— Драко?

Наверное, это не лучшие слова — ведь это может быть кто угодно, и этот кто угодно наверняка бы заинтересовался, почему Гермиона уточняет, а не Малфой ли заявился к ней в комнату в два часа ночи.

Незваный гость не отвечает, дверь за ним щёлкает, и сердце Гермионы начинается биться сильнее. Она чувствует прилив адреналина и широко распахивает глаза. Гермиона думает, что это Малфой, но её слишком богатое воображение всегда доставляло ей хлопот.

Она садится в кровати, хватает с тумбочки палочку и направляет её в сторону двери, нащупывая второй ладонью выключатель на лампе. Бледный свет заливает комнату, а матрас у её ног проминается. Гермионе приходится проморгаться, чтобы привыкли глаза, но она успевает разглядеть светлые волосы и убедиться в своей правоте.

— Ты мог бы так не подкрадываться к людям, — шипит она.

Малфой хватает палочку за кончик, опускает, и, вытащив из её пальцев, откладывает на тумбочку.

Развернувшись, он перекидывает через Гермиону ногу и наклоняется вперёд — его ладонь, замершая было у её бедра, скользит по простыне. Под его весом Гермиона вынуждена отклониться назад, и он сверлит её взглядом, прежде чем яростно поцеловать. Сначала она отвечает осторожно, но, вспомнив, как именно Малфой вёл себя этим вечером, целует его в ответ с такой же злостью. Кажется, именно этого он и добивался. Малфой прикусывает губу Гермионы, а она впивается ногтями в его голову и слышит, как он бормочет что-то о женщинах (или ведьмах), и понимает: эта ночь будет длинной.

День: 1399; Время: 7

Гермиона просыпается от визга и приглушённого смеха, грохота взрыва, сотрясающего её кровать, и шума воды — такого громкого, будто прямо под ней бьёт гигантский фонтан. Сначала она улыбается, потом задумывается, стонет и чувствует, как сердце наполняется страхом и предвкушением: Гермиона вспоминает, что сегодня Официальный Праздник Близнецов Уизли — Первое Апреля.

========== Семнадцать ==========

День: 1400; Время: 8

Их нынешняя соседка демонстрирует Лаванде пузырёк с фиолетовым лаком, и та, морщась, качает головой. Гермионе никак не удаётся вспомнить имя девушки, хотя известно, что она училась с ними вместе, только курсом младше. Наверное, тут могла бы подсказать Джинни, но Гермиона уже очень давно не виделась с подругой. Лаванда вряд ли может помочь — она называет свою собеседницу «милой».

А вдруг имя этой девушки на самом деле — Мила? Или сокращённая форма — Милена, Камилла… или…

Гермиона выныривает из своих сумбурных мыслей, сообразив, что Лаванда покончила с болтовнёй о мантиях и садах и затронула кое-что действительно интересное.

— Я не могу утверждать наверняка, но…

— Что там насчёт Грюма?

Лаванда прищёлкивает языком и окидывает Гермиону взглядом, ясно дающим понять, как она недовольна тем, что её слушают невнимательно.

— Я сказала, что знаю: что-то происходит. Грядёт что-то по-настоящему серьёзное. Вроде… финальной битвы.

Предположительно-Мила кивает и хмурится - при виде очередного пузырька Лаванда снова отрицательно качает головой.

— С чего ты это взяла?

— Грюм ото всех закрыл свой офис. Гермиона, я имею в виду, он его действительно закрыл. Вредноскопы сходят с ума лишь при мысли о том, как туда пробраться. У Грюма есть ещё одна комната, попасть в которую без него невозможно, и заходят туда только министерские чиновники и авроры — я их никогда до этого не встречала. Оба помещения защищены так надежно, что едва только Симус попытался войти в кабинет вслед за Грюмом, как его тут же впечатало в стену.

— Значит, он что-то готовит.

— Именно. Что-то чрезвычайной секретности. А ещё два дня назад на площади Гриммо я видела Гарри и Рона — они прошли прямиком в ту комнату и просидели там до самого ухода. Вот оно, Гермиона, это и вправду оно.

Лаванда продолжает о чём-то вещать хриплым от волнения голосом, но Гермиона её не слушает. Она озабочена размышлениями о том, что следует из этих наблюдений.

