Схватив за футболку, Малфой тянет Гермиону на себя, и носки предательски скользят по доскам. Выпустив ткань, он обнимает её рукой, а она изо всех сил рвётся к банке. Но ноги едут назад, и они оба едва не падают. Гермиона давится воздухом — Малфой ловит её за талию, а кисть упирается ей в рёбра. Он глухо и зловеще смеётся над её головой, толкает вперёд, и её лицо зависает над банкой с краской.

— Признай поражение, — требует он. Придурок. Можно подумать, у неё заняты руки.

— Никогда, — выдыхает она, погружает ладонь в краску и шлёпает ею, ориентируясь на звук его голоса. Попав по макушке его склонённой головы, Гермиона улыбается.

Она размазывает по нему краску, выставив одну руку перед собой, на случай, если Драко её отпустит, но он выпрямляется вместе с ней. Краем сознания она отмечает, что, разжав объятие, Малфой роняет кисти. Обойдя Гермиону, он толкает её в грудь, отбрасывая к стене. Она резко выдыхает и, похоже, скашивает глаза, прежде чем сфокусироваться на малфоевском лице. Драко хмурится, кожа его испещрена пятнами, нос полностью измазан в краске, а испачканные волосы торчат в разные стороны. Заметив блеск в его глазах, она крепче сжимает губы, но всё равно не может сдержать смех: хохот вырывается из груди так, что её плечи начинают трястись.

Лицо Драко смягчается, приобретая самодовольное выражение; он приходит в игривое расположение духа. Но чем именно грозит такой настрой, угадать никогда нельзя, так что Гермиона уже научилась осторожности. Он елозит ладонью по стене, а затем опускает эту пятерню Гермионе на лицо. Она чувствует на щеке его мокрые пальцы, и стоит ей, осознав происходящее, перестать смеяться, как он зловеще ухмыляется.

— Жулик! — стена до сих пор влажная, а значит, вся её прижатая спина испачкалась в краске. Гермиона буквально ощущает эту липкость и представляет, что волосы превратились в синий спутанный пук.

— Едва ли. Грейнджер, жуликами людей называют только жалкие неудачники.

— Только если те и в самом деле не жульничают, — Гермиона пытается пошевелиться, но Малфой наваливается на неё всем телом, и она возмущённо хмыкает.

— Невозможно жульничать, если в игре нет никаких правил, — он отцепляет её руки от своей груди, пресекая вялые попытки оттолкнуть его.

— Они просто не были озвучены, — упрямо возражает Гермиона, дёргаясь, когда Малфой прижимает её запястья к стене над их головами.

— Неужели? — его нос касается её челюсти, без сомнения пятная кожу краской, и сдвигается к уху.

— Да. Что бы Драко ни сделал, это автоматически не засчитывается, потому что побеждаю всегда я.

Он смеётся ей в шею, и она глупо улыбается, почувствовав, как вздрагивают его плечи.

— Не могу сказать, что удивлён, — бормочет Малфой, проходясь губами по её горлу. — У тебя всегда была извращённая логика.

— Ты придаёшь излишнее значение деталям, — за это он прикусывает её кожу, и в ответ на рваный выдох крепче прижимается бёдрами.

Гермиона толкает Малфоя подбородком в висок, и он приподнимает голову: его лицо совсем чумазое, и она может только догадываться, как выглядит сама. Она целует его в уголок рта и, едва он намеревается поцеловать её жарче, наклоняется и прижимается губами к его шее. Он тяжело выдыхает ей в волосы, пока Гермиона ласкает его кожу, тайком выписывая языком слово «жулик». Она начинает посасывать местечко между челюстью и мочкой уха, Драко подаётся к ней бёдрами и выпускает её руки.

Она цепляется за край его футболки и, толкая Драко в грудь, тянет её вверх. Едва Гермиона стягивает ткань ему на плечи и руки, он обхватывает её голову, приподнимая, и нетерпеливо выдыхает через нос. Её живот поджимается, как и всегда, когда он ведёт себя так: торопливо целует её, трогает. Она чувствует лёгкое головокружение оттого, что так на него влияет. Малфой тем временем избавляется от своей футболки, а Гермиона довольно следит за тем, как её ладони размазывают краску по его груди. Не успев отбросить ненужную сейчас тряпку, Драко снова обнимает её и приникает к губам в поцелуе.

