— Чёртов ублюдок, — беснуется Симус.

— Ты зашёл слишком далеко, Финниган. Полагаю, ты должен…

— Однажды я убью тебя. На поле боя, в самой гуще событий. Моё лицо будет последним, что ты увидишь, — Симус говорит так спокойно, словно обдумывал эти слова уже очень давно, и они приносили ему успокоение. Наверное, так и есть. И Гермиону тошнит.

— Можешь поставить на кон свою жизнь — этого никогда не случится, — рычит Драко, вытирая с губ кровь.

— Что-то ты припозднился, Малфой. Слишком долго здесь обживался, — Симус лающе смеётся, и Гермиона переводит глаза на Драко. — Ты отлично притворяешься, но я вижу тебя насквозь. Запал на грязнокровку? Слишком близко ко…

— Хватит. Прекрати. Немедленно, — Гермиона ещё никогда не видела Лаванду в такой ярости.

Кажется, Симусу физически трудно подчиниться, но он всё же замолкает.

— Я отправляюсь в Мунго… Ублюдок мож… — он осекается — Гермиона швыряет к его ногам сумку с портключами. Драко и Лаванда отступают от рассыпавшихся по полу ключей, чтобы не отправиться ненароком в больницу. Симус, стиснув зубы, замирает, наклоняется, подбирает один. И пока не исчезает, сверлит взглядом Драко.

— Мне надо тоже отправиться? Убедиться, что он никому не расскажет, где мы… или мы сейчас уходим?

— Он не проболтается. Не станет рисковать всей операцией, несмотря на злость, — бормочет Джастин и, схватив полотенце, собирает в сумку оставшиеся портключи.

Драко Малфой только что встал на её защиту. Влез в драку, получил по физиономии, чтобы её защитить. Что люди делают в таких случаях? Сейчас при взгляде на него Гермиона чувствует лишь суматошное биение сердца и головокружение. Это же должно что-то значить. Дело не просто в вине за то, что Малфой частично является причиной той ситуации, в которой она оказалась. Ведь так?

Драко медленно проходит в ванную комнату и ударом ноги захлопывает за собой дверь. Створка закрывается неплотно, и Гермиона смотрит на зазор, когда её цепляет за локоть Лаванда.

— Мне так жаль. Я думала, он уже знал, и это как раз и было одним из поводов, почему он так ненавидит Малфоя, понимаешь? Я завела разговор… ничего не значащая болтовня вчера, типа «о, ну ведь правда глупо: Гермиона так переживала, что её друзья всё узнают». И… я лишь надеялась, он ничего не ляпнет, пока я сама не расскажу тебе, как облажалась.

— Всё в порядке, — сдержанно откликается Гермиона, и Лаванда начинает волноваться ещё сильнее. — Я собираюсь помыться.

— О, да, конечно.

Гермиона сбрасывает куртку Драко с плеч на пол. Надо будет отчистить её от крови. А может, Малфой просто выкинет её — такие пятна плохо отходят. Все отводят глаза, пока Гермиона идёт к ванной комнате. Она убеждается, что створка хорошо закрылась, и в течение четырёх секунд смотрит на плитку, прежде чем собраться с духом и перевести взгляд на Малфоя:

— Нужна помощь?

Он встречается с ней глазами в отражении в зеркале, замирает, а затем продолжает смывать кровь с руки.

— Я в состоянии справиться сам.

Гермиона не представляет, что ответить, избежав при этом неловкости, поэтому хватает свободное полотенце и открывает кран в ванне. Голова её занята несколькими вещами: насущностью принять душ и найти причину остаться; возможностью раздеться и залезть в ванну, чтобы отвлечь внимание; потребностью что-то сказать, чтобы вовлечь Малфоя в разговор, и необходимостью прекратить вести себя как маленькая идиотка и просто поцеловать его в благодарность.

— Можешь мне помочь?

Драко издаёт какой-то веселый звук, и, обернувшись, Гермиона с удивлением замечает, что его губы изогнулись.

— Это просто невыполнимая задача.

О… О, потому что именно этим Малфой занимается постоянно. Если он не злится, то насмехается над ней, чтобы не чувствовать собственную уязвимость. Ему нужно вести себя привычным образом, иначе всё полетит к чёрту.

— Ха-ха, — но голос её слишком скрипит. Она торопится, чтобы Драко опять не настроился на серьёзный лад: серьезный Малфой — злой Малфой, а значит, тот, с которым сложно иметь дело. — Моя спина.

