Остановившись у самого ближнего окна к лестнице, я положил папку на подоконник, и прислонился к нему спиной.

Теперь уже чаша весов моих изысканий перевешивалась к доводам, что я реально находился в другом мире, заняв место Григория Александровича Оражена.

Ещё там, в кабинете местного управленца, я внимательно следил за мимикой, интонациями тамошних людей, что давало мне уже практически стопроцентное осознание этого факта.

За это время я сделал много выводов, начиная с того, что весь кипиш с падением со второго этажа тела бывшего владельца, был связан не с чем иным как с подписанным ещё до его приезда сюда приказом о зачислении в царскую гимназию. Умри он по-настоящему, им бы пришлось объясняться с царской канцелярией. Ведь после зачисления Григорий стал официально зачислен после учёбы на службу государю.

Также стало ясно, что Григорий был незаконнорожденным ребёнком царского аристократа, который в своё время гульнул с француженкой, и от их встречи родился Григорий.

Фамилия была дана ему такая неслучайно. Как я помнил из курса лекций о царской России. Аристократы, которые нагуляли детей на стороне, давали им фамилии связанные с их пассиями. Если конечно желали заботиться о своих отпрысках.

Отсюда и фамилия Оражен, данная Григорию отцом от французского слова гроза, а не фамилия матери. Да и опекун скорее либо друг, либо подчинённый этого аристократа.

— Как же такое могло случиться? — Чуть слышно задал я вопрос пространству и самому себе.

Постояв ещё с минуту у подоконника, я двинулся к лестнице, думая, что же могла значить проверка на родовую силу.

— Сударь? — Донеслось до моих ушей.

Я неохотно вылез из своих размышлений, и увидел, как из неприметной двери чуть в стороне, вышла полная женщина, которой можно было дать чуть больше пятидесяти лет.

— Вы новый гимназист?

Я кивнул, откидывая последние данные своих рассуждений.

— Ой, сударь, — охнула женщина, подойдя ближе и увидев следы побоев на моём лице. — Вы, наверное, Григорий Александрович.

Я вновь кивнул, понимая, что, скорее всего свалившись со второго этажа, уже тут прославился.

— Вы были у графа Глицина Афанасия Михайловича. Если да, давайте я вас провожу до учебной части. Вы же не знаете тут ничего.

— Спасибо. Премного благодарен. — Осторожно протянул я.

Через час я сидел на кровати, в небольшой комнате, рассчитанной на четыре койки, а рядом со мной на тумбочке лежала стопка книг, которые мне выдали в библиотеке.

Мне повезло, что работница гимназии попалась мне на пути, и сама предложила помощь. Хотя по её поведению, я мог понять, что она делала это из некой жалости к моей персоне.

Однако если бы не она, то плутать мне по огромным коридорам этого огромного места пришлось бы очень долго.

Когда я очутился в выданной мне комнате для проживания, я первым делом вновь изучил бумаги, и до конца убедился, что находился я в царской России одна тысяча восемьсот шестидесятого года. Вот только царь был тут не тот, которого мы проходили по истории, да и не упоминалось в нашей истории про какую-то силу рода.

Но среди всего это хаоса и осознания, что я нахожусь в другом теле, в другой эпохе, или вообще в другом мире, было то, что меня несказанно радовало. Я был здоров. Не было больше той присущей мне болезненности и чувства постоянной тревоги за своё здоровье.

По документам, что я нашёл на самом низу выданной мне папке, было подобие медицинской карты, где черным по белому было написано, что Григорий Александрович полностью здоров с оговоркой на болезненную худобу.

Убрав папку в ящик прикроватной тумбочки, я обнаружил в нижнем большом отсеке не разобранную сумку.

Так как мне выделили эту кровать и тумбу, я мог предположить, что и сумка была тоже моя. Скорее всего, бывший владелец тела просто не успел её разобрать.

— Может твои вещи дадут мне более полную картину. — Произнёс я, и потянулся к сумке.

— Григорий Александрович, прошу пройти со мной. — Раздался уверенный низкий мужской голос.

