Гермиона натягивает одеяло повыше — она примет душ после ухода Малфоя. Драко надевает штаны, оставляя их незастёгнутыми — полоска золотистых волос исчезает под голубой резинкой его белья. Подбирает рубашку и набрасывает её на плечи.

— Всё пройдёт отлично, — Гермионе кажется, что Малфою, быть может, нужно услышать эти слова, — слишком уж сурово он выглядит.

— Возможно.

— Так и будет.

Он раздражённо проводит пальцами по волосам.

— Хватит говорить со мной об этом. Я не собираюсь обсуждать это дерьмо.

Она удивлённо моргает, качает головой и пожимает плечами.

— Ладно… Извини.

День: 1218; Время: 8

— Знаешь, в чём странность? — спрашивает Чо. Гермиона сидит с ней рядом, наблюдая, как та пробует простые заклинания, удерживая палочку тремя пальцами левой руки. Большой палец на правой кисти бесполезен — во-первых, ещё действуют лекарственные зелья, а во-вторых, он мало на что годится в одиночестве.

— В чём? — Гермиона готовится проявить участие или дать совет — ведь вряд ли речь пойдёт только о погоде.

— Почему летней ночью на улице пятнадцать градусов воспринимаются чем-то нормальным? Но если той же самой ночью отправиться в ресторан, в помещении которого поддерживается та же температура, нам будет казаться, будто мы замерзаем?

Гермиона пожимает плечами.

— Влажность снаружи… дело в этом. А ещё в ожиданиях. Мы знаем, что уязвимы перед природой. Находясь внутри, мы рассчитываем на бóльшую защищённость.

— Как и люди, — в ответ на недоумение Гермионы Чо поясняет: — Люди держатся за свою крепкую оболочку, осознавая собственную беспомощность перед миром. Но они не позволяют никому лезть внутрь, потому что жаждут защищённости. Хотят чувствовать себя в безопасности, ощущать спокойствие… А не готовиться к очередной грозе или понижению температуры. Понимаешь меня?

— Да, — Гермиона снова пожимает плечами. — Хорошая метафора.

— Что ты делаешь, чувствуя себя беззащитной и снаружи, и внутри? Когда боишься саму себя и свою жизнь?

— Жду пробуждения, — бормочет Гермиона, вспоминая слова Малфоя о катастрофах и способах с ними справиться.

— Что?

— Ты выкарабкаешься, Чо. Мы сможем выживать, пока в нас есть желание бороться, — она поднимает брошенную и забытую на матрасе палочку Чо и вжимает её подруге в ладонь. — Мы в неоплатном долгу перед собой.

День: 1218; Время: 20

Когда он стучится в её комнату, на часах половина первого. Гермиона открывает дверь, и Малфой молча смотрит на неё, а затем объясняет, что заметил пробивающийся из-под створки свет. Потом её затягивает в стремительный круговорот — и она приходит в себя гораздо позже, обессиленная и прижатая мужским телом. И вот Гермиона стоит у двери и смотрит, как Малфой одевается, — она уже сообщила ему, что собирается принять душ и лечь спать. Она чувствует себя странно, выпроваживая Драко, но знает, что его это устраивает и, кажется, не задевает.

— Не могу найти свой носок, так что…

— О, мой внутренний фетишист будет в восторге.

Малфой хохочет, открыто и заразительно, и Гермиона не может не улыбнуться в ответ. Он выглядит совсем иначе, когда смеётся, и ей нравятся его прищур глаз и морщинки возле губ.

— Любишь нюхать носки, да?

— Разумеется! Ничто не будоражит сильнее.

Он улыбается, качает головой и натягивает футболку.

— В таком случае, оставь его себе. Уверен, тебе это нужнее, чем мне.

— Тогда, наверное, ты сможешь найти пару оставшемуся, — Гермиона кивает в сторону голубого носка — второй, кажется, был белым.

— У меня нет на это времени.

Гермиона дёргает голым плечом, с которого свалилась обёрнутая вокруг тела простынь, и решает не читать сейчас никаких нотаций. Ей нравится малфоевская причуда, но об этом она никогда ему не скажет. Драко странно смотрит на неё, его улыбка исчезает, и Гермиона краснеет, пока он окидывает её взглядом с головы до ног.

— Ты идёшь в душ.

Она сердито хмурится.

