиеся моей родины!

Я верю в Чили и в судьбу нашей страны. Другие чилийцы переживут этот мрачный и горький час, когда к власти рвётся предательство. Знайте же, что не далёк, близок тот день, когда вновь откроется широкая дорога, по которой пойдёт достойный человек, чтобы строить лучшее общество.

Да здравствует Чили!

Да здравствует народ!

Да здравствуют трудящиеся!

Таковы мои последние слова.

И я уверен – моя гибель не будет напрасной. Я уверен, что она будет, по крайней мере, моральным уроком и наказанием вероломству, трусости и предательству».

В ходе трансляции обращения «Магальянес» была подвергнута бомбёжкам и захвачена мятежной армией. Все, кто в это время находился в здании радиостанции, погибли. Количество жертв, судя по различным источникам, составляло от сорока шести до семидесяти человек.

Утром в девять пятнадцать офицеры во главе с генералом Хавьером Паласиосом начали обстрел и штурм президентского дворца «Ла Монеда», на защиту которого отчаянно встало около сорока человек. Переворот осуществлялся с помощью авиации и танков. Условия мятежных офицеров о капитуляции в обмен на разрешение беспрепятственно покинуть Чили защитники «Ла Монеды» категорически отвергли. В четырнадцать двадцать «Ла-Монеда» была захвачена. Официальные источники говорят, что Сальвадор Альенде покончил жизнь самоубийством, но это неправда! Президент говорил: «Только мёртвым я оставлю «Ла-Монеду», но умру сражаясь. Совершать самоубийство, как Бальмаседа, я не стану…» Он был убит, «пал, оклеветанный молвой». Солдаты Пиночета расстреляли его в собственном кабинете.

Формальное состояние «осадного положения», введенного для прихода хунты к власти, держалось в течение месяца после 11 сентября. Переворот унес жизни трёх тысяч двухсот двадцати пяти человек. В застенках было замучено свыше тридцати семи тысяч граждан. В настоящее время число пострадавших от военной хунты составляет сорок тысяч восемнадцать человек!

Настало то время, когда ад восстал из недр земли, охватив южную твердь, окружённую с одной стороны горной цепью, с другой – морем.

М. Контрерас, М. Краснов, М. Морен Брито – все они впоследствии будут осуждены на пожизненное заключение, но тогда в их власти было несколько тысяч жизней.

Создавались концентрационные лагеря для политических заключённых, из которых больше всего получил широкую известность «Стадион». Здесь 15 сентября был зверски убит известный поэт, режиссёр, композитор и певец Виктор Лидио Хара Мартинес. В последние часы своей жизни он написал стихотворение, точно передающее ужас концлагеря и отображающее наивысшую стойкость его воли: Somos cinco mil aquí

Somos cinco mil aquí.

En esta pequeña parte de la ciudad.

Somos cinco mil.

¿Cuántos somos en total en las ciudades y en todo el país?

Somos aquí diez mil manos que siembran y hacen andar las fábricas.

¡Cuánta humanidad con hambre, frío, pánico, dolor, presión moral, terror y locura!