Мистрис Атеистка, — услышала она учтивое и уже знакомое от Леголаса Семнадцатого, — прошу.

И Сашка подняла глаза на высокую лестницу кобальтового цвета, такую же гладкую, наполированную до зеркального блеска. Сашка отражалась в поверхности, на которой стояла, и в поверхности кремовых стен, и даже в воде за своей спиной.

И ощущала себя довольно странно. Неуютно. А как ещё может ощущать себя девушка в такой сказочной роскоши, когда она одета, хоть и пристойно, но отнюдь не сказочно, а идущий рядом мужчина словно парит над зеркальной поверхностью, и одет он, как принц из восточной сказки, ну… или эльф. Или ещё что-нибудь, такое же несуществующее.

Они проходили помещение за помещением огромного замка, который оказался на редкость красивым и столь же огромным. Были там сводчатые арки и огромные залы с зеркальными стенами, были проходы с фонтанами и уходящими вдаль клумбами ярких цветов. Были помещения, увешанные оружием, в основном — как в музеях средневековья, и комнаты с огромными столами, явно для пиров или для советов. Но самым удивительным было не это, а то, что проходя по огромному замку, Сашка не чувствовала усталости, казалось, что прошло уже три тысячи лет, как она поднялась по кобальтовой лестнице, но она не чувствовала усталости, раздражения или испуга. Немного удивления, любопытства, но ничего, что вызвало бы тревогу, а ведь должно бы.

Она — Александра Изотова, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, шла по сказочному замку в сопровождении альва Лиросола Аэглора Амарора Маэдфанноата Малора Семнадцатого, правителя Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи. Одно то, что она запомнила это безумное имя — уже было странным.

Но Сашка самым удивительным образом воспринимала новую информацию и задавала вопросы о происходящем. Чаще молча, Малор всё равно отвечал, лишь иногда игнорируя её мысленные ремарки, из вежливости, как поняла Сашка.

Вообще, ушастый был вежливым и учтивым, таким аристократически учтивым. Он пропускал её вперёд или придерживал дверь, отодвигал стул, подавал руку, если Сашкины каблуки начинали скользить по зеркальной поверхности пола, и делал вид, что не слышал, если Сашка прихватывала крепким словцом, лишь горестно вздыхал, а Сашка говорила.

— Сочувствую вашему горю.

За время, что они провели вместе, Сашка выяснила, что она сама, каким-то образом, вызвала того, с кем связана нитями мироздания, и он нашёл её. Их жизнь и смерть навсегда связаны, они даже больше, чем половины одного целого, фактически они — единый организм. Они чувствуют друг друга, понимают и ощущают любые перемены настроения или желания. И прочая высокопарная ерунда, которая не слишком убеждала Сашку, потому что, хоть Малор и был весьма привлекательным мужчиной… альвом… или ещё кем, ничего подобного Сашка не ощущала. Самого же Малора Семнадцатого сложившаяся ситуация, похоже, и вовсе расстраивала. Он иногда бросал взгляд на Сашку и вздыхал недоумённо. Так, что ей становилось не по себе и даже стыдно. Она так и не определилась, за что именно, и даже не собиралась этого делать, но стыдно ей всё же становилось.

Ещё удивительным было то, что замок был пуст. Абсолютно.

Кто-то же должен поддерживать эту чистоту и безупречный порядок.

— Замок не пуст, прямо сейчас здесь достаточно альвов.

— И где они все?

— Не попадаются мне на глаза.

— Это почему?

— Когда кто-то из нас расстроен, мы стараемся оставить его в одиночестве.

— А утешить?

— Нет, у нас принято делиться только радостью, так её становиться больше, а несчастье мы переживаем в одиночестве, так оно скорее проходит.

— Я так понимаю, твоё несчастье — я?

— К несчастью, это так, мистрис Атеистка.

— Меня Александра зовут, или Саша, — в раздражении кинула Сашка. Не то, чтобы ей было как-то сильно неприятно, но определённо обидно.

— Ты представилась Атеисткой, — удивился Леголас Семнадцатый.

— Угу… слушай, ну если тебя так напрягает моё общество, мне тоже твоё не так уж и нравится, может, разойдёмся по тихому, да и всё, найдём себе кого-нибудь другого, с кем связаны, кто будет более симпатичен?

