Гермиона кричала, охваченная наслаждением, а Поттер ни на мгновение не отрывал взгляда, жадно запоминая каждую секунду. Наблюдал за тем, как Грейнджер выгибается в оргазме, как размыкаются ее губы и из груди вырывается стон. Она гладила его тело, влажными беспорядочными поцелуями осыпала его лицо.
Сделав еще несколько резких толчков, Волдеморт излился в нее.
Слегка отстранившись, навис над Гермионой, внимательно следя за меняющимися эмоциями. Она открыла глаза, рассматривая его в ответ. Мечтательная расслабленная улыбка медленно сползла с ее лица, брови нахмурились, а губы вновь приоткрылись. Судорожно выдохнув, она наконец произнесла:
— Гарри, твои глаза…
— Что не так с моими глазами, милая? — поинтересовался Волдеморт, склонив голову к плечу.
— Они красные, — прошептала Гермиона, и на ее лице отразились ужас и понимание.
========== Одна забытая страница (Том Риддл/Джинни Уизли) ==========
Комментарий к Одна забытая страница (Том Риддл/Джинни Уизли) Автор: unknown_sweetness
Пейринг: Том Риддл/Джинни Уизли
Заданный кинк: связывание
Она аппарировала на кухню Норы вечером. Миссис Уизли как раз занималась приготовлением ужина для супруга, который должен был вот-вот вернуться с работы, когда услышала тихий хлопок. Молли подняла глаза, вокруг которых за последнее время ещё шире расползлась паутинка морщин. Увидев дочь, женщина поджала губы и покачала головой. Джинни стояла посреди комнаты с чемоданом в руках и виновато-упрямым выражением на лице.
— Опять? — тяжело вздохнула Молли, вытирая руки о передник и отворачиваясь.
Джинни закатила глаза и промолчала.
Это действительно было «опять». Если точнее — третий раз за последние семь месяцев. Раньше, правда, вместо чемодана она приносила с собой небольшую сумку с наспех собранными вещами, которую даже не успевала разложить — Гарри появлялся максимум на следующий день и уводил уже не сопротивляющуюся жену домой.
Но в этот раз всё было серьёзнее: в руках чемодан, на безымянном пальце — там, где должно быть кольцо — ничего.
— Я ушла от него, — Джинни упрямо вздёрнула подбородок.
— Ещё помиритесь… — ответила Молли, не глядя на дочь и помешивая лопаткой жаркое в сковороде.
— Мама… — хотела возразить девушка, но та перебила:
— Отнеси вещи в свою старую комнату, — она бросила взгляд на фамильные часы, на которых стрелка с именем Артура Уизли переместилась на отметку «в пути». — В спальне Билла, где ты останавливалась в прошлый раз, отец опять поставил какую-то магловскую рухлядь с работы. Его уже даже могила не исправит — была бы возможность, выселил бы нас из Норы и заставил жить в этих ужасных муравейниках в Лондоне…
Улыбнувшись привычным причитаниям мамы, Джинни оставила её одну. Она взмахнула над чемоданом палочкой, мысленно произнося «Локомотор», и направилась по лестнице на самый верхний этаж, где под чердаком располагалась её старая крохотная комнатка.
Зайдя в неё, девушка первым делом распахнула окна, выпуская затхлый воздух наружу, и заклинанием очистила помещение от пыли. Присев на постель, растерянно огляделась. Всё было точно так, как она помнила — маленькая кровать у косого окна, шкаф по левую сторону и письменный стол, заставленный коробками, напротив. Словно она и не уезжала из отчего дома, будто ничего и не изменилось. Кроме неё самой.
Джинни тяжело вздохнула и откинулась на покрывало, буравя взглядом белый потолок. В груди до сих пор назойливо царапались сожаление и чувство вины. Но не перед мамой или Гарри — она до сих пор была уверена в своём решении уйти. Была уверена ещё вчера, когда надрывала горло, бросая мужу в лицо свою боль от несбывшихся надежд и разочарований. В нём, в семейной жизни, в себе самой. И последнее, наверное, жалило сильнее всего. Ей ведь так хотелось поверить в эту красивую, идеальную жизнь — жена национального героя, свой собственный особняк, семейные вечера с друзьями и званые ужины, бесконечные интервью для модных журналов… идеальная сказка, в которую она не вписывалась. Никогда не вписывалась.
