— Как долго ты не ела?

Гермиона хочет ответить, что точно не знает, но, закашлявшись от пыли и сухости, умудряется выдавить только какой-то скрежет. Не имея возможности вздохнуть, она трясёт головой.

Малфой крепче обхватывает Гермиону за подбородок, поднимает маркер и прижимает его влажный кончик ей ко лбу. Она закрывает глаза, вспоминая, что красными буквами на лбах узников пишут необходимую для врачей информацию. До неё вдруг доходит, что теперь она одна из них. Грязная и сломанная, одна из тех найдёнышей, что лежат на койках за ширмами.

— Закрой глаза, Грейнджер, — мягко шепчет он, и на несколько головокружительных секунд Гермиона перестаёт его узнавать.

Она подчиняется, и в её ладонь опускается тёплая влажная материя. Малфой накрывает непослушные пальцы Гермионы своими, стискивает их и затем вытягивает ткань — очутившийся в руке камень кажется на ощупь холодным как лёд. Она чувствует рывок и исчезает из темницы.

День: 1008; Время: 12

Гермиона проводит в лазарете пять дней, прежде чем целители наконец её отпускают. Они пытаются назначить какие-то терапевтические процедуры, но она отказывается. «Меня похитили. Я голодала. Вот и всё», — объясняет она, потому что именно так всё и было. Её не покалечили, и она считает это главным везением в своей жизни. Тот человек, что захватил её в плен, должно быть, вернулся на поле боя и был убит или же сам оказался в заточении — это единственная причина, по которой её могли бросить. К сожалению, Гермиона осведомлена о цене за голову лучшей подруги Гарри Поттера.

С Малфоем Гермиона больше не пересекается, но проводит долгую ночь с Невиллом и Лавандой: друзья делятся подробностями операции, а она излагает ту же историю, что уже рассказала целителям и Люпину. Она не видится с Малфоем больше трех недель и только тогда замечает, как сильно к нему привыкла.

День: 1030; Время: 20

— Я думал, ты отправилась в кровать, — подняв голову, негромко произносит он — по его лицу пляшут блики от телевизионного экрана. Гермиона всё равно его слышит: звук выключен, и в обшарпанной комнате царит тишина.

— Отправилась, — откликается она, занимая соседнее кресло. Малфой регулярно смотрит по ночам телевизор, а если они оказываются там, где телевизора нет (что бывает чаще всего), просто сидит и пялится в пустоту перед собой.

— Ты что-то слышала?

— Сейчас?

— Что тебя разбудило? — Малфой ведёт себя как параноик, и в мозгу Гермионы мелькает мысль, что он слишком много времени проводит с Грюмом.

— О, нет. Я… это странно. У тебя бывает, что ты вдруг просыпаешься без видимой причины? Меня не мучил кошмар или что-то подобное, но я очнулась прямо посреди сна.

Он пожимает плечами, возвращаясь к просмотру спортивной рекламы.

— Я слышал, такое бывает из-за эмоционального единения с событием, которое только что случилось или происходит в данный момент. Так ты получаешь толчок, чтобы его распознать.

Гермиона хмурится.

— И где ты такое слышал?

Его губы неспешно изгибаются.

— Вообще-то, у профессора Трелони.

— Надо же, — бурчит она.

— В этом есть некий смысл. Не уверен насчёт связи с эпизодами из прошлой жизни, но… вот, например, женская интуиция.

— Что-то происходит с тем, кого я знаю?

— Обнадёживает, не так ли? — бормочет он, переключаясь на рекламу какой-то косметики.

— Вот ты придурок.

— А ты овца.

— Хорёк.

— Бобриха.

— Мерзавец.

— Шлюха.

— Мудак.

— Пи…

— Эй! — она предостерегающе поднимает палец.

Малфой фыркает.

— И почему женщины так ополчились на это слово?

— Это обидно. Грязное слово.

Он снова ухмыляется и пялится в экран.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть немного грязной, Грейнджер.

Сначала Гермиона решает, что замечание Малфоя связано с чистотой крови, и лишь секунды спустя до неё доходит, как именно он усмехнулся. Осознав подтекст, она быстро хлопает глазами и отчаянно желает, чтобы разлившийся по щекам сумасшедший румянец поскорее схлынул.

