Мокрые от пота ноги Гермионы хлюпают в ботинках, волосы похожи на горячее влажное полотенце, обёрнутое вокруг головы, чтобы удержать тепло. Кожу щиплет и мучает зуд, и когда она чешет руку, под неровно подстриженные ногти забивается грязь с потом. Она чувствует какое-то покалывание, но принимает его за дуновение благословенного ветерка, пока Фин не бормочет под нос проклятия. Он останавливается, делает шаг назад, хрустя веткой, и оборачивается к ней — в свете луны видны его широко распахнутые глаза. Сердце Гермионы резко бухает два раза подряд, она медленно и глубоко вдыхает.

— Антиаппарационный барьер уже возведён, — Фин шепчет это так тихо, что сначала ей слышится нечто совсем другое.

— Кто-то уже это сделал.

— Это было моё задание.

Она собирается сказать ему, что это вовсе не значит, что никто другой из их команды не мог этого сделать и что Драко вполне на такое способен, решив, что они возятся слишком долго, но взгляд Фина заставляет её промолчать. Она привыкла к дикому выражению глаз людей на войне — будто они животные, которых выследил хищник, но взгляд Фина похож, скорее, на взгляд охотника, учуявшего добычу и теперь преисполненного нетерпения.

Он направляется в ту сторону, где должны находиться Кара и Данфли, его движения больше не бесшумны, а сопровождаются хрустом и треском. Их задачей было сделать крюк влево, чтобы выйти к задней части дома, а план держится на том, что каждый выполняет свою часть работы. Последовав за Фином, Гермиона думает, что чувствует себя так, будто её привязали к машине без тормозов, которая несётся навстречу столкновению, и она понятия не имеет, когда и как это произойдёт и успеет ли она сама увернуться в сторону. Но она твёрдо знает, что не оставит его одного в темноте, и у неё нет ни единого шанса развернуть его в нужную им сторону.

— Фин, — шепчет она, и он останавливается, но только потому, что Кары и Данфли нигде не видно. — Фин, нам надо…

Её затылок обдаёт холодом, тут же превращающимся в жар, который с каждой секундой становится всё невыносимее. Голова Гермионы дёргается в сторону, она хватается рукой за шею, и фиолетовый луч, хорошо видимый в свете луны, рассекает её щёку — холодно и сразу очень горячо. Шея сильно намокает — и дело явно не в поте — и жарко пульсирует, пока сквозь прижатые пальцы что-то вытекает.

Гермиона бросается на колени, чтобы избежать нового ранения, и швыряет в сторону леса Оглушающее заклинание. Атаковали со спины: либо они с Фином появились в крайне неудачный момент, либо Пожиратели знали об их приходе. Гермиона вспоминает об антиаппарационном барьере, когда большая ладонь Фина помогает ей подняться на ноги, её сердце бьётся в основании горла, и всё, о чём она может думать в эту секунду, это онизнаютонизнают. Фин сильно её толкает — она оступается и впечатывается спиной в ствол, — и его Убивающие заклятие окрашивает всё вокруг в зелёный цвет.

— Иди и предупреди их! — ревёт он и бросается в сторону деревьев. В землю, прямо перед Гермионой, врезается новый луч, обдавая джинсы комками грязи.

Оглядываясь по сторонам, она колеблется: нужно ли последовать за ним, или найти остальных, но Авада, пролетевшая всего в пяти деревьях от неё, помогает принять решение. Всё, что она способна сейчас видеть, это Драко, освещённый зелёным светом, с застывшим на лице удивлением он пропадает в темноте ночи, и её ноги отбивают по земле ещё более быстрый ритм, чем собственное сердце.

Пот заливает открытые раны на щеке и шее, жжение становится настолько сильным, что кажется, будто огонь охватил всю голову и даже проник под кожу. Гермиона утирает рукой глаза и лоб, чтобы капли не застилали глаза, и едва не пропускает чёрное пятно на границе лунного света. Замершая фигура облачена в чёрную мантию, как и все члены их команды, и Гермиона не может разглядеть лицо, чтобы проверить наличие маски. Она бы вообще пробежала мимо, не шевельнись этот человек раньше. Гермиона смотрит туда, где должны быть руки, и не находит никакой цветной ленты.