С самых малых лет Джинни была белой вороной — выросшая среди братьев, она была слишком громкой, слишком своевольной, дерзкой, не такой, как все. Как ни пыталась Молли вшить в её упрямый характер покладистость, мягкость, женственность, Джинни с грацией взрывопотама топтала чужие ожидания и нормы. Внутри неё словно горел огонь — дикий, необузданный, непримиримый. Наверное, поэтому у неё почти не было подруг — лишь Полумна и Гермиона. Но первая в принципе могла наладить контакт с кем угодно, хоть с фестралами, и потому их дружба была скорее случайностью, а вот со второй их свели обстоятельства в лице её семьи и войны. Другие девушки ещё в школе начали обходить Уизли стороной — для них она была слишком странной, непонятной, неправильной. Её не интересовали девчачьи разговоры и увлечения, и поэтому она легче находила общий язык с парнями (пусть и не всегда в переносном смысле).
Да, младшая Уизли никогда не была обделена мужским вниманием. И если поначалу ей это льстило (даже слизеринцы неоднократно засматривались на «рыженькую с Гриффиндора»), то потом надоело. Каждый из них, даже самый отъявленный с виду мачо, оказывался слабым и неуверенным в себе придурком. Никто не мог усмирить огонь внутри Джинни.
Наверное, поэтому она влюбилась в Гарри. Он не был нарочито маскулинным, а в отношениях и вовсе чувствовал себя слепым щенком, но имелась в нём та искорка, которая заставляла сердце девушки биться чаще. Стоило им остаться наедине и пройти через стадию неловкости, как из неопытного мальчишки Гарри становился непреклонным и страстным любовником. Странная порочность, властность, жестокость — от этого буквально поджимались пальцы на ногах, а бельё стремительно намокало. Он мог быть груб, не терпел неповиновения и любил крепко фиксировать партнёршу, заставляя ту добровольно подчиняться и подставляться под жёсткие ласки.
Словом, в его омуте водились такие черти, что Джинни готова была им поклоняться.
Но это продолжалось только до финальной битвы. В тот день, когда Гарри умер и воскрес, когда закончилась война, он изменился. Долгое время Джинни не могла понять, что именно произошло, почему он стал таким инертным и обыденным. Куда делись его искра и страсть. И лишь недавно, спустя несколько лет брака, он рассказал, что в тот день вместо него на поле битвы умер крестраж — частица души Тёмного Лорда. И как бы страшно Джинни ни было это признавать, кажется, именно та часть тьмы, спрятанная за зелёными глазами Гарри, привлекала её непокорную натуру.
С тех пор всё пошло наперекосяк. В отношениях появился разлад — Гарри успокоился, остепенился, мечтал о детях и стабильности, а Джинни всё так же продолжала гореть, правда, в рутине и скуке её огонь, скорее, слабо тлел и сжигал нутро неудовлетворённостью. Поэтому она ушла, чтобы не потерять себя окончательно.
Джинни поднялась с кровати и подошла к открытому окну. Сумерки густым туманом покрыли бескрайние поля. Папа, скорее всего, пришёл с работы, и они с мамой наверняка сейчас сидят на кухне, ужинают и осуждают свою непутёвую дочь. Джинни поморщилась — спускаться к ним не было никакого желания. Вместо этого она подошла к своему столу и провела пальцами по большой закрытой коробке, что стояла прямо на нём. Не зная, чем себя ещё занять, девушка сняла крышку и достала из коробки свои старые тетради, учебники, мантии и другие школьные принадлежности. Щемящая ностальгия захватила Джинни, и, улыбнувшись, она села на стул и принялась рассматривать свои сокровища.
Здесь была вся её школьная жизнь! Все подержанные учебники, дневники, поломанные перья, любовные записки с последних курсов и даже тетрадки с первых. Она схватила самую нижнюю, датированную тысяча девятьсот девяносто вторым годом — её первым годом обучения в Хогвартсе. Если честно, она плохо его помнила, и не без причины. В воспоминаниях хранились только ощущения. В тот год ей казалось, что она была самым одиноким, несчастным и маленьким человеком во всём мире. Насмешки однокурсников, отсутствие близких рядом, страх перед началом чего-то нового… неудивительно, что он так легко завладел её доверием и заставил совершить страшное.
