Она не осмеливается дотронуться до повреждённых мест, лелеять раны и дышать, превозмогая боль, пока не наступит онемение, как того требует инстинкт. Вместо этого она вскакивает на ноги — перед глазами туман — и чувствует жар огня, уничтожающего деревья за её спиной. Гермиона спотыкается, запах палёной кожи ударяет в ноздри, забивается в горло. С третьего раза Грейнджер попадает не в беседку, а в выбежавшего за ней Пожирателя Смерти.

Горящий человек с криком несётся по траве, отвлекая внимание разведывательного отряда, и Гермиона бежит быстрее, чем ожидала от себя. Адреналин, страх, паника, нужда — она цепляется за эти эмоции, потому что именно они заставляют её двигаться. Именно они мобилизуют в ней силы, о которых она даже не подозревала.

Она спешит туда, где раздаётся самый громкий шум. Инстинкт самосохранения протестует, напоминая о непредсказуемости палочки, но Гермиона не может остановиться. Если… Когда она найдёт его, он будет там. Если он куда-то отправился, то только туда. Она должна спасти его: от Пожирателей Смерти, от войны, от себя самого. Палочка срабатывает лишь в половине случаев, Гермиона использует простые заклинания: она не рискует выпускать заклятия или что-то, способное прикончить её саму в случае осечки.

В груди ноет тупая боль, тело саднит, но Гермиона игнорирует тёмные мысли. Она стремительно отмахивается от них, топчет, пока те не разбиваются на осколки, вытесненные надеждой. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, молит она кого-то, что-то, саму себя.

Мэнор пылает прямо перед ней. Огненное чудовище вздымается на фоне неба, превращая дом в тлеющие обломки. К полудню от него не останется ничего, кроме углей и воспоминаний Драко. И скоро они узнают, кто же будет наблюдать за тем, как ветер развеивает пепел по Уилтширу, несёт его в сторону Канала. Гермиона даже не в состоянии сконцентрироваться на этой мысли — на возможности их успеха или поражения — потому, что думает только о том, как бы не опоздать. Как…

Она находит его, хотя сперва лишь мажет по нему взглядом, но в тусклых рассветных лучах всё же обращает внимание на светлые пряди под капюшоном. Судя по тому, как остановилось, дёрнулось и затем неровно заколотилось её сердце, у неё просто чудом не случился сердечный приступ. В животе что-то ёкает, затягивается в тугие узлы, и сейчас Гермиону либо вырвет, либо она разрыдается. Тяжело дыша, Малфой прислоняется к дереву и переносит весь вес на правую ногу, приподнимая вторую над землей. Он повязывает фениксовскую повязку на голову, но ткань уже промокла от крови из той раны, которую он пытается прикрыть. Его руки под капюшоном замирают, Гермиона переводит глаза на его лицо и понимает: он её заметил.

— Твою ж мать, что я тебе сказал? — беззвучно произносит он, глядя на неё зло и угрюмо. Она делает вдох и бегом направляется к нему.

— Драко…

— Грейнджер, ты что творишь? Я же сказал тебе убираться отсюда!

— Я нашла палочку.

Он открывает рот, трясёт головой, его черты искажаются неверием.

— Ты видела, что тут творится? Или ты не только тупа, но ещё и слепа? Грейнджер, ты просто невозможная! Возвращайся в убежище и оставайся там!

— Убежищ больше нет. И не говори мне, что делать, Драко Малфой, потому что…

— Ну, кто-то же должен! Кто-то должен, потому что ты явно не в состоянии думать самостоятельно! — орёт он, поднимая глаза и сканируя взглядом пространство над её головой.

Малфой хватает Гермиону за руку и, подпрыгивая, чтобы не упасть, тащит её за дерево.

— Ты ранен.

— Все ранены, — рявкает он в ответ.

— Тебе нужно пойти со мной.

— Я никуда не пойду. А вот ты…

— Тогда я тоже никуда не пойду!

— Ещё как! — он кивает, в его широко распахнутых глазах сверкает настоящее сумасшествие, которое бы напугало Гермиону, не замечай она этого раньше, здесь, на лицах других людей. — Ты отправляешься…

— Нет. Только если… Знаешь что, Драко? Знаешь что? Ты всё твердишь о моей глупости и моих суицидальных гриффиндорских наклонностях к самопожертвованию, а вот что делаешь ты? Какого чёрта ты творишь? Ты не можешь сражаться в таком состоянии! Не можешь ни защитить себя, ни сделать вообще хоть что-нибудь! Так что тебе придётся смириться и…

— Грейнджер, — перебивает он, наклонившись, заглядывает за дерево и снова переводит взгляд на Гермиону. — Не вынуждай меня заставлять тебя. Потому что именно это я и сделаю. Потащу силой и аппарирую, а затем, заперев тебя в клетке, вернусь сюда. Ты понимаешь?