— Да-да, Малфой. Я в курсе, что выгляжу страшно. Но ты сейчас тоже тот ещё красавчик. И позволь напомнить, кто именно довёл меня до…

Она осекается — кажется, Малфой с трудом сдерживает смех.

— Не красавчик, говоришь? Тогда, наверное, мне тоже стоит принять душ.

Она с подозрением косится на него, потом фыркает и направляется к двери.

— Тот, что наверху, я уже заняла. Либо жди, либо отправляйся вниз.

Малфой выглядит несколько смущённым, когда Гермиона, зыркнув в его сторону, выходит из комнаты, поворачивается к ванной и, не оглядываясь, ускоряет шаг, опасаясь, что кто-то может выглянуть из своей спальни. И лишь позже, лёжа в постели, она задумается о том, что Малфой мог иметь в виду предложение принять душ с ней вместе. И это совсем не те мысли, которые позволяют ей спокойно забыться сном.

День: 1220; Время: 17

Невилл, Малфой и какой-то незнакомый пожилой мужчина поднимают головы, когда она вваливается в убежище. Гермиона не ожидала, что застанет кого-то в доме, — свет не горел, а часы показывали лишь начало девятого. Но сильного расстройства по этому поводу она не чувствует. Одиночество ей ненавистно, а с Малфоем они не виделись два дня. Её нынешнее состояние можно улучшить либо ссорой, либо сексом, и ей не особо важно, каким именно способом снять напряжение.

Едва завидев Гермиону, Невилл, побледнев, подскакивает — она знает, что вид у неё сейчас жутковатый.

— Ты в порядке?

Гермиона молча вскидывает руку и неопределённо машет, надеясь этим жестом успокоить друга, потому что никакого порядка она не ощущает. Сегодня она убила человека, Маркуса Флинта. И от того, что это был её знакомый, ощущения ещё гаже, чем раньше.

— Ты ранена? Тебе нужна помощь? — голос незнакомца звучит спокойно, но резко.

Её ботинки оставляют на потёртом деревянном полу грязные красные следы, онемевшие пальцы пытаются справиться с застёжкой на мантии.

— Я в норме.

— Грейнджер, у тебя кровь идёт.

Она встречается взглядом с Малфоем, тяжело выдыхает — так, что в груди булькает мокрота — и швыряет мантию на пол.

— Да мне плевать!

Брови Драко взлетают вверх, но больше он никак на её вспышку не реагирует, лишь поворачивает голову, следя глазами за её перемещениями по комнате. Невилл подходит ближе и осторожно поднимает брошенную мантию.

— Тебя же не сильно зацепило?

— Нет.

— Хочешь чаю?

— Нет.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Душ, — шепчет Гермиона и тащится вглубь коридора, оставляя за спиной неловко мнущегося Невилла.

Гермиона не знает, сколько времени она проводит под струями воды, позволяя обжигающему потоку облегчить боль в уставших мышцах. Она моет волосы и замирает, споласкивает тело и опять стоит. Горячая вода всегда приносит сонливость, а именно это ей сейчас и надо.

Дверь в ванную комнату со скрипом открывается — петли заржавели, — и Гермиона пялится на шторку широко распахнутыми глазами.

— Занято!

Её палочка осталась у раковины, одежда кучей сброшена возле унитаза. Так что в случае нападения Гермионе только и остаётся, что отбиваться перекладиной от занавески.

— Грейнджер, думаю, сейчас самое время вылезать.

Страх сменяется раздражением.

— Убирайся из ванной!

— Знаешь, моя мама говорила мне, что, когда кожа на пальцах сморщивается, нужно выходить, потому что в противном случае ты весь съёжишься, и тебя унесёт в слив.

Гермиона смотрит в ту сторону, откуда звучит малфоевский голос, слишком удивлённая упоминанием его матери, чтобы сразу ответить.

— Ты же знаешь, со мной всё в порядке. Небольшой порез. Мне просто… надо поспать.

— Я в курсе, что ты в порядке, но Лонгботтом считает, что ты тут утонула в собственной крови.

— А почему он сам не пришёл?

— Я сказал ему, что схожу проверю. Кажется, у гриффиндорцев возникают проблемы, если надо приблизиться к голым женщинам.

— Господи, Малфой, ты хоть понимаешь, как подозрительно это всё выглядит?

— Грейнджер?