Гермиона выпускает Парализующее заклинание, и мощный луч выбивает незнакомца за пределы видимости. На всякий случай она направляет Связывающее заклинание туда, куда по её подсчетам должно было упасть тело, и отвлекшись, задевает плечом ствол дерева. Неловко отскакивает назад и с писком падает на землю.

Гермиона проталкивает плотный и влажный воздух в пересохшее горло и вздрагивает. Где-то впереди в отдалении раздаются грохот и крики, и она понимает, что опоздала. Она вскакивает на ноги, огибает дерево и несётся по склону холма так быстро, что сомневается, что ей удастся избежать падения, и всё же завершает спуск, удержавшись на обеих ногах.

Даже толком не подготовившись, она по инерции выбегает из леса прямо к ветхому высокому дому, но успевает вскинуть палочку, чтобы отбить летящее в неё заклинание. Луч возвращается в одного из трёх устремившихся к ней людей, она отшатывается от Авады вправо и сама выкрикивает Оглушающее. Если они подберутся ближе, она не сможет увернуться, и эта мысль заставляет её выпустить собственное Убивающее заклятие.

С конца её палочки срывает зелёный дымок, сердце подпрыгивает в груди, и Гермиона делает глубокий вдох. Этот бесполезный мешок дерьма… когда я убил его, когда я убилегокогдаяубилего.

— Авада Кедавра! — кричит она, и луч вылетает из палочки с той же силой, с которой в эту секунду в груди бушуют эмоции.

Товарищ сражённого Пожирателя рычит от ярости, и Гермионе приходится упасть на землю прямо на живот, чтобы увернуться от двух зелёных вспышек, выпущенных в её сторону. Она рывком отправляет новое заклинание, сбивая одного из нападающих с ног, и тут же перекатывается, уклоняясь от очередных изумрудных лучей.

Едва не теряя равновесие, Гермиона с трудом поднимается на ноги и оглушает упавшего человека. Голубой луч опаляет её волосы, и мочку уха простреливает болью, когда она вдруг слышит какое-то гудение слева. В течение двух быстрых ударов сердца она думает, что золотой отсвет и этот звук связаны с тем, чем в неё попали. Но потом видит вздымающуюся на фоне неба огненную волну, и в то же мгновение весь дом охватывает пламенем.

Сердце замирает в груди, а тело немеет, Гермиона неуклюже выставляет блок и отпрыгивает в сторону, когда вражеский луч пробивает её щит. Она молится лишь о том, чтобы в доме не было никого, чтобы все они успели выбраться — или как раз в эту секунду выпрыгивали из окон на землю, что несомненно больно, но не смертельно. И надеется, что Драко не делает никаких глупостей.

Пожиратель Смерти перед ней стягивает маску, и не будь Гермиона так сконцентрирована на страхе за остальных членов команды, она бы испугалась того, как кровь заливает лицо молодой девушки. Вытекает из её глаз и носа, и когда девица колдует, вырывается изо рта красным паром. Освещённая оранжевыми бликами, на фоне языков пламени, Пожирательница в своей ярости кажется восставшей из ада.

Наверное, это последствия того проклятия, что Гермиона отбила, только вылетев из леса, но времени думать об этом нет, она лишь успевает оценить обстановку и отражает жёлтый луч. Девушка выставляет щит, но тот держится недолго и не спасает против Оглушающего, выпущенного Гермионой. Пожирательница валится на землю, проезжая на спине ещё около метра, а Гермиона уже несётся вперёд.

Её ноги скользят, когда она пытается остановиться. Пламя, терзающее дом, обдаёт таким жаром, что Гермионе кажется, будто её кожа начнёт сейчас таять, огонь обнажит мясо и сухожилия и, несмотря на весь пот, оставит только голый скелет. И тем не менее она точно знает, что если, обогнув дом, никого не найдёт, то побежит внутрь, наплевав на собственную шкуру. Гермиона не может отдышаться, глаза слезятся, пока она осматривается в поисках палочек Пожирателей Смерти.

Ей отчаянно нужно убедиться, что с остальными всё в порядке, и она лишь с третьего раза замечает валяющуюся у бедра палочку. Увидев сложенный лист бумаги, Гермиона сначала замирает, а затем выхватывает его из кармана оцепеневшего мужчины и засовывает в свой собственный. Эти трое Пожирателей бежали в сторону леса вместо того, чтобы сражаться, может быть, они испугались или пытались защитить…