Возможно, он осознал это в ту же ночь, или за некоторое время до нее, или же всегда ждал катастрофы, которая положит всему конец. Большой взрыв в небе, который чуть-чуть повернул мир в другую сторону, и теперь он уже никогда не будет вращаться по-прежнему. И как бы сильно и быстро ни бежать к нему в попытке остановить, исправить, раствориться в нем, никогда не достигнуть достаточной скорости, чтобы повернуть мир вспять.

— Знаешь, я каждый день по тебе скучаю, — говорит она.

Драко поворачивается и смотрит на нее поверх пижамы.

— Я был на задании.

— Знаю. Ты должен был вернуться.

Он чешет подбородок, поднимая бровь.

— Теперь я здесь.

— Нет. — Она качает головой, чувствуя жжение в глазах. Каждый раз, когда она пытается сглотнуть, в горле растет комок. — Не совсем. Ты никогда не бываешь здесь, что бы я ни делала. Я все пытаюсь, а ты постоянно… уходишь. — Ее голос прерывается на последнем слове, комок расширяется до тех пор, пока горло не начинает покалывать. Она вот-вот развалится на части. Она посмотрит на него снизу вверх — и мир закружится быстрее, и время пойдет своим чередом, и ничего уже не изменится.

— В твоих словах нет никакого смысла, Грейнджер. Попробуй составить предложение, которое продемонстрирует твои умственные способности.

Она закатывает глаза к потолку, на котором мерцает свет.

— Я действительно старалась, Драко. Я так старалась снова все исправить. Чтобы снова сделать тебя правильным. Но это все неправильно. Этого недостаточно, потому что это даже… не ты.

— А чего для тебя оказалось бы достаточно? — огрызается он. Она смотрит на него, потеряв всякую надежду. Тонет из-за ее отсутствия. — Ну? Чего для тебя достаточно, Грейнджер?

— Драко.

— Гермиона.

Она качает головой, упираясь ладонью в грудь.

— Мне больно даже смотреть на тебя. Так не должно было быть.

— Все меняется, даж…

— Только не ты! Только. Не. Ты. Ты просто… — она всхлипывает и отшатывается от него. Ей вдруг нужно пространство, и это разрывает ее на части, потому что именно из-за этого она здесь. Соединить пространство и время, повернуть все вспять, сделать все правильно. Но это так неправильно, и она так испорчена, и она точно знает, что он сказал бы, если бы мог.

— Ты просто… тень в теле моего мужа, который не забывает говорить то, что когда-то уже сказал. И ты преследуешь меня. Ты лишаешь меня покоя. Это все, чего я хотела. Я просто хотела снова быть счастливой с Драко. Быть какой угодно — но только с ним.

Он смотрит на нее, хмурит лоб, но глаза тусклые. Это одна из самых сложных частей — глаза. Они никак ей не удавались, и когда они остаются безжизненными, то снова и снова напоминают ей обо всем. Он протягивает руку, чтобы потереть костяшками пальцев лоб, и она бросает взгляд на рунический символ, вырезанный на его запястье. Их было больше — тридцать четыре, если быть точной, и она отмечает каждый, который видит. Напоминает себе, что это не он. Что это призрак, созданный единственными живыми существами, которые остались у нее от Драко.

— Мне очень жаль.

— Жаль?

Она кивает, сглатывает, пялится в точку на стене над его плечом.

— Знаешь, Джордж дал мне прототип, над которым работал последние несколько лет. Наверное, думал, что это меня отвлечет.

— Я знаю пару способов тебя отвлечь, Грейнджер. — Его голос звучит тихо, многообещающе, и она закрывает глаза от этого звука. — Может быть, я покажу.

— И это правда меня отвлекло. Гениальная придумка. Именно этот стеклянный шар, запечатленный в рунической магии, хранит воспоминания. А когда шар помещен под особый амулет, память внутри шара активируется триггером — нужно лишь произнести ему фразу, хранящуюся в памяти. Так, скажем, если ученик желает вспомнить некое зелье, то воспоминание вызывается произнесением его названия. Но Джордж никак не мог сообразить, как активировать память за пределами шара.

Он переводит взгляд с ее заламывающихся рук на лицо, и Гермиона тяжело приваливается к дверному проему.

— Но я смогла, — признается она. — Я все поняла.