— Это невозможно.

— Да ладно, утром я встала с головной болью, а сейчас хожу по замку предводителя альвов, с которым связана какими-то нитями, и ты мне рассказываешь про невозможное!

— Просто ты не до конца понимаешь, как это действует. Я погибну без тебя, а самое ужасное — ты без меня… я никак не могу допустить этого.

— Бред!

Широкие двери распахнулись сами, и Малор прошёл в комнату, которая была скорее огромной террасой нависающей над тёмным морем на огромной высоте. Вдали был виден тянущийся ярко-зелёный, с вкраплением багряного, берег, и тёмные скалы. Ультрамариновое небо и белые мраморные ступени, уходящие куда-то наверх, вдоль резных перил.

— Если мы каким-то образом связаны, то я тоже должна это чувствовать, хоть что-нибудь, ведь должна? Должна. Но я не ощущаю… ничегошеньки, может быть, немного удивления от всего происходящего, — рассуждала вслух Сашка, ходя по террасе.

Это очень странная история и сомнительная схема.

— Слушай, — Сашка остановилась, как вкопанная, — сколько, ты говоришь, тебе лет?

— По вашему летоисчислению мне почти восемь тысяч лет.

— Ага… а живёте вы обычно до какого возраста?

— Шестнадцать — двадцать тысяч, если в пересчёте на человеческие годы.

— Тогда получается, не проживёшь ты столько, Леголас Семнадцатый, ещё лет пятьдесят, и всё.

— Отчего же? Тебе было знамение?

— Не нужно знамение, чтобы знать, что люди живут лет семьдесят… если повезёт. А ты вроде как собрался без меня погибнуть. Я не очень-то понимаю мироздание, но из того, что я слышала — оно знает, что делает, и разбазариваться правителями не стало бы.

Леголас Семнадцатый немного устало, что выглядело странным для высокой и подтянутой фигуры альва, сел на стул с высокой резной спинкой.

— Я могу отдать тебе половину своих оставшихся лет, конечно, так ты проживёшь меньше, чем если бы родилась в нашем измерении, но больше, чем обычный человек.

— Как это — отдашь годы? Такое возможно?

Может, всё же галлюцинации?

— Да, это возможно. Ты та, с кем я связан нитями мироздания, Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос сделает это, как сделал бы для любого, кого связали нитями мироздания с человеком.

— Сочувствую вашему горю, — всё, что сумела пробормотать Сашка, перед тем как уставиться на гладь воды за белыми изразцами из полированного камня.

— Может, этот твой Эрбадрид всё же ошибся? — решила вселить надежду в Леголаса Семнадцатого Сашка. А заодно и в себя.

Не то чтобы ей помешала пара тысяч лет в запасе, однако провести эти годы с парнем, называющим себя правителем альвов, было сомнительной идеей.

И что самое обидное, для Семнадцатого — тоже. Может быть, Сашка и не была так уж красива, как их, альвивские женщины…

— Ты красива, — Семнадцатый перебил мысленный поток Сашки.

— Хватит копаться в моей голове!

— Это получается непроизвольно, мистрис Атеистка. Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос сказал, что ошибки нет. Ты — именно та.

— Когда это он сказал?

— Только что.

— И как же? — ехидно заметила Сашка. — Его тут нет.

— Так же, как я чувствую твои мысли.

— Ты и с ним связан нитями мироздания? — Сашка так и села.

Ничего себе, групповушка намечается.

— Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос связан со всеми, — проигнорировав, а может, не поняв мысль Сашки, ответил Леголас. — Он — смотритель мироздания. — Леголас нахмурился, словно подбирал слово.

И Сашка увидела жгучего брюнета, того, что был Эрбадридом. Он стоял на высоких ступенях, и сверху на него падали лучи солнечного, как подумала Сашка, света. Лучи не просто били вниз, на человека, вернее альва, они как будто играли с руками того, кто был Эрбадридом. А он эти лучи передвигал и запутывал, заплетал, как косы. Потом развернулся, и Сашка увидела, что чёрные глаза могут быть чернее черноты, так, что ей стало страшно, а уж когда Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос заговорил что-то на гортанном, отрывистом и сложным для человеческого уха, языке, Сашка и вовсе вспомнила древние обряды, или то, как это показывали в мистических фильмах.