Грейнджер положила ладони на его грудь в жалкой попытке оттолкнуть. Волдеморт немного отстранился, предоставляя ей иллюзию свободы, и посмотрел вопросительно.

— Гарри, мы не должны…

— Почему?

— Просто мы… — она запнулась. Абсурдность ситуации зашкаливала. Рука Поттера так и оставалась под задравшейся рубашкой, кончики пальцев поглаживали кожу поясницы, периодически забираясь под резинку белья. Он все еще придерживал ее голову, не давая возможности отпрянуть. Его пах плотно прижимался к низу живота, так что она не могла не почувствовать силу его — их — желания. — И Рон…

— Плевать на него, — рыкнули и Поттер, и Волдеморт одновременно. — Иди ко мне.

Он притянул ее к себе, впиваясь в губы поцелуем. Грейнджер вновь попыталась оттолкнуть его, но, быстро осознав, что победы в этой неравной битве ей не одержать, сдалась. Расслабила губы и чуть приоткрыла их, позволяя Волдеморту большее.

Его ладонь переместилась с поясницы к застежке на ее магловских брюках. Он шумно выдохнул, получив долгожданный доступ к телу. Магией заставил пуговицы на ее рубашке выскользнуть из петлиц, пальцы нырнули под чашку лифчика, мягко сжимая упругое полушарие, и Грейнджер сдавленно застонала в его губы.

Осознание того, что она так быстро сдалась своим желаниям, опьяняло Волдеморта. Наслаждение проникало в каждую клеточку его — Поттера — тела, вызывая мощный вихрь ощущений, которых он давно не испытывал. Он больше не удерживал Грейнджер — в этом не было смысла: она сама тянулась к нему, но действовала нерешительно. Догадавшись, что ее опыт, скорее всего, ограничен лишь развлечениями с собой, Волдеморт направил ее мечущуюся по спине и плечам руку на пах и сжал его.

Мягко подтолкнул ее в сторону двухъярусной железной кровати, с трудом удерживаясь от того, чтобы не трансфигурировать ее в более удобную мебель. Грейнджер разорвала поцелуй и явно собиралась снова что-то возразить, но Волдеморт не дал этого сделать, прикоснувшись указательным пальцем к ее губам.

Стащив рубашку, отбросил ее в сторону и потянулся к застежке лифчика — та не с первого раза поддалась его манипуляциям. Как только ненужная ткань оказалась на полу, он наклонился и обхватил губами напряженный сосок. Гермиона запрокинула голову и непроизвольно сжала бедра, стараясь таким образом сдержать нахлынувшее возбуждение. Волдеморт мысленно усмехнулся, прекрасно понимая, что рано или поздно его плавные ненавязчивые движения окончательно накроют сознание Грейнджер ядовитым маревом.

Отстранившись, снял футболку, что за это короткое время стала ненавистной, и притянул Гермиону к себе. На контрасте с прохладным воздухом внутри палатки ее кожа казалась просто обжигающей. Желание буквально переполняло его, подталкивая к грубым и резким действиям. Это состояние чем-то напомнило Волдеморту момент его самой первой близости, но нисколько не удивило — он был уверен, что Поттер ранее такого не испытывал, потому эмоции и имеют столь яркий окрас.

Подхватив Грейнджер под бедра, он уложил ее на кровать и навис сверху. Не удержался от того, чтобы пробежаться взглядом по молодому подтянутому телу. С трудом справляясь с диким желанием взять ее прямо сейчас, Волдеморт огладил ладонью тонкую талию и скользнул пальцами к кромке белья. Удовлетворенно отметив, что Грейнджер замерла под его касаниями, наклонился и прикоснулся губами к животу. Пальцы обхватили пояс брюк и аккуратно потянули ткань вниз, оголяя бедра.

Гермиона приподнялась, помогая расправиться с мешающей одеждой, и вслед за брюками на пол полетело нижнее белье. Оставшись обнаженной, она напряглась, хотела было прикрыться руками, но в итоге опустила их обратно на кровать и взволнованно посмотрела в его глаза. Она словно желала продолжения и одновременно боялась его. Но Волдеморт не собирался спешить — впервые за долгое время он хотел услышать стоны от подаренного им удовольствия, а не боли. Потому ласково и терпеливо провел ладонями по телу, согревая его своим горячим дыханием и поцелуями. Гермиона буквально таяла в его руках, но стоило коснуться внутренней части бедер, как она вновь сжалась и, распахнув глаза, напряженно посмотрела на него.