Гермиона на мгновение замирает, потом рывком снимает футболку через голову, морщась от боли в плече. Высвободившись, она с радостью замечает, что внимание Драко теперь полностью приковано к ней. И делает вид, что внизу живота не начинает закручиваться возбуждение. Реакция Симуса неприятна, но она ожидаема. А вот поведение Драко было непредсказуемым, и оттого в груди зарождается чувство, которому Гермиона отказывается подыскивать название.

— Не этим, — она указывает на окровавленное полотенце, которое Малфой выжимает в раковину. При звуке её голоса он переводит взгляд на её покрывшееся румянцем лицо.

— Я ничем не болею.

— Знаю. Это понятно. Но… это же антисанитария…

Ухмыляясь, Драко вскидывает бровь.

— Хочешь сказать, моя кровь грязная?

Гермиона поджимает губы и запускает в него своим полотенцем, но сухая ткань не долетает до Малфоя. Драко усмехается, а Гермиона размышляет о том, как тяжело ей в последнее время справляться с его перепадами настроения. Она отстаивала его перед Симусом — так что Малфой должен быть в курсе её убеждений. Он, в свою очередь, тоже защищал её перед Финниганом, так что, наверное, они чуть больше открылись друг другу. Их взаимоотношения сбивают с толку. С толку сбивает Малфой. Но если быть честной, Гермионе это нравится. Драко же сам говорил, что она странная.

— Я лишь выжимал воду, — он берёт чистое сухое полотенце, и Гермиона кивает — вытираться влажным ей самой очень не нравится. — Ты собираешься принять ванну или пытаешься задохнуться в пару́?

— Ой, — она оборачивается через плечо, затем косится на Малфоя и снова краснеет. — А ты будешь принимать ванну?

Драко изгибает бровь, а Гермиона тем временем подбирает с пола брошенное полотенце. Неизвестно, перестанет ли она когда-нибудь робеть перед Малфоем, но несомненно, они оба, несмотря на свою сущность, готовы рискнуть, чтобы происходящее между ними не заканчивалось. К тому моменту, как Гермиона выпрямляется, Малфой успевает стащить свою рубашку.

При виде его плеча Гермиона шипит сквозь зубы: кожа местами синяя, местами лиловая и выглядит в целом плохо.

— Нам срочно нужны медикаменты.

Малфой пожимает здоровым плечом и начинает расстёгивать брюки.

— Сколько лет было ребёнку?

— Какому ребёнку? — он так легко переключает её внимание и, судя по играющей на губах улыбке, прекрасно это осознаёт.

— Тому, который превратил твои руки в фарш.

Это преувеличение. Мальчик оставил пять отметин на одном предплечье и семь на другом.

— Я бы дала ему пять.

— Удар что надо.

Стараясь сохранить равнодушный вид, Гермиона жадно осматривает голое мужское тело, впиваясь взглядом в дорожку волос, показавшуюся в расстёгнутой ширинке. Его нагота ей нравится — наконец-то она может себе в этом признаться. Малфой приподнимает лицо Гермионы и проводит холодными пальцами по воспалённому участку на челюсти.

— Синяк? — шёпотом спрашивает она.

— Да, — Драко тоже понижает голос.

Гермиона тянется ему навстречу, её горячие ладони скользят по его прохладной коже — губам, щеке, линии носа. Она думает, что стоит ей произнести «спасибо», как Малфой закроется от неё, поэтому решает показать свои чувства. Они всегда разговаривают действиями — слова кажутся неправильными.

— Мне надо сначала смыть кровь и грязь, чтобы вода… — она замолкает — Драко рывком стягивает с её бёдер штаны и бельё, но зрительный контакт не разрывает, поэтому Гермиона продолжает: — не стала грязной.

Драко наклоняется, чтобы окончательно избавить её от одежды, — носки Гермиона стягивает сама, как только он выпрямляется.

— Грейнджер, в этом и кроется смысл принятия ванны. Вода всегда становится грязной.

— Она даёт возможность расслабиться.

— Я и не спорю. Залезай.

Он вручает Гермионе полотенце, и она, неловко забравшись в ванну, садится на бортик, чтобы смыть кровь с рук. Она шипит и морщится от горячей воды и шершавости ткани, только теперь понимая, почему лицо и руки Драко были холодными. Она слышит за спиной звук расстёгивающейся молнии и шорох одежды, мельком думает о своих друзьях по ту сторону двери, но не переживает по этому поводу. Вот и ещё один способ доказать Драко своё отношение.