День: 1403; Время: 18

Плечо Малфоя под щекой Гермионы гладкое и тёплое, её нос прижат к его груди, и она вдыхает его запах. Ей потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к прикосновениям после секса, настолько похожим на объятия. Она странно себя чувствует: будто бы Драко может в любой момент её оттолкнуть, хотя такого не произошло ни разу с тех пор, как он сам впервые попросил её остаться, — так что она старается расслабиться. Даже начав ночевать вместе, они не сразу пришли к такой близости: сначала просто лежали, не прикасаясь друг к другу, на разных половинах кровати, пока, наконец, не поняли, что засыпать прижавшись — намного комфортнее.

Ей нравятся эти перемены. Гораздо приятнее вот так лежать после секса, чем обдумывать пути отступления. Теперь вся ситуация в целом кажется более нормальной, и Гермиона наслаждается теплом кожи Малфоя и уютом.

— Драко? — шёпотом зовет она.

— М-м-м? — он сонно откликается.

Внутренности в животе затягиваются узлом — Гермиона и не хочет ничего спрашивать и мучается необходимостью всё выяснить. Её с самого начала терзала эта мысль, и она устала гадать о том, чего не знает наверняка. Гермиона понятия не имеет, какой окажется реакция Малфоя, но она с ней справится, как и с любым другим приступом его плохого настроения. Ей нужно знать, и она не представляет, что Драко ей скажет или что потом сделает она сама, но его ответ ей необходим.

— Ты спишь с кем-нибудь ещё?

Он на секунду замирает, затем вскидывает свободную руку и ёрзает, вынуждая Гермиону перемещаться вместе с ним.

— С Лолой.

Всё это время она сдерживала дыхание, и теперь кислород ухает внутрь холодным булыжником, чтобы тут же вырваться наружу горячей ревностью.

— С Лолой?

— Ага. Стройная, высокая, брюнетка. Я сплю с ней каждую ночь.

Не переставая представлять Малфоя с другой девушкой, Гермиона упирается взглядом в его живот. Но, не успев разобраться в своих чувствах и понять, как именно ей реагировать, она краем глаза улавливает какое-то движение. Подняв голову, она видит, что Драко покачивает зажатой в пальцах палочкой.

— Твоя… палочка? — ошарашенно уточняет она.

— Лола, — в голосе Драко сквозит веселье, и Гермиона сначала переводит глаза на его подбородок, а потом, покрываясь смущённым румянцем, снова возвращается к палочке.

— Это… Это и есть Лола? — ей необходимо удостовериться, но её уже накрывает волна облегчения.

Малфой издаёт то ли смешок, то ли ещё какой-то звук.

— Именно она.

— Почему ты сразу не сказал, что это твоя палочка?

— Если честно, хотел посмотреть на твою реакцию.

Опустив подбородок, Гермиона снова заливается краской.

— Тогда почему ты просто не назвал мне имя той, с кем на самом деле спишь?

— Я на самом деле сплю со своей палочкой.

— Ты увиливаешь от ответа, — проницательно замечает Гермиона, а Малфой убирает предмет разговора под подушку и снова расслабленно вытягивается.

— Потому что я не занимаюсь сексом ни с кем, кроме тебя.

На языке вертится всякая глупость — вроде «правда?», — лишь бы только убедиться в его честности. Но это же Драко, и Гермиона отдаёт себе отчёт в том, что будь у него кто-то ещё, у него не имелось бы причин врать об этом. А если бы Малфой не хотел ничего говорить, он бы просто промолчал.

— О-о.

Гермионе кажется, что вот теперь Драко спросит, почему она этим интересуется. Но, наверное, он всё понимает и так, потому как сам задавал ей когда-то похожий вопрос. Но ведь Малфой может пойти дальше и начать размышлять — в то время как она сама не собирается признаваться, что стала из-за него переживать, а при мысли о том, что он спит с кем-то ещё, ей становится настолько плохо, что она готова умолять Грюма отправить её в какую-нибудь далёкую страну третьего мира. Отослать тайно — чтобы Малфой не мог там объявиться. И держать в запертой комнате — чтобы она сама не сумела выбраться. Или, что вероятнее, Гермиона готова приступить к планированию устранения соперницы — и вот такие раздумья наводят на подозрения, что малфоевские черты передаются через прикосновения.