Тот, кто писал, все эти труды, для меня был если не гением, то очень сведущим в родовой силе человеком. Но и он писал, что не добился от этого знания ничего кроме расширения каналов и контроля центров.

По итогу, он в своих тренировках продвинулся чуть дальше меня, и освоил, как дольше держать медитацию, от которой расширялись родовые каналы.

Осознав пришедшую вместе с духовной и телесной болью внезапную мысль, я лёг на кровать и, прикрыв глаза, стал дословно вспоминать все, что было связано с этой темой.

Целый час у меня ушёл на то, чтобы посмотрел под разными углами на данную технику, а также моделирование возможного продолжения или дополнения.

К тому же я проанализировал и саму направленность техники на применяющего её человека, и пришёл к выводу, что техника сама является шифром. И если я был прав, то любой, кто её будет практиковать, только и добьется, что крови из носа, а также увеличения родовых каналов.

Если я правильно всё понял,в момент пика медитации техника, не имея продолжения, просто устремлялась обратно в свои центры, при этом в большем своём роде рассеваясь по телу, так как духовный и физический центры не могут принять друг друга в своих основаниях. Ведь по факту любая техника идёт из нутрии наружу, а не наоборот.

Вот только суть техники словно намекала на обратное.

Слитие равномерного количества энергии в каналах уже говорило о том, что они априори должны пройти по обоим центрам силы. И вот эти две энергии сливались в каналах на равном расстоянии от родовых центров, и возникало отторжение с последующей не возможностью удержать как медитацию, так и саму технику.

Да и не ясно, причём тут были распальцовки преобразования.

И стоило мне переключить своё внимание на фигуры из пальцев, как меня вновь осенило.

Это ведь может быть тоже зашифрованное послание.

Кому придёт в голову, проделав чертовски сложную кражу, думать, что второй краеугольный камень техники так же шифр, а не указание к действию.

Пальцы сами несколько раз медленно принимали нужные фигуры распальцовок которые нужно было делать в момент медитативной техники.

— Да ладно, — хлопнул я себя ладонью по лбу, анализируя появившуюся мысль. — распальцовки это ребус. — Засмеялся я в голос.

При медленном сотворении фигур меня осенило. Первая печать косвенно походила на две слитные печати духовного проявления. Вторая фигура на две физического воплощения, и так дальше по очерёдности, до последней закорючки пальцами, которая была ни на что не похожа, и представляла собой печать созидания.

Если правильно всё разложить по полочкам, то все печати кроме последней были фальшивым подобием нужных ключей.

От осознания данной теории, сразу появилось жуткое желание опробовать данную гипотезу в деле, от чего я, потратив с пол часа, на изучение новой комбинации ключей, поудобней устроился на кровати, и приступил к выполнению данной украденной когда-то из царских застенок техники. Которую так и никто и не смог освоить.

В этот раз всё словно далось куда проще, вот только родовые каналы, словно бесшумно стали гудеть как трансформаторы на перегрузке, а также сразу же появились болевые ощущения.

В момент, когда две энергии объединились, и потекли медленно и равномерно по каналам, а меня, как обычно должна была накрыть сосущая пустота в груди, после чего наступил бы очередной конец медитации, я начал складывать основной увеличенный в несколько раз ключ распальцовок.

И стило мне перейти к этой части, как из обоих центров рванула энергия, сливаясь в неудержимом потоке между собой, от чего я физически почувствовал жуткую боль в теле, словно мои энергетические каналы вот-вот были готовы разорваться в клочья, от выходящих из-под контроля энергий.

Меж тем слившаяся энергия, струясь мо каналам, стала, словно закручиваться по ним в спираль, а меня можно скатать буквально сжало под давлением, от чего кровь закапала из носа, а также тонкими струйками потекла из ушей и глаз.

При этом я понимал, что останови я сейчас технику, и последствия будут ужасающими. Поэтому терпя жуткую перегрузку тела, я завершал выстроенную собственноличную цепочку техники.

Смешанная же энергия, бурлящая в каналах закончив полный круг по спирали, после чего неудержимо рванула в родовые центры.

