— Я искала планы, Драко. Клянусь, — Гермиона поворачивается, поднимая руки.

— И ты не могла подождать пять минут, пока я выйду из душа? — он стоит не шелохнувшись, да ещё успел прикрыть за собой дверь — и это не сулит ничего хорошего.

— Я действительно не думала, что это имеет значение.

— Не имеет значения? Войти в мою комнату и начать обыскивать мои вещи?

— Драко, это всего лишь стопка старых планов и чертежей!

— А новые документы, конечно же, лежат в самом низу, верно? — кричит он, от злости вена на виске наливается алым, а костяшки на стиснутых кулаках белеют.

— Я не знала! Сколько раз я была в твоей комнате и могла спокойно залезть в твои вещи, пока ты спал, принимал душ или был на операции? Но я никогда так не поступала! Я уважаю твою частную жизнь, и дело сейчас вовсе не в попытках что-то вынюхать! — Гермиона не может допустить, чтобы эта оплошность стала концом того доверия, что он ей оказал. Доверия, о котором она до настоящего момента и не подозревала.

Они через многое прошли, чтобы вывести отношения на этот уровень. Долгое, изматывающее противостояние, шаг вперёд — шаг назад, и Гермиона не может позволить, чтобы сейчас всё опять откатилось к самому началу. Она отказывается сдаваться из-за какой-то случайной находки.

— Чушь. Убирайся.

— Что.

— Убирайся.

— Драко, это не чушь, если ты задумаешься хотя бы на секунду…

— Я не собираюсь…

— Но я же никому не скажу! Разве я хоть что-то кому-то сболтнула…

— Истинная правда: ты никому ничего не расскажешь. Тебе больше не надо беспокоиться по поводу своей некомпетентности в бою, Грейнджер. Я тебя сам убью.

Она, моргая, таращится на него — ей больно. Больно, пусть даже Гермиона понимает, что в Драко сейчас говорят эмоции и на самом деле он так не думает. По крайней мере, ей так кажется. Но Малфой шагает вперёд, хватает её за руку, и Гермиона сильно ударяется спиной о стену. Она вскрикивает от боли — раны дают о себе знать, но Малфой продолжает испепелять её яростным взглядом, она видит его пышущее гневом, раскрасневшееся лицо прямо перед своим носом.

— Поклянись богом.

— Драко…

— Поклянись. Богом. Я приложил чересчур много усилий, чтобы моя мать умерла для всех, как и остальные, ясно?

Гермиона молчит слишком долго, и Малфой оттаскивает её от стены, чтобы, наверное, впечатать туда снова, но она бьёт его по голове.

— Не смей. Можешь попытаться прибить меня, Драко Малфой, но я всё равно не соглашусь с тем, с чем изначально не собиралась соглашаться, — она сильно толкает его, но он даже не двигается. — Мне очень жаль, что ты не доверяешь мне, чтобы понять: я сделала это не специально и не скажу об этом ни одной живой душе. Но ты причинил мне боль…

Малфой вдруг выпускает её и делает шаг назад, словно только сейчас до него начинает доходить происходящее. Его ладони замирают над её плечами, он стискивает кулаки и наконец опускает руки. Неужели он был настолько зол, что не заметил, что именно творит? Сейчас Малфой думает только о риске гибели матери. И, наверное, сама Гермиона тоже мало бы на что обращала внимание в подобной ситуации. Но всё же…

— Если ты ещё хоть раз позволишь себе такое, я прослежу, чтобы не осталось никого, кто бы защитил твою мать, Драко. Богом. Клянусь.

Она демонстративно выходит из его комнаты. Он ей не препятствует.

День: 1450; Время: 20

Существуют целые сборники замечательных изречений; горы литературы, которую люди читают и цитируют, потому что в ней содержится истина, и неважно, насколько она безрадостна, уродлива или прекрасна. Сложность человеческого бытия воплощается в утончённых строчках, заключающих в себе мастерски выраженный смысл.

Гермиона прочитала множество подобных книг. Она цитировала многие из этих мыслей. Но несмотря на весь свой ум, длительные часы учёбы, время, потраченное на чтение, в этот самый момент она не может подобрать нужных слов. Кажется, само небо полыхает огнем, и в ту секунду, когда пламя охватывает этот мир, а жар опаляет лицо:

— О, чёрт, — вот к чему сводятся все эти кипы прочитанных фолиантов.

