— Ты меня раздражаешь. Чрезмерно.

— О, так вот почему ты голая?

— Я даже не знаю, как это случилось.

— Прошло два года, Грейнджер. Относительно легко.

— Идиот.

***

Гермиона резко поворачивается и босыми ногами скользит по полированному мраморному полу. Его нет ни в спальне, ни в ванной, ни в столовой, ни в кабинете. Она проверила все крыло, но он отважился уйти куда-то, где ему не позволено находиться.

Сердце колотится в горле, и кажется, она не может отдышаться, когда думает обо всех местах, где он мог бы быть. Она очень надеется, что он не завтракает с Нарциссой, потому что из бального зала доносится тихая музыка — но все же достаточно громкая, чтобы услышать через два коридора. Шаги становятся сильнее, и она бросается к огромным дверям, распахивает их.

Он сидит у дальней стены, одетый в строгую мантию, и напряженной спиной прислоняется к высокой спинке стула. Его руки лежат на подлокотниках, и Гермиона представляет, как он пальцами перебирает крошечные резные деревянные узоры, как это делал Малфой. Она вздрагивает, вспоминая, что сказала ему час назад, и закрывает за собой дверь. Тщательно запирает и оборачивается, когда слышит стук его ботинок по полу.

Она встречает его на полпути, упирается рукой ему в грудь, когда он наклоняется, чтобы поцеловать ее.

— Что ты здесь делаешь? — шепчет она, и вопрос почти теряется под звуками рояля и скрипок.

— Ищу кое-что.

Она цокает языком, скользит рукой вверх и расстегивает его мантию. Вместо кожи видит под ней темную ткань и тянет пальцы к следующей пуговице. Он поднимает руки к ее талии и двигается взад-вперед, снимая туфли.

— Тебе не следует здесь находиться.

— А где же мне еще быть?

— Не думаю, что хоть один из нас хочет получить ответ на этот вопрос.

— Я бы не спрашивал, не желай услышать ответ.

Она игнорирует это заявление, скользит руками вверх по простой голубой футболке и, схватив край мантии, сбрасывает ее с его плеч. Она любит тело Малфоя — потратила годы, изучая его. Он — ее царство. Она владеет землями его плеч, спины и бедер, долиной его груди и живота. Она претендует на холмы его лица, сады его щек, ушей и шеи, когда из-за нее те заливаются румянцем. Скалы его ключиц, таза и пальцев. Лес его волос и тропинка, которая начинается под пещерой его пупка, та самая, по которой она будет бродить пальцами, вниз по всей длине и к куполообразному кончику у его корня. Она покорила горы под ним, просторы сильной земли, составляющие его бедра, поля икр, вершины его коленей и бицепсов. Ей принадлежат темнота на его предплечье, гладкость кожи, небо глаз и голубые и зеленые реки, которые бегут от солнечного ореола волос и до пальцев ног. Свой замок она построила из сухожилий, желудочков и любви в его груди.

Она будет прижиматься к нему, касаться и чувствовать, кружить и брать, пока он тоже не поймет это. Пока она не объявила его тело своим, и он не сделал то же самое с ней, и они не смогли править вместе.

Его пальцы скользят по подолу ее рубашки, но она качает головой, едва заметно улыбаясь. Он кладет руку ей на поясницу, притягивая ближе, и она закрывает глаза, когда прижимается грудью к его груди. Другую руку он смещает к лопатке, а когда под влиянием музыки он покачивает их влево, она поддается.

***

Ноги Малфоя утопали в слоях пушистой белизны, рука скользила по ряду пуговиц на ее спине. Всего час назад он вырвал их все, кроме двух, но был очень ловок в восстанавливающих чарах. Он прижался грудью к ее груди, и она почувствовала медленный подъем, когда он вдохнул ее аромат, носом скользнул вверх по шее. Ее сердце подпрыгнуло, руки вцепились в ткань его парадной мантии.

Она повернула голову, поцеловала в уголок рта, и он крепко обнял ее.

— Ты должна мне пять галлеонов, — прошептал он ей в губы.

— С Роном все в порядке.

Он что-то промурлыкал, провернул Гермиону под рукой и быстро притянул к себе.

— Пэнси определенно зеленая.