Как только это случилось, я заорал от всепоглощающей боли, и сотворил последнюю распальцовку, а давление в теле вместе с болью достигли своего апогея, и я словно куль повалился на бок.

Очнулся я весь в поту. Меня лихорадило, и трясло, а по рукам и лицу, так же как и по кровати была размазана кровь.

Тяжело дыша, я с трудом поднялся со своего спального места, и только и успел скрыть следы крови на кровати, а так же утереть полотенцем лицо и руки, стерев следы моего изыскания, после чего в комнату завалился Степан.

Парень был как обычно весел. Увидев меня рядом с кроватью, он радостно мне улыбнулся.

— Гришка! — хохотнул мой товарищ. — Как я рад, что ты, наконец, приехал. Ты заболел что ли? Весь мокрый, и бледный как смерть. Я думал ты после отдыха в усадьбе приедешь здоровехоньким, да с розовыми щеками. А ты словно исхудал ещё больше. Совсем осунулся.

Я скривился в улыбке, садясь на кровать, чувствуя себя словно в пик изматывающей болезни.

— Да походу в дороге продуло меня. Вот и нездоровится мне.

— Наслышан я о твоём пути сюда. Как и все тут учащиеся. Эта новость целый день по гимназии ходит.

— Что ходит? — Тяжело дыша, произнёс я.

— Что ты с князем Ястриным в пути на бандитов нарвался. Мол, всех князь положил, а потом вы до заставы доехали, а потом и сюда. Да ещё то, что ты по непонятной всем причине с ним дружбу водишь. Даже слухи поползли, что мол, может твой родитель из тех, которые дружбу с Ястриными имеют. Гриш, это правда?

Я устало посмотрел на друга, и скривился от нового не знакомого доселе мне чувства тяжести и дискомфорта внутри.

— Что с князем знаком и, хорошо ладим, правда, Стёп. А что мой так сказать родич их будет, всё это бред. А нападение и в правду было. Благо всё обошлось.

— Ну и дела Гришка, — сел на свою кровать мой друг. — Ты и князь. Ну и дела. Так и тёплое место в Петербурге займёшь, да в ус дуть не будешь. Ты и так гений, а со связями и вовсе всё по маслу пойдёт.

— Да не мели чепухи, — отмахнулся я от Степана. — Там и без меня есть кому, тёплые места занимать. Сам посуди. Царский лицей на что.

— Ну, тут не поспоришь, — засмеялся Стёпа. — Бог тогда с этими слухами.

— А как у вас тут дела? — Быстро задал я вопрос, дабы избежать дальнейших разговоров о себе.

Степан любил поболтать, а сплетни любил ещё больше. Вот и услышав вопрос, сразу заулыбался мне, и залез с ногами на кровать.

— Даже не знаю с чего начать Гриш, — слегка растерялся Степан. — После того как ты уехал, после драки той. Я вот Марии Михайловне встречаться предложил, а она мне взаимностью ответила. Так что я пока дамой обзавёлся.В гимназии ничего вроде такого из вон выходящего не происходило. Даже о расследовании по твоему случаю не слышал. Кто-то на ступень серого круга перешёл, от чего драки стали куда опасней и зрелищней. Да, ходит слух, мол на территории гимназии кружки разные образуются тайные. Хотя я думаю брехня всё это. Ну, сбиваются ребята в кучи, так все себе по душе компанию ищут. Тут тайного ничего нет. Чай видать, кто с кем дружбу водит.

Степан хотел еще что-то сказать, но в этот момент в комнату завалились Егор и Ефим. Гимназисты о чём-то разговаривали, смеясь при этом, но увидев меня на кровати, резко поменялись в лицах.

— Явился, не запылился, княжеский дружок. — Тихо пробормотал Егор, кидая пару тетрадей на свою прикроватную тумбочку.

На слова парня Степан только махнул рукой, а я, встав с кровати, взял с тумбы камзол и, покачиваясь, вышел из комнаты.

Идя по коридору, я чуть ли не держался за стены, которые при ходьбе словно начинали крутиться.