Волшебник стоит достаточно далеко: Гермионе видно лишь капюшон, маску да склонившуюся фигуру. Едва мужчина, дёргаясь, выпрямляется и выписывает своей палочкой дугу, Гермиона швыряет Блокирующее заклинание, которое, будто бы проходя сквозь всё её тело, срывается с палочки. Огненный шторм повторяет движения Пожирателя, разбиваясь о голубой мерцающий щит перед Гермионой. Она закрывает глаза, стискивает зубы и направляет всю свою силу — её учили, что именно это и есть магия, — в свою палочку.

Мощь вражеского заклинания ощущается словно физическое давление, и ей приходится упереться ногами в землю, игнорируя неимоверную тяжесть, сковывающую руку. Протестующе рыча сквозь зубы, она фокусирует свою магию и проталкивает её в древко. Мышцы наливаются от напряжения огнём, но Гермиона не сдаётся, прекрасно представляя, чем обернётся её слабость. Но вот всё заканчивается: сокрушительный поток чужой магии, противостоящий её собственной, исчезает.

Она открывает глаза и видит, как её противник аппарирует за секунду до того, как в его сторону вылетает зелёный луч. Сотворенный им огонь набрасывается на большое здание, которое они пришли обыскивать, и её сердце снова начинает биться — отвратительно пульсируя от страха.

— Чтобы в него попасть, мне надо было выйти за границы барьера, так что я ждал, пока пламя отступит. Но он улизнул, — выдыхает Джастин и хватает Гермиону за плечо — она только сейчас понимает, что дрожит после использования такого количества магии.

— Он мог аппарировать на этой территории куда угодно, — она торопливо оглядывается по сторонам.

— Нет, он знает, что всё кончено. Двое против одного, он бы не выстоял. Очевидно, в здании больше нет ничего, что можно было бы спасти. Он наверняка решил, что мы здесь с Орденом, а значит, подкрепление неподалёку. Он в меньшинстве.

— Они не всегда поступают логично, — резко возражает Гермиона, несмотря на всё нежелание казаться грубой. — Кто-то из них тут ещё остался?

— Один из них послал сигнал об эвакуации в тот самый момент, когда небо озарилось. Ты не заметила?

— Я была немного занята, — фыркает она, благодарная адреналину за то, что до сих пор держится на ногах. Гермиона удивляется, что ещё не рухнула в обморок после такой потери энергии.

— Чёрт, — шепчет Джастин, и она замечает зёленые вспышки недалеко от горящего здания. Оранжевые — «всё чисто», голубые — «эвакуация», красные — «медицинская помощь», фиолетовые — «запасной план», зелёные — «требуется подкрепление».

Они срываются с места и несутся туда, откуда были выпущены искры. Вспотевшие от бега и огненного жара, они обнаруживают Драко и Симуса. И Гермиона чуть не падает, сообразив, с кем именно те сражаются, — с аврорами. Трое мужчин, одетых в стандартную форму, одного из них Гермиона знает по нескольким совместным операциям.

Палочка Драко дёргается из стороны в сторону: траекторию её движения сопровождают куски каменной кладки и разлетающиеся кирпичи, которыми Малфой пытается блокировать лучи Убивающих заклятий. Симус выкрикивает Оглушающие заклинания, которые перестают действовать всего через пять секунд. Возле растущих в ряд деревьев виднеется пара ног — Гермиона не сомневается, что они принадлежат Маргарет.

Симус сидит на земле в насквозь промокшей от крови рубашке, и можно заметить, что его рыжие волосы темнее обычного. Он тихонько покачивается, и не все его заклинания попадают в цель. Одна рука Драко, покрытая кровью, неловко повисла — он использует другую конечность. Там, где должны быть рёбра, рубашку распирает странная шишка.

Джастин начинает палить оглушающими заклинаниями, а Гермиона разворачивается и несётся вдоль фасада, намереваясь обогнуть здание. Есть только одно заклятие, способное заставить авроров атаковать своих и двигаться так дёргано и неестественно. Гермиона отдаёт себе отчёт: чтобы спастись, им надо уничтожить либо авроров, либо источник Тёмной магии.