Малфой вытаскивает полотенце из её рук и сам залезает в ванну. Гермиона наблюдает, как он садится, прислоняясь спиной к краю. Драко выжидающе смотрит на неё, и она устраивается между его ног, сперва полностью его оглядев. Обхватив её бедра, он притягивает её поближе к себе — его ладони касаются плеч, а твердеющий член упирается в спину.

— Будет больно.

— Знаю.

— Я не буду осторожничать, как Браун. Я собираюсь смыть всю грязь.

— Знаю.

Гермиона терпит, но то, как она стискивает пальцами его колени, говорит о многом. Розовая вода стекает по ногам, и Драко периодически подаёт ей полотенце — ополоснуть под краном. И пока она занята этим, обводит подушечками пальцев её позвонки и опухшее плечо.

Гермиона думает, что в этой ситуации ей должен видеться особый смысл — год назад так бы всё и было, но сейчас её это вовсе не трогает. Её кровь для него — всего лишь кровь. Может быть, именно её кровь — та самая, которая десятки раз была на его руках, кровь его любовницы и друга. Наверное, Гермиону должна шокировать разница между этим моментом и периодом их обучения в Хогвартсе, но между этими точками на временно́й оси лежат годы, и каким-то неведомым образом ей всё ясно. Будто бы не было других путей, которыми можно было прийти к этой секунде.

— Готово.

Она в последний раз споласкивает полотенце и ждёт, пока грязная вода уйдёт в водосток. Затем отбрасывает его в раковину, но промахивается, вместо этого задевая вентиль крана. Не зная, что говорить, Гермиона гладит колени Драко и позволяет ему притянуть себя к груди.

— Ты не собираешься закатывать истерику, ведь так?

— Нет, — Гермиона качает головой, следя за его пальцами на своих бёдрах. — Подожду до окончания войны.

— Отличный момент.

— Чем ты хочешь заняться?

— О чём ты?

— После войны, — поясняет она.

— Так далеко наперёд я не загадываю.

— Пессимист.

— Мне лень.

— Враньё.

Гермиона шеей чувствует ухмылку Малфоя, которая исчезает, едва он целует её в скулу. Его ладони — теперь он знает, что нужно задействовать обе руки, — приподнимают её волосы, заставляя Гермиону обернуться. Он медленно целует её, и она, помня о его разбитой губе, нежно ему отвечает. Проводит языком по ранке, и наверное, Драко это нравится — теперь он целует её крепче.

Густые волосы частично рассыпаются — одной рукой Малфой проводит по её шее, боку, талии, скользит ладонью по животу, приподнимает грудь. Гермиона тяжело дышит через нос и неловко старается повернуться. Глаза Малфоя тёмные, он очень привлекателен. Обхватывая её ягодицы, Драко с плеском тянет Гермиону на себя.

Она прижимает ладони к его животу, с силой проводит по груди и, вовлекая Малфоя в очередной поцелуй, чувствует, как его кожа растягивается под её пальцами. Кажется, его губа начинает кровоточить — Гермиона ощущает во рту слабый металлический привкус, и ей наверное, должно быть неприятно, но это совсем не так. Наверняка Малфой тоже его заметил, его язык сплетается с её. Гермиона подаётся бёдрами ему навстречу, и он стонет ей прямо в губы.

— Кран, — бормочет он и толкается в ответ — Гермиона тут же вбирает в себя его язык.

— Что? — переспрашивает она: ей не особо важно, что он сейчас говорит.

Вроде бы, ему тоже, его рука поглаживает её живот, пальцы скользят по коже.

— Вода.

— Ага, — она понятия не имеет, что он имеет в виду.

Стоит ей обхватить член ладонью, как Малфой дёргается и, оторвавшись от её губ, перемещается к шее.

— Чёрт с ней, — стонет он, прижимается открытым ртом к её коже, вычерчивая языком какие-то знаки.

Гермиона вынуждена откинуть голову, ей приходится для опоры вцепиться Малфою в руку — его поцелуи уже добрались до её груди. И тут она понимает, что касается затылком воды. Моргая, она смотрит в потолок, пытаясь выловить хоть одну здравую мысль в затуманенном мозгу, — Малфой обхватывает её сосок губами, и она стонет, ещё крепче прижимая к себе его голову. Лаская её спину, он поднимается на колени и смотрит так, что у Гермионы перехватывает дыхание.