— Тогда тебе придётся это сделать, Драко, потому что без тебя я никуда не уйду, — вскинув подбородок, она фыркает и пытается незаметно нащупать портключ.

Что не так уж просто, учитывая то, как близко стоит Драко. Он упирается ладонью в кору рядом с её головой, стараясь держаться прямо, и ей приходится действовать осторожно, чтобы, поднимая руку к карману, не дотронуться до него. Это просто нелепо: продолжать сражаться — самоубийство, и Малфой должен это понимать. Она-то понимает, и именно поэтому собирается вытащить его отсюда, хочет он того или нет.

Драко один, тяжело ранен, и, продолжив в том же духе, он совершенно точно не увидит рассвет. Позволив ему сейчас принимать решения, Гермиона просто не сможет с этим жить, ведь она отлично представляет, чем это кончится, и без него не сдвинется с места. Она не собирается просыпаться завтра в кровати или клетке, зная, что он умер вот из-за этого самого момента, из-за того, что она не смогла его спасти, когда он сам о себе не думал. Если они оба погибнут к вечеру, она хотя бы будет уверена, что сделала всё, что было в её силах.

— У меня приказ и…

— С каких это пор Драко Малфой подчиняется приказам?

— Есть дело, которое я должен выполнить! Никто другой не в состоянии это сделать, потому что не знает! Пока не закончу, я никуда не пойду.

— И это стоит твоей жизни? — она неверяще смеётся.

— Моя не стоит твоей! Чёрт! Чёрт! У меня нет времени на всю эту херню! Шагай в лес и двигайся на север, пока не пересечёшь барьер. Я пошлю за тобой кого-нибудь.

— Я…

— Твою мать, я тебя потащу. Потащу за твою идиотскую кудрявую голову, Гермиона, я не шучу, — он шипит и рычит, его голос дрожит от ярости.

— Драко? — зовёт она, когда Малфой снова заглядывает за дерево.

— Что?

— Прости меня, — он даже не успевает встретиться с ней глазами, но она видит, что на его лице мелькает замешательство, и произносит: — Ступефай!

Он валится на неё, его мокрая от пота шея скользит по её щеке; Гермиона вырывает из кармана портключ, из его кулака — палочку и пихает монету ему в ладонь. Изо всех сил стискивает его пальцы, но он приходит в себя гораздо быстрее, чем если бы она пользовалась своей палочкой.

Драко приподнимает голову, его лицо оказывается прямо перед ней — он явно в ярости. Такой злобы Гермиона не видела уже очень-очень давно, и от страха у неё перехватывает горло. Он пытается вырвать руку, растопыривает пальцы, но Гермиона реагирует быстро — обхватывает и не отпускает его кисть, прижимает свою ладонь к портключу прежде, чем тот свалится, и крепко держит. Малфой врезается в её здоровое плечо, впечатывая её в ствол и выбивая из лёгких весь кислород.

А потом они исчезают, мир вертится и темнеет, секундой позже ярко освещаясь. Гермионе хватает времени лишь на новый вдох: она падает на пол, а сверху на неё валится Драко — дерево больше не служит им опорой.

Он выдёргивает ладонь из захвата, и монета звякает о пол.

Гермиона вскидывает руку над головой, сообразив, что Драко хочет добраться до её кулака, в котором зажаты обе палочки. Пошевелив запястьем, она вскрикивает и орёт в голос, едва Драко за него хватается. Она извивается и взбрыкивает, пытаясь выбраться, но Малфой слишком тяжёлый и почти не двигается.

— Нет! — кричит она, ударяя его по лицу, пихая в лоб. Он, хрипя, перехватывает её руку и прижимает к полу.

Затем снова стискивает второе запястье у неё над головой, не давая отстраниться и вывернуться, и дёргает на себя — Гермиона воет от боли. Малфой выпускает её, но быстрым и резким движением, обжигая кожу, вырывает из её ладони свою палочку. Где-то над ними слышатся громкие голоса, но Гермиона слишком занята своими ощущениями и Малфоем, чтобы обращать на это внимание. Она прикусывает зубами губу, слёзы текут по щекам, пока, несмотря на боль, она пытается заставить конечность работать и упирается в грудь Малфоя кончиком второй палочки. Драко слишком быстро сбросил с себя чары, чтобы считать их серьёзной угрозой, и не удосуживается взять Гермиону на прицел.