Я шёл вдоль горящих домов и обгорелых тел, и под непонимающие взгляды недавно спасенного отряда, влепил по роже одному из аристократов, от чего тот упал на мостовую.

— Вы что тут устроили нелюди! — зарычал я на сидящего на жопе парня и его дружков, которые шарахнулись от меня в сторону после удара по своему товарищу. — Тут полно тяжелораненых людей, а вы их заживо сожгли черти. Вы своих товарищей убили. Мирных жителей, которых спасти можно было, на смерть обрекли. Вам уродам не объясняли как вести бои в городской черте в вашем царском лицее.

— Да как ты смеешь! — Оскалился на меня высокий светловолосый парень. — Забыл перед кем стоишь ту!

Я перевёл взгляд на говорившего паренька, и он дёрнулся от моего взгляда.

— Да мне наср…

— Оражен! — Огласил улицу суровый грубый голос.

Я резко повернулся на окликнувшего меня, и увидел своего инструктора по военной подготовке.

Михаил Евгеньевич Лапинский, так же как и я был весь в копоти и крови, а в руке он сжимал саблю.

То же самое сделали все, кто был на улице, смотря, как ко мне шёл штабс-капитан со знаками отличия личного царского полка.

Тамара Викторовна, которая всё это время была можно сказать в тылу, смотря то на меня, то на сурового мощного мужчину, который быстро шёл на меня с саблей наперевес, постаралась как можно быстрее подойти ко мне поближе.

— Офицер, — тут же подал голос светловолосый парень. — Усмирите этого холопа. Он зарвался не на шутку.

Михаил кинул косой взгляд на лицеиста, после чего вновь перевёл взгляд на меня.

— Оражен. Доложить обстановку. — Проигнорировал слова аристократа штабс-капитан.

— Иду с северного направления. Конечной точки нет. Зачищаю улицы, стараюсь сократить потери среди горожан. Мой отряд выведен из боевого порядка. Двигаюсь самолично.

— А эти? — Указал он кивком на солдат и аристократов.

— Повстречались при столкновении с врагом на данной местности.— Сухо словно отрапортовал я.

— Капитан! — вновь подал голос один из лицеистов, которые были повинны в убийствах не способных подняться с мостовой раненых горожан и солдат. — Вы намерены с этим что-то делать? Да и нас выводить надо.

Лапинский сурово окинул взглядом сборище, и скривился.

— Разберёмся, — в своей бывалой недовольной манере произнёс Михаил. — Оражен. Бери этих и тех, что за нами плетутся. Организуй отряд и бери над ним управление. Да к Власовской части держи путь. Как доберетесь, сдай их, а дальше на твоё усмотрение.

— Да как можно! — вылез из толпы солдат средних лет мужчина с кудрявой головой. — Вы отдаёте себе отчёт? Где это видано, чтобы школяр безродный, аристократами управлял. Назначьте другого. Или лучше сами нас до укрытия доведите. Вы же царский отряд. Вы должны нас защищать!

— Михаил Евгеньевич, — выдохнул я. — При всём моём уважении это плохая идея. Вы уйдете, а они кто в лес кто по дрова. Не смогу я ими руководить. До беды дойдёт.

— Оражен, за мной. — Развернулся к своему отряду Лапинский, и пошёл к телеге, в которой как я понял, были тяжелораненые.

Я следовал за ним, и когда мы подошли к борту одной из телег, он осмотрел раненых и практически бессознательных военных, после чего сорвал с плеча одного из них погон.

— Вот, — быстро прикрепил он к моему плечу на крепления погон, и хлопнул по нему увесистой ладонью. — С повышением тебя боец. Теперь ты на время войны унтер-офицер. Так что подбери свой зад, и живо выполнять приказ старшего по званию Оражен. — заорал во всю глотку Михаил Евгеньевич. — А кто будет возникать, гони взашей, пусть сами себе путь к спасению пробивают. Теперь только приказ старшего по званию для тебя закон Оражен. Ты на войне солдат.

— Ура! — Заорал усатый служивый, услышав слова штабс-капитана, и его поддержали такими же криками его боевые товарищи и княжна Ройская, поднимая ружья и сабли вверх. Под ошарашенные взгляды детей аристократов и зажиточных горожан и малочисленных гимназистов.