— Погоди, погоди… кран, вода, — она взмахивает рукой, неохотно отрывается от Драко и поворачивается лицом к крану. От этого вода новой волной переливается через бортик на пол, и Гермиона едва успевает закрыть кран, как Драко снова стискивает её бёдра.

Он подтягивает её обратно, и ещё больше воды выплёскивается на плитку. Одной рукой Малфой сжимает её ягодицу, а второй направляет себя. Жарко дышит в спину, сдувая капли с кожи Гермионы. Прикусывает её за ухо, и они оба стонут, когда она опускается на него.

— Чёрт, Гермиона.

Она осязает его слова, ощущает вибрацию его груди, чувствует, что сильная рука её обнимает, а плечи крепко прижаты к её собственным.

Она начинает двигаться быстрее, вода с каждым толчком переливается через край. Опустив руку, Гермиона переплетает свои пальцы с его — и ей плевать, что это очень личный жест. Малфоя это тоже не беспокоит, его вторая ладонь ползёт по её животу к груди, и она свободной рукой до боли вцепляется в бортик ванны.

— Драко, — шепчет она и опускает голову на его плечо, надеясь, что на здоровое.

Он пожимает им, и, распахнув глаза, Гермиона громко стонет — Малфой подаётся вверх, и её пальцы крепче стискивают под водой его ладонь. Она приподнимает голову и поворачивается, чтобы взглянуть на Драко, и он, наклонившись, так восхитительно-неловко целует её.

Гермиона защищала Драко Малфоя по ряду причин. И это определённо одна из них.

========== Двадцать три ==========

День: 1445; Время: 16

Гарольд уходит с наступлением сумерек: на его щеках остаются следы от помады Лаванды, а в руке шуршит записка, адресованная Гарри.

День: 1446; Время: 8

— Ты попросила его прийти? — Драко спрашивает так, словно любопытство, дёргающее его за язык, причиняет боль.

— Гарольда?

— Конечно. Как раз того, кто и так знает, что надо вернуться, — сухость и сарказм, наверное, его любимая манера общения.

Гермиона на мгновение задумывается: она хрустит круассаном, и пусть его нельзя сравнить с бабушкиной выпечкой, её всё равно захлёстывают воспоминания. О доме, об утренних весенних часах, о запахе сдобы, что остаётся на кухне, даже когда все отправляются спать.

— Я рассказала Гарри, чем мы занимаемся. Написала, что не обратилась к нему, потому что хотела дать ему возможность восстановиться должным образом.

— Письмо с извинениями.

— Нет. Прощения я не просила.

Драко прекращает жевать, но не отводит взгляда от телевизора. Гермиона знает: он всё равно не следит за тем, что там показывают… Малфой не понимает мультфильмы — последние пять минут он со скептическим видом пялился на говорящую жёлтую губку на экране.

— А тебя это волнует? — в её случае любопытство всегда управляет языком.

— Не моё дело, если ты считаешь нужным извиниться перед Поттером.

— Я имела в виду, если бы я попросила его прийти вместе с Гарольдом.

Малфой стискивает челюсти, опускает глаза и кладёт свой тост обратно на тарелку — то ли довольствуясь уже съеденным яблоком, то ли устав от их разговора.

— Грейнджер, это твоя операция.

Малфой так тщательно подбирает слова, что это кажется Гермионе странным и раздражающим, — он никогда раньше так не делал, по крайней мере, с ней. Выглядит он недовольным — возможно, злится на себя за то, что поднял этот вопрос. Наверное, он и сам уже устал ссориться с ней по поводу Гарри.

— Я просто не знала, насколько сильно ты его ненавидишь.

— Я не ненавижу Поттера. Мне плевать на него и на то, что он делает.

— Он думает, что ненавидишь.

И это единственная причина, по которой Гермиона проявляет настойчивость. Она пыталась найти способ затронуть тему Люциуса и чувств Драко, при этом не особо афишируя намерение сунуть нос Малфою в душу. Просто ей кажется: она может быть ему нужна, чтобы поговорить об этом, и знает, что он никогда добровольно не станет ничего обсуждать. Гермиона не уверена, что сможет выслушать рассказы про Люциуса Малфоя от сына, который наверняка его любил, но она бы хотела попробовать… ради Драко.