— Вероятно, это потому, что ты все еще стоишь, Грейнджер. Я давно понял, с такой задницей наперевес тебе сложно стоять больше десяти минут. — Он взглянул на нее, и она прищурилась. — Хотя есть способы это исправить.

— Я должна убедиться, что твой бизнес соответствует кодексу и правовым стандартам — ты не можешь мне приказать делать это стоя. — Высокомерная задница. И тут ее мысли снова вернулись к произошедшему. «Будь спокойна и собрана, Гермиона».

— Разве? — пробормотал он, засовывая пергамент в одну из папок и захлопывая ее.

— Нет, не можешь. А если попробуешь, то я уволюсь.

Яркие серые глаза Малфоя прищурились от веселья, а губы дрогнули. Она ненавидела, когда он так делал, хотя бы потому, что совсем не ненавидела это.

— Новый рекорд, Грейнджер. Прошло по меньшей мере семь месяцев с тех пор, как ты в последний раз предложила уйти в отставку. Ты прошла долгий путь от того, чтобы упоминать об этом каждые десять секунд.

Гермиона хмыкнула, бросая на его стол новую папку.

— Мы всегда можем к этому вернуться.

— Я думал, для этого уже слишком поздно.

Ей только показалось или он правда слишком долго не отводил от нее глаз, говоря это? Определенно выглядело так, как будто пристальный взгляд задержался на ней на лишнюю секунду. Может быть, она просто параноик. Может быть, Пэнси не назвала ему имя гостя. Может быть…

— А теперь расскажи, что это за папка, чтобы я не подумал, что плачу тебе только за то, что ты пялишься на меня.

Он определенно знал. Он должен был знать. Паника нарастала с каждым ударом сердца, и Гермиона каким-то образом забыла все речи, которые репетировала в выходные. Он медленно поднял брови, когда она продолжила смотреть на него. Она опустила глаза на папку, дыхание было лишь слегка неровным.

Да ради Мерлина, она сражалась на войне. Она могла бы справиться с ним, апеллируя только тем фактом, что в течение двадцати минут смотрела на его задницу. Гермиона облизнула губы, его глаза метнулись к ним и снова заскользили по ее лицу. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала себя неловко под его пристальным взглядом.

— Было несколько сообщений о преследованиях со стороны владельцев малого бизнеса в связи с погашением кредитов. Речь о тех, которые, как я обнаружила, были оправданы. Если не разберешься с этим в ближайшее время, придется иметь дело с несколькими судебными исками.

— И ты не подумала, что для этой информации больше подошел бы Бейли? У меня…

— Не подумала, конечно, — огрызнулась Гермиона, раздраженная его полным невежества тоном и скучающим выражением лица. — Ты всего раз тридцать говорил, что все, что связано с судебными исками, должно поступать прямо к тебе. Значит, теперь с этими вопросами к Бейли? Ты должен сообщать мне о подобном решении. Так что все, что хочешь сказать, говори сейчас.

Ладно. Возможно, это был не самый дипломатичный подход — особенно если он не знал, что там была она, — но лучше так, чем ждать. Напряжение копилось в ее теле все выходные, и сейчас она чувствовала себя переполненной. Ей нужно было либо сбросить это напряжение, либо взорваться. Она больше не могла справляться с нарастающим давлением.

На лице Малфоя мелькнуло удивление, он откинулся на спинку стула и приковал к ней взгляд. Это нервировало. Гермиона вздернула подбородок, крепче сжимая ручку портфеля. Его губы приоткрылись, язык блеснул между зубами, и она представила, как его рот выглядел в пятницу. Если бы это был кляп, если бы его ярко-красные губы растягивались вокруг него, а зубы прикусывали, когда он стонал. Как бы это выглядело с его потемневшими глазами, прикрытыми веками, раскрасневшейся кожей и волосами в полном беспорядке.

Этот образ полностью лишил ее покоя.

— Напомни мне завтра дать тебе книгу об успокаивающих зельях.

На этот раз побег Гермионы был отмечен не ее прерывистым дыханием, а хлопком двери.

***

Единственное, что могло ее спасти, — амулет памяти, но она уже пообещала себе, что больше никогда им не воспользуется. Малфой не делал ничего похожего на намек на то, что Пэнси ему все рассказала, и Гермиона была частично убеждена, что полностью вообразила все это. Шел только четверг, та ночь была еще свежа в памяти, словно произошла этим утром, но ей казалось, что последствия она разгребает уже по меньшей мере месяц.

В среднем она видела Драко Малфоя по часу в день. Дольше, если у них была назначена встреча, и меньше, если не было причин посещать его офис. Покидая его компанию, она посещала другие компании или выполняла работу в Министерстве. Неделю назад казалось, что она почти не видела Малфоя, теперь же, как бы она ни была погружена в работу, видела его везде.

Целый час был потрачен на то, чтобы отмечать движения его рта, форму рук, угол плеч, походку. Когда он закатал рукава, она не могла отвести глаз от движений мышц и сухожилий на его предплечьях. К счастью, он делал это только в своем кабинете.

Когда она не находилась рядом с ним, все равно не могла убежать. Русые волосы прохожих напоминали о нем в той комнате. Веревки, черные кофры, свечи, пламя, серый цвет, вибрация, женщины на высоких каблуках, стальные кольца, запах кожи, запах воска, запах пота. Она работала в юридическом департаменте — понятно, что она не часто видела связанных людей. Было похоже на то, что она подсознательно ищет каждое возможное напоминание, просто чтобы свести себя с ума.

Хуже всего были фото, фильмы и книги. Она представляла, как он напрягался бы при свете свечей. Ночью, в темноте закрытых глаз, ее рука совершала неизбежный спуск вниз по телу, и повсюду вокруг она слышала грохот его стонов.

Вот почему она почти ожидала, что жужжащий в ее столовой снитч был плодом ее воображения. Его крылья казались размытыми желтыми пятнами, но золотой шар в центре все еще сохранял четкость. Она видела маленькую линию посередине, там, где он откроется под ее прикосновением. Она уже представляла петляющие каракули на крошечной записке и маленький ключик со стальной петлей.

Желудок сжался, когда она схватила его налету и оглядела комнату. Должно быть, его прислала Пэнси. Может быть, у нее появился кто-то другой и она хотела, чтобы Гермиона попробовала еще раз — вдруг ей нравилось, когда за ней наблюдали. Возможно, Малфой не знал, а Пэнси хотела… Или Малфой действительно знал и эта записка означала, что Малфою нравилось, когда она за ним наблюдала. Но Пэнси сказала, что Малфой обычно не позволял ей играть — означало ли это, что он на самом деле не увлекался подобными сессиями или что обычно именно он занимал доминантную позицию? Или…

Гермиона застонала, качая головой. Это становилось смешным. Не имело значения — она все равно не собиралась туда возвращаться. Конечно, Малфой ничего не сказал и даже не признал этого, но, возвращаясь… Что ж, это кое-что значило. Это было бы признание, что ей нравилось наблюдать. Это глубоко ее задело. Гораздо глубже, чем не знать, что это был он.

Крылья снитча перестали биться, и шарик перекатился в ее руке. Гермиона трижды сглотнула и откинула его верхнюю часть. