Некоторые удовольствия в жизни ничтожно малы, но она всё равно ими наслаждается.

День: 505; Время: 3

— Говорю тебе, это невозможно сделать всего лишь ввосьмером! — Гермиона так сильно впечатывает ладонь в столешницу, что кофе в чашке Дина выплёскивается наружу.

— А я говорю тебе, что у тебя нет выбора! Я профессионал…

— Да мне плевать! Плевать, кто ты…

— Гермиона, — шепчет Дин, хватая её за запястье.

Она выдёргивает руку, потому что устала. Так устала от всех этих профессионалов, которые c лёгкостью обсчитываются в количестве людей и объёмах поставок, отправляя их на плохо спланированные операции. Она так устала от всего.

— Это всего лишь разведывательная миссия, Гермиона. Только и нужно, что пробраться мимо пары людей и добыть некоторые документы… — пытается успокоить её Колин.

— Нам надо…

— Хорошо! Хорошо, если тебе это так не нравится, Грейнджер, уходи.

— Прошу прощения?

— Проваливай! Возвращайся к домашней стряпне в свою уютную Нору, и пусть этим займутся семеро…

— Я готова…

— Иди!

— Нет!

— Уходи!

— Я сказала, нет! Я…

— А я сказал, что если тебе не по нраву этот чертов план, проваливай. Именно так и будет. Никаких изменений или обсуждений. У тебя два варианта: не согласиться и уйти, или принять и остаться.

В комнате царит тишина, и Гермиона сосредоточивается на ней. Гордость застревает в горле таким комом, что его трудно проглотить. Дин снова дёргает её, и она садится. Садится и смотрит в пустоту, чувствуя жар, будто от лихорадки.

Фишер самодовольно продолжает и, закончив объяснение, сверлит Гермиону взглядом, пока, наконец, не выходит из комнаты. Документы отброшены в сторону, стулья скрипят, и Гермиона трясёт головой.

— Ребята, вот честно, вы довольны планом? Восемь человек, а он хочет, чтобы мы пробрались этим маршрутом.

Паркинсон фыркает, хотя она последняя, от кого Гермиона ожидает хоть какой-то реакции.

— Есть идея получше, Грейнджер? Не вижу других вариантов. Где ты возьмёшь ещё людей, родишь?

— По крайней мере, мы можем изменить план, — Дин пожимает плечами и смотрит на голубые линии на доске.

— Он профессионал. Он лучше знает, что…

— Клянусь, Колин, прекрати, — выдыхает Гермиона, прижимая пальцы к вискам, где бьётся боль, и встречается взглядом с Колином Криви, едва тот отрывается от бумаг. — Мы не можем разбиваться на пары. По меньшей мере, это небезопасно. Что, если только двое из нас наткнутся на всех, кто там есть?

— Значит…

— Значит, зайдем одной группой, — Гермиона встаёт, сглатывает и, обходя стол, выходит к доске. — Все восемь человек.

— Это так же нелепо, как идти попарно, Грейнджер, — тянет Малфой, обращая всё внимание на себя.

Вытянувшись, он со скучающим видом откидывается на спинку стула. В прошлый раз, когда она предложила изменить план, он был первым, кто направился к двери. Тот факт, что Малфой остался и даже принимает участие в обсуждении, лишь добавляет уверенности: ситуация действительно аховая.

— Почему? Если мы…

— Две группы. Одна с запада, вторая — с востока. Фишер сказал, что задняя дверь перекрыта. Мы как-нибудь блокируем передний вход до того, как проникнуть внутрь. Осмотрим комнаты, встретимся посередине, затем проверим север и юг, — Паркинсон пожимает плечами, а Малфой сверлит Гермиону взглядом, в котором той видится своеобразное одобрение.

В воздухе витает что-то странное. Будто все сидят и ловят каждое слово или движение, понимая, как важно происходящее. Если Гермиона поддержит это предложение, то тем самым продемонстрирует некое доверие Малфою и Паркинсон. Самую малость веры во врага, который допущен в эту комнату. Эти двое остались, потому что хотят посмотреть: стоит ли доверять идее, высказанной магглорожденной. Гермионе кажется, она может ответить взаимностью.

— Хорошо. Хорошо, ладно, — она выдыхает, прочищает горло и поворачивается к доске, чувствуя спиной взгляды семерых людей. — Значит… как мы будем блокировать фасад?

День: 511; Время: 18

Она в курсе, что за её спиной шепчутся. Кое у кого воображение работает на всю катушку, лишь бы только выяснить, почему она доверяет Малфою настолько, что поддерживает его план. Будь у неё возможность, Гермиона бы объяснила: всё дело не в том, кто он такой и что натворил, а в том, что она хочет использовать его умения и знания на благо их стороны. Гермиона может быть слишком упрямой и гордой, но последнее, на что она готова, это саботировать кого-то во вред себе и своим друзьям только лишь из-за неприязни.

Если Малфой хочет что-то предложить, почему этим не воспользоваться? Гермиона осторожна с ним, потому что знает: он опасен. Наверное, не в том смысле, что Малфой может оказаться шпионом Волдеморта, поскольку, будь это правдой, он бы вообще ни в чём не помогал. Тем не менее Гермиона не отмахивается от этой вероятности, потому что отдаёт себе отчёт: ведя свою игру, он может рассчитывать глубже проникнуть в их ряды. Однако она уверена в том, что Малфой опасен как человек. Он непостоянен, подвержен приступам гнева, и, оказываясь рядом с ним, она старается всегда держаться настороже. В то же самое время, пусть неохотно, но Гермиона доверяет ему достаточно, чтобы позволить возглавить операцию, ведь он действительно хорош… а её слишком сильно волнует другая сторона, чтобы забивать себе голову ещё и тем, что может преподнести своя собственная.

Дистанция между ней и ними, её приятелями-членами Ордена, стала ощутимее, но она ожидала появления шепотков и слухов, ведь за доброе дело всегда приходится платить.

День: 522; Время: 20

— Перепиши.

— Что?

Она бросает маркер: тот крутится по столу и, пойманный на краю, упирается в подставленную ладонь Малфоя. Гермиона понимает, он может отказаться лишь потому, что она «приказала», поэтому пускается в объяснения.

— Я уже была в этом месте. Вообще-то я уверена, что на той миссии ты был вместе со мной. А расположение неточное. Наступление отражено хорошо до того момента, пока мы не вышибем двери, но затем план слишком схематичен. Думаю, тебе стоит его переписать.

— Гермиона… ты с ума сошла? — Симус наклоняется вперёд и медленно качает головой.

Малфой с удивлением смотрит на неё через всю комнату. И тут Пэнси что-то шепчет ему на ухо, и по её лицу Гермиона не может определить, это что-то плохое о ней или о самом Малфое. Она склоняется к последнему, учитывая то, каким тяжёлым взглядом Драко одаривает свою подругу. Отодвинув стул, Малфой спотыкается, а затем обходит стол.

— Чёрт побери! Ты что, серьёзно…

— Симус, не разговаривай со мной подобным тоном. Такие выражения совершенно необязательны, — шепчет Гермиона, отстраняясь от его шипения.

— Мы отправим тебя в Мунго…

— А вот теперь она разозлилась, — фыркает Дин.

— Давайте просто посмотрим, что он скажет, — надвигающуюся ссору прерывает Невилл.

Симус вскидывает ладони вверх и мотает головой. Невилл лишь кивает туда, где Малфой чертит на доске круги и линии.

— Если нам не понравится, скажем этому мудаку проваливать. Если идея стóящая, согласимся.

— Он может быть в сговоре с Пожирателями…

— Прекрати, Симус, — Гермиона трясёт головой, не отрывая глаз от доски с планом.

— Из всех людей ты…

— Я не доверяю ему, Симус! Он просто… вытащил нас из очень плохой ситуации несколько недель назад, и он был хорош. Он здесь для того, чтобы сражаться на нашей стороне. Я не знаю почему, но это так, а значит, мы должны использовать его способности по максимуму.

Симус фыркает и усмехается, но в конечном итоге, он соглашается. Они все поддерживают план.

День: 524; Время: 21

Когда Пэнси садится в потёртое кресло, стоящее по диагонали, у Гермионы и в мыслях нет, что они проболтают три часа кряду. Беседа полнится неуютными паузами и странными сменами тем, будучи одновременно ни о чем и обо всём сразу.

Гермиона осознает, как ей не хватает общения. Ей нужно разговаривать хоть с кем-то, кроме себя, и, наверное, Пэнси требуется то же самое. И именно поэтому они не расходятся даже тогда, когда это кажется самым верным. Они не обсуждают войну, Малфоя, Гарри или Рона, но они разговаривают… и этого достаточно.