***

— Разве не ты в прошлом месяце рассказала мне кое о какой фанта…

— Я снова тебя ударю.

— Да, — сказал он с ухмылкой и притянул Гермиону к себе, когда она повернулась за сумкой. — Полагаю, это было…

— Очень сложно, — предупредила она. — Почему ты был в темноте? — Если бы это было так, вероятно, он не удивился бы нацеленной на него палочке. Он был крайне искусен в том, чтобы оставаться в образе во время… игр.

— Я собирался спать. — Он поцеловал ее прежде, чем она успела сказать, как устала. Наверное, он заметил ее помятый, измученный вид и все сам понял. Он сместил их на два шага назад в направлении спальни, забирая сумку из ее рук.

— Не бросай ее, — предупредила Гермиона и приподнялась на цыпочки, чтобы снова поцеловать, когда он отстранился.

— Я думал, ты занималась свадебными приглашениями для Лавгуд?

— Верно, но мы не смогли решить, поэтому я захватила домой несколько вариантов. Луна выбрала эту ужасную… стеклянную штуку. Только не спрашивай, каких сов она собиралась отправить с доставкой.

Он что-то пробормотал себе под нос, ставя сумку на пол, и одним движением руки погасил свет.

— Посмотрю на них завтра.

— Они заткнули наши за пояс. До сих пор не понимаю, почему она выбрала меня в подружки невесты.

Гермиона не видела его лица в темноте, но знала, что он приподнял обе брови — левая чуть выше правой — и слегка изогнул губы.

— Наверное, она вообразила все то чудесное, что смогла бы запихнуть тебе в волосы, чтобы отпугнуть своих воображаемых созданий. — Он замолчал, когда она фыркнула. — Нет? А вот я совершенно уверен, что именно так все и будет. И мне придется неделями выковыривать творения Лавгуд из твоих кудрей.

Она зевнула, последовала за ним к кровати и сбросила туфли.

— Моя… невероятная… способность…

— Отлично, Грейнджер. Я как раз дочитаю оставшиеся… — он указал на «Хранитель пустоши» на ночном столике и бросил носок в сторону корзины для стирки, — страницы между твоими паузами, а то еще засну в промежутке.

— Заткнись. Я слишком устала, чтобы думать, иначе сказала бы что-нибудь настолько остроумное, что оно превзошло бы все остроумное, что когда-либо было сказано.

— Ага, — медленно произнес он, и она выглянула из кучи одеял. Поймала в темноте его улыбку и скользнула ногой по его холодным стопам, когда он с жаром обнял ее за талию.

Драко поцеловал ее в губы, в висок, и она закрыла глаза, засыпая. Она ощущала, как ритм его дыхания совпадает с ее. Он протяжно вздохнул, подбородком касаясь ее кудрей.

***

Гермиона тащит его за собой, петляя по саду. Она оглядывается, перехватывает его взгляд — правый глаз слегка прищурен, как обычно бывает на солнце. Она улыбается, он улыбается в ответ и поворачивает запястье, чтобы взять ее за руку.

— Я не собака, — говорит он. — Не стоит меня выгуливать.

— О, пожалуйста, мы оба знаем, что в тебе всегда было что-то животное.

Она слышит, как он шлепается в лужу и издает тихое проклятие из-за намокших брюк. Воспоминания танцуют по краям сознания, когда она огибает живые изгороди и клумбы, оказываясь у купален для птиц.

— Чувствуешь себя как на скамейке запасных?

Она кивает и рукой скользит в его ладонь, когда он оказывается перед ней и ведет вокруг купальни.

— Скоро птицы улетят. Я подумала, что неплохо бы прийти сюда, пока этого не случилось.

— Они вернутся, — говорит он, кивая, чтобы она села, и занимает место рядом с ней.

— Нет, не все. Помнишь Денни? Он исцелился, а затем улетел к солнцу, и мы больше никогда его не видели.

— Зато он свободен. — Он откинулся на спинку скамьи, наблюдая за двумя птицами, барахтающимися в купальне.

— Да, — шепчет она. — Он свободен. Как бы мне хотелось последовать за ним.

Драко поворачивается к ней и смотрит на ее дрожащую улыбку. Гермиона протягивает руку и проводит пальцами по его сияющим на солнце волосам.