— Не бойся, — шепнул Волдеморт ей на ухо, касаясь пальцами складочек.

Гермиона ослабила хватку на его плечах и выгнулась, подаваясь навстречу движениям. Он с жадностью ловил каждую эмоцию, что отражалась на ее лице, кружа пальцами вокруг самой чувствительной точки ее тела. Тихие стоны, тяжелое дыхание, громкий стук сердца и потрескивание огня в созданном с помощью магии камине сливались в одну мелодию, во много раз усиливая и так уже нестерпимое возбуждение.

В следующий момент он ощутил, как Поттер попытался вытолкнуть его из сознания — видимо, решил сыграть на эффекте неожиданности и копил силы для одного сокрушительного удара. Шрам на лбу пронзило болью, и Волдеморт, резко оттолкнувшись руками от кровати, оказался на коленях. Надавил ладонями на виски, мысленно помещая Поттера обратно в клетку. Он старался в деталях визуализировать этот процесс, зная, что воспроизводимыми в сознании образами сможет достичь большего эффекта. И вот дверь заперта, ключ отброшен в сторону, а откуда-то снаружи донесся тихий встревоженный голос:

— Гарри, что с тобой? — Теплые ладони обхватили его лицо.

Волдеморт улыбнулся, мягко отстранил ее руки, не открывая глаз, и опрокинул Гермиону обратно на постель.

— Все отлично, — прошептал, покрывая ее скулу поцелуями. — Не думай ни о чем. Больше нас никто не побеспокоит.

Грейнджер собиралась спросить что-то еще, но Волдеморт увлек ее в поцелуй, не дав полноценно проанализировать произошедшее. Взял ее руку, опустил на ремень, подталкивая таким образом к действиям. Грейнджер, с трудом расправившись с пряжкой, потянула молнию на ширинке вниз. Волдеморт шумно выдохнул, стоило давлению ткани немного уменьшиться. Опираясь на локоть, он нетерпеливо стянул брюки и белье чуть ниже бедер и, положив ладонь Гермионы на напряженный член, сжал его. Она сначала растерялась, но после быстро перехватила инициативу, двигая рукой так, как ему нравилось.

Помимо приятных эмоций Волдеморт чувствовал злость, но шла она не от него, а потому доставляла особое наслаждение. Сходящий с ума от возбуждения и бессилия Поттер и ублажающая его Грейнджер прекрасно дополняли друг друга. Поттер метался по вымышленной клетке, не зная, что именно ему делать в данной ситуации: пустить все на самотек и наслаждаться близостью, не имея при этом контроля, или бороться за свое сознание дальше. Глядя на эту картину и ощущая все более уверенные ласки Гермионы, Волдеморт уже готов был кончить, но не мог позволить празднику завершиться так быстро.

Разорвав поцелуй, вернул ладонь Гермионы обратно на свое плечо и провел пальцами по половым губам, собирая влагу. Удовлетворенно отметил раскрасневшиеся щеки и поплывший от вожделения взгляд. Она была готова, а от его терпения уже ничего не осталось. Не давая Грейнджер опомниться, Волдеморт толкнулся в нее. Ее пальцы тут же впились в плечи, но он продолжал двигаться вверх, подавляя желание действовать грубо. Ощутив преграду, сделал движение назад, а после — решительно вперед. Гермиона замычала от дискомфорта, а ее хватка стала еще крепче; она почти причиняла боль.

Волдеморт немного отстранился и прижал большой палец к клитору, не прекращая плавных движений бедрами. С каждым его толчком глаза Гермионы все сильнее закатывались от удовольствия. Болезненные стоны превращались в удовлетворенные, а крепкая хватка на плечах — в поглаживания.

Рука сама собой потянулась к ее волосам, намотала их на кулак — Волдеморт больше не мог себя сдерживать. Возможно, он делал все слишком грубо. Возможно, сжимал ее нежное тело руками слишком сильно. Возможно, целовал ее шею слишком жадно, оставляя красные следы. Но все это не имело никакого значения для него, это волновало лишь Поттера, который, наконец смирившись с положением, следил за происходящим, пытаясь разобраться в своих эмоциях: возбуждение, ярость, стыд — целый коктейль. Волдеморт упивался этими чувствами.