Я отдёрнул руку от сумки, и повернулся в пол оборота на голос.

В дверях стоял, и с лёгким интересом смотрел на меня среднего роста мужчина в военном мундире и, как и предыдущий военный, он был при оружии.

— Могу я поинтересоваться куда? — Встал я с кровати и отдёрнул края формы.

Мужнина с бородой на испанский манер, криво хмыкнул сам себе.

— Вам сударь назначили проверку на принадлежность родовой силы. — Окинул он меня уже более пристальным и изучающим взглядом.

— Так его благородие Афанасий Михайлович, вроде говорил, что оно будет завтра.

— Ну, раз говорил, значит, должно было быть завтра. Вот только будет оно сегодня. Вам сударь повезло. В гимназию прибыл, на день раньше, новый гимназист, ему надо провести проверку, ну а коль вы голубчик, так же этого ожидаете. То и вас проверим заодно. Идёмте.

Мужчина вышел за дверь, и мне ничего не оставалось делать, как последовать следом за ним.

Пока мы шли по коридорам корпуса общежития, мужчина не проронил ни слова, я же так же молчал, понимая, что не в моих правах задавать лишние вопросы.

Всё это время я шёл и думал об этой самой проверки, которая вообще не вписывалась даже в этот сюрреализм.

Когда мы зашли в отдельно стоящее огромное здание, которое расположилось в десяти минутах ходьбы от общежития, я додумался только до одного.

В своих рассуждениях я смог додуматься, что эта проверка была либо дорогой, либо требовало затраты большого количества усилий, а также времени.

Сопоставив слова управляющего гимназией, со словами провожатого, это становилось более чем понятно.

Некий гимназист должен был пройти исследование завтра, но приехал сегодня, чем дал мне чётко понять — здесь царила пусть и косвенно, социальное неравенство.

В здание, в которое меня привели, как я понял, располагались просторные залы, которые возможно служили тренировочными площадками.

Проходя один из таких залов, я украдкой заглянул в одну из дверей, и реально увидел мельком турники и брусья.

Это подтвердило мои догадки, а я уже шёл дальше по длинным коридорам.

Мой провожатый шёл чуть впереди, и явно был не намерен вести со мной разговоры, чем пока что облегчал мне жизнь.

Пройдя несколько проходов, мы очутились у обычной такой деревянной двери, которую он и открыл, после чего сделал шаг за порог, и жестом позвал меня за собой.

Я зашёл в дверной проём, и очутился в просторной комнате, где по залу, как можно было подумать на первый взгляд, были раскиданы белые камни разной формы и размера.

Вблизи двери расположился стол, на котором ровными стопками лежали, как мне показалось толстые подобия методичек, а рядом с ним стояли два человека.

Один был худой и жилистый, хоть на вид ему можно было дать уже за шестьдесят лет. Одет он был в обычную одежду, а его абсолютно седые волосы спадали на лицо.

Второй же напротив, был в самом рассвете лет, и пребывал в мундире при оружии, а кудрявые волосы и усы, создавали ему вид ещё того гусара.

— Григорий Александрович, я правильно понимаю? — Буднично поинтересовался дед, который явно знал, кто перед ним стоит.

Я кивнул.

— И так любезный вы мой, — всё так же вёл со мной разговор пожилой мужчина. — Сейчас вы начнёте ходить между камнями, и глубоко дыша, всё своё внимание будите концентрировать на солнечном сплетении. Ваша задача сейчас представить, что вы посылаете всю свою энергию в солнечное сплетение.

При словах об энергии, мужчина, который стоял рядом с объясняющим, что да как делать дедом, издал задавленный смешок, и скривил в кривой ухмылки левую часть губ.

Я же только вскользь обратил на это внимание, дабы не отвлекаться от объяснений пожилого мужчины.

— Ну, давайте приступать. — Закончил свои объяснения седовласый мужчина.

Я, как и было мне велено, прошёл к камням, смотря как дед, подойдя так же к ближайшему от себя камню, сел прямо на пол. Приняв позу лотоса, он начал быстро складывать пальцами фигуры неведомых мне форм.