День: 1035; Время: 7

Гермиона с грохотом падает на землю так, что при этом из лёгких вылетает весь воздух. Она моргает, бестолково таращась на высокий министерский потолок, и пытается восстановить способность мыслить, которая, кажется, пропала после удара о стену. Или о стекло. Да что бы там ни было.

Она приподнимается на локтях и ошалело рассматривает неподвижные голубые линии, тянущиеся к дверным косякам. Створка, которую она толкнула, всё ещё приоткрыта, давая отличную возможность лицезреть часть находящихся в комнате людей, которые весело смеются. Покрываясь жарким румянцем, она окидывает их сердитым взглядом и, повинуясь жесту сочувствующего (но всё равно улыбающегося) Невилла, вытаскивает из кармана палочку, чтобы положить её на столик у входа.

После того, как во время особенно бурного совещания, имевшего место несколько месяцев назад, три аврора оказались прокляты, было принято решение оставлять палочки за пределами комнаты в качестве меры предосторожности. Гермиона слишком давно не участвовала в собраниях в Министерстве, и никто не удосужился предупредить её об утверждённом правиле.

Она кладёт палочку в отведённое место и с опаской проходит сквозь проём. Сверлит глазами пол и занимает место возле небольшого стола в центре.

— Малфой, заткнись.

Он никак не реагирует, а его плечи всё ещё трясутся от беззвучного смеха.

— Спасибо, что присоединилась, Гермиона, — шепчет Фред, хлопая подругу по плечу ладонью.

— Да иди ты, — смерив его раздраженным взглядом, огрызается она и поворачивается к едва ли не срывающемуся на крик пожилому мужчине напротив.

— Его надо вернуть назад! Именно по этой причине он и был там!

— Уверяю вас, он привык к опасности и может за себя постоять.

— Это другое дело! Сами-знаете-кто узнал о пропавших крестражах и теперь пребывает в ярости! Он знает, что осталось всего два, и отрядил своих приспешников забрать их прежде, чем до них доберется Гарри!

Гермиона чувствует, как при имени Гарри её уши буквально встают торчком, и та фраза, часть которой она уловила при своём появлении, начинает приобретать смысл.

— Мы знаем их дислокацию. Гарри и его команда уже выдвинулись…

— Этого недостаточно! Что, если Пожиратели уже там и поджидают его? Что, если они объявятся, как только он туда доберётся? Велика опасность, что они сообразят, куда он направляется, а ведь тогда им станет известно его приблизительное местонахождение. Вы хотите послать нашу единственную надежду на победу в этой войне прямо в лапы к Пожирателям Смерти?

— Согласна, — слово берёт Тонкс. — Не с тем, что Гарри не справится самостоятельно, а с тем, что это опасно. Нам потребуется больше людей.

— Ему даже не надо туда идти. Заберите его, привезите домой и пошлите других, — добавляет какая-то женщина.

— А что, если уже поздно? — Артур делает шаг вперёд. — Я люблю Гарри, и вы все об этом знаете. Но никто из нас не в состоянии аппарировать в эти места, потому что никогда там не был. Если мы эвакуируем Гарри сейчас, то можем потерять день. И вот тогда Пожиратели нас точно опередят.

— Да они уже могли туда добраться!

— Есть вариант аппарировать или перебраться при помощи портключей в ближайший к каждому тайнику город, и весь вопрос только в определении…

— Мы не должны рисковать…

— Гарри хочет закончить…

— Он не…

— Что, если…

— Я думаю, он может…

— Хорошо, — Грюм опускает на стол кулак, и все тут же замолкают.

Но слово берёт Макгонагалл — Гермиона ещё никогда не видела профессора такой бледной.

— Полагаю, для мистера Поттера будет лучше всего, если мы привезём его обратно. Мы переправим туда его команду, но Гарри должен вернуться. Мы не можем так рисковать, несмотря на всё наше желание. Его жизнь не стоит этого. Его заменят другие.

— И чьими жизнями рисковать можно? — спрашивает Симус — видно, что он очень сильно нервничает.