Его рот тёплый, она чувствует привкус пива и завтрака — странная комбинация, но ей нравится. Языком и губами он разжёг в ней неумолимую потребность. Поглаживания оборачиваются ударами, рывками и щипками, рты и тела требуют большего, всего и сразу. Малфой подхватывает Гермиону на руки, заставляя потеряться в урагане эмоций, пока она не утрачивает способность дышать. Пока её бельё не оказывается возле лодыжек, а его штаны — не спущены вниз. В эту секунду Гермиона слишком занята Малфоем, чтобы обращать внимание на цвет, который приобретает её кожа.

Драко выскальзывает из неё, целует в ответ на недовольный взгляд и ставит её на ноги.

— Грейнджер, повернись.

Она колеблется, но подчиняется и замирает, услышав смешок за спиной и почувствов на боках его ладони. Они в прямом смысле скользят по её спине и ягодицам, и стоит его влажным рукам сместиться на её живот, как ей в голову приходит мысль: покрытая краской, она же наверняка выглядит со спины как пришелец. Драко сжимает её груди, пощипывает соски и постукивает ступнями по лодыжкам.

— Руки на стену.

Она подбирается, когда Малфой обхватывает её бедра: его пальцы скользят, стараясь сжать и раздвинуть её ноги шире. Он прикусывает Гермиону за ключицу и входит в её тело — она не может сдержать громкий гортанный стон и откидывает голову на его плечо. Драко задаёт жаркий, ровный темп, её ступни елозят по полу. Гермиона задерживает дыхание — они оба пытаются вести себя как можно тише. Малфой посасывает и целует кожу на её лопатках, шее, а потом просто горячо и влажно дышит ей в спину.

Гермиона отводит руку назад, обхватывает Драко за шею, её ладонь на стене ползёт вверх, вниз, вверх при каждом его толчке. Пот течёт по их телам, пока они не становятся настолько скользкими, что она начинает опасаться падения, ведь толком держаться им не за что. Похоже, Драко приходит в голову та же мысль, либо эта позиция ему не очень удобна, и он отстраняется. Сильно шлёпает её по ягодице, и, ещё даже не повернувшись, она знает, что он ухмыляется. Он целует её, ведёт через комнату, а их руки лихорадочно двигаются, лаская и поглаживая.

Его требовательному языку нужно всего три секунды, чтобы их дыхание снова сбилось; Малфой прижимается лбом к её лбу, пока она идёт спиной к кровати. Его глаза льдисто-голубые, и Гермиона понятия не имеет: то ли она никогда прежде не замечала этот оттенок, то ли причина в краске. Она приходит к выводу, что Драко хорошо смотрится в этой комнате. Прекрасно вписывается в обстановку: всё белое, голубое, серое — идеальное.

Он прикусывает её губу и толкает назад: Гермиона шокированно на него смотрит и падает спиной на матрас. Малфой ухмыляется — или же просто тяжело выдыхает — и ползёт по ней вверх, пока она пятится.

— Думаю, это может стать беспроигрышным вариантом.

Малфой замирает от её заявления: то ли из-за того, что именно она сказала, то ли потому, что обычно во время секса она с трудом связно формулирует предложения. Он хищно улыбается, его ладонь обжигает её бедро, он закидывает на себя её ногу и снова входит в неё. Она изгибается под ним, обвивая его ногами и комкая в кулаках простынь, они оба стонут. Толчок, толчок, скольжение, толчок, скольжение, толчок, толчок — она отчаянно хватает ртом воздух, теряясь в жаре его тела.

— Чёрт. Я бы мог трахать тебя часами… Но ты и так это знаешь, верно? — выдыхает он ей на ухо и наклоняется к груди — теперь у Гермионы получается уловить лишь отдельное бормотание. Что-то про «кожу», «грудь», «перчатку», но, схватив Драко за затылок, она теснее прижимает его к себе, затыкая.

Малфой смеётся, но подчиняется, а она впивается пальцами в напряжённые мышцы его спины и плеч. У неё иногда случаются моменты, в которые окружающий мир приобретает смысл. Она смотрит на Малфоя, лежащего на ней, и думает о том, как удачно они вписались в окружающую обстановку, будто именно так всё и должно быть. Ритм его сердца совпадает с её собственным, скорость движения его бёдер, скрип матраса, его язык, её дыхание, напряжение, постепенно нарастающее внутри. Иногда, пусть лишь на мгновение, но совпадает всё.