— Я бы сказала, просто бледная, — возразила она.

— Ты что, обиженная неудачница?

Она покачала головой, просовывая руки под распахнутую одежду, чтобы немного приблизиться к его телу.

— В любом случае, это не имеет значения. Мои деньги переведены в твое — наше — хранилище в тот же момент, когда я стала…

— Моей женой. — Он ухмыльнулся и прищурился: — Ты подумала об этом до того, как сделать ставку.

Она быстро поцеловала его и, когда он заговорил, поцеловала снова, снова, пока он не забылся настолько, чтобы поцеловать ее в ответ. Кончиками пальцев скользнул в ее волосы, провел по ребрам.

— Как только вернемся домой, придумаем новую систему ставок. Что-нибудь гораздо более полезное.

— Как только вернемся домой? — У нее были другие планы, и, судя по всему, у него тоже.

Он пожал плечами.

— Завтра. На следующей неделе. В будущем году. Когда бы мне ни показалось, что позволяю тебе…

— Ну, теперь у нас целая жизнь впереди. Годы для волшебников… еще сотня как минимум, Малфой.

— Если мы выживем, — сказал он. Она посмотрела на него, но уже проигрывала борьбу с улыбкой, когда он криво усмехнулся. — И тебе больше не следует называть меня Малфоем. Люди подумают, что мы ненавидим друг друга…

— Сказал тот, кто по-прежнему зовет меня Грейнджер. Мы пробовали обращаться по имени. Это не сработало.

— Согласен. Мы старались как могли. — Он усмехнулся, увидев румянец на ее щеках, вызванный воспоминаниями о том, к чему привели его старания.

— Идиот.

— Ты вышла за меня.

Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот.

— О боже… так вот в чем дело?

Он торжественно кивнул.

— Я знаю, тебя многое сбивает с толку. Советую обдумывать все по очереди…

Он рассмеялся, когда она ущипнула его за бок и прижалась лбом к его груди, тихо улыбаясь.

***

Гермиона смотрит на Малфоя, пока тот листает книгу в маленькой комнате, которую сделал ее личной библиотекой. Она прижимает чашку к груди, положив ноги на край стула. Он откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, положив одну руку на подлокотник, а другую — на колени с книгой. Его волосы зачесаны назад. Она всегда видела в Малфое нечто дьявольское, когда он так выглядел.

— В этом году я хотела завести ребенка.

Он не поднимает головы, но глаза перестают скользить по странице.

— Мы не были готовы к рождению ребенка, когда только поженились, но в этом году я должна была завершить реформу законодательства. Я не хотела бросать работу, но многое могла бы сделать и дома. Я знаю, что ты ждал меня с прошлого Рождества, когда родила Джинни. Я видела, как ты на меня смотришь. Просто я еще не все спланировала. Но я тоже этого хочу.

Он поднимает глаза, взглядом скользит по ее лицу — она думает, что он даже не знает, что ищет.

— Иногда я представляю, как выглядели бы наши дети. Темные волосы, светлые волосы. Мальчик, девочка. Вьющиеся или прямые. Мой нос, твои глаза. Детская в той пустой комнате рядом с нашей спальней. Иногда я представляю, как они сидят в саду, распугивая птиц из купальни, или со смехом по утрам вытаскивают тебя из постели.

— Сон — самая важная часть дня, — невнятно говорит он.

Гермиона делает большой глоток чая, чувствуя, как он согревает холодное нутро, и смотрит в чашку, помешивая жидкость.

— Из тебя вышел бы отличный отец, Драко. Я знаю, что ты страшился этого. Но я уверена, ты бы их полюбил.

Она замолкает, крепче сжимает чашку и смотрит на него снизу вверх. Он смотрит на нее безучастно, тускло, без страсти, без чувства, без узнавания, и чай, должно быть, слишком горячий, потому что сейчас она вся горит.

***

Метлы упали, ведра покатились по полу, когда Малфой ударился спиной о стену. Языком скользнул по ее губам, опустив ладони к заду Гермионы, притягивая ее ближе, сжимая и хватая ртом воздух. Она скользнула под его рубашку, приласкала, ощущая каждый быстрый вдох и выдох. Другой рукой схватила его за плечо, удерживая равновесие на кончиках пальцев.