— Выстрел! — Орал я во всю глотку, махая саблей.

Первая Шергина солдат огласила площадь, выстрелами и быстро встала на одно колено, перезаряжая ружья, а над ними сразу начали брать в прицел врагов вторая шеренга солдат.

— Выстрел! — Вновь скомандовал я начало стрельбы, в сторону бегущих на нас врагов с саблями и штыками которых мы застали врасплох.

Второй залп и часть из них валится на мостовую начиная заливать её кровью.

— Огонь с колена и в штыки! Заорал я под третий залп ружей. После чего рванул самый первый в гущу поредевшей толпы неприятелей, а за мной уже с криками устремлялись солдаты, пока легкораненые и не имеющие возможности или желания сражаться люди пытались помочь тем, кто валялся на этой площади и молил о помощи.

— Бей! Дави врага! За веру! За отряд! За царя! — Разносились крики по площади из уст моих новоиспечённых подчиненных, которые с яростью демонов безжалостно рубили и кололи недругов, следуя за мной. Уподобляясь моей жестокости к врагу на поле боя, от которой вот уже пару стычек подряд враг под конец боёв содрогался и пускался в бегство.

— Ура! — разносились радостные крики десятков простых служивых, которые стояли над телами поверженных врагов, не понеся ни единой потери в этом бою.

— Занять оборону! Перезаряжайте ружья, — заорал я, стоя у тел обезглавленных врагов. — Не расслабляться! Кому нечем заняться помогайте раненым, и грузите их в повозки, если таковое требуется. Десять минут, и выдвигаемся дальше.

— Так точно! — Был ответом мне хор голосов.

Вот уже как час в темноте горящего города, мы пробирались к Власовской части, до которой можно было дойти минут за сорок, однако постоянные бои с отрядами врагов, не давали нам такой возможности.

К тому же наш так сказать отряд весьма разросся, и не мог быстро перемещаться, ведь с моим чином офицера мне достались ещё и повозки с ранеными, которые всучил мне граф Лапинский.

Командуя солдатами, я всё равно был на острие атаки, дабы уничтожить как можно больше врагов в одиночку. Ибо, чем меньше было мишеней для солдат, тем больше был шанс сохранить их жизни, а так же не допустить хаотичных атак аристократов которые отсиживались в тыловой части, и могли своими действиями убить не только врагов, но и соузников, а также мирное население.

Это был последний рубеж перед Власовской частью, и вскоре мы сможем до неё добраться, а сейчас я стоял с ног до головы залитый кровью врагов обдуваемый морозным ветром вперемешку со снегом, в одном погоне, наблюдая как вверенные мне люди, готовились сделать последний рывок до возможной безопасной зоны.

От горящих повсеместно зданий было светло как днём, а от смога и дыма становилось трудно дышать. Уже скоро я выполню приказ, и смогу вновь отвечать только за себя.

Когда мы совершали последний рывок к военной части, всюду всё ещё звучали взрывы, ведь времени с момента начала хаоса прошло всего нечего, а казалось, что я в этом аду уже целую вечность.

К этому времени я вёл за собой более сотни простых солдат и полицмейстеров, а также около пятидесяти лицеистов и гимназистов, не считая тех, кто сейчас был загружен в повозки.

И вот настал момент, когда нам оставалось пройти одну площадь и улицу за ней, а дальше мост и вот она Власовская воинская часть.

Врагов видно не было, от чего мы быстро очутились на заваленной экипажами и обломками лавочек и прочего, площади, а через минуту со стороны Власовской части появился небольшой отряд царской стражи.

Завидев нас, они быстро приблизились к нашему сборищу и, перекинувшись со мной парой фраз, узнав всё, что им требовалось, заявили, что тут нет врагов, так что армейская сила переходит под их управление, а остальные сами могут безбоязненно добраться до стен воинской части.

Вот и вышло, что больше сотни солдат разбили на три отряда, в один из которых попал и я, а остальные уже без нас продолжили свой путь к убежищу.

Мы же словно гонимые чем-то очень быстро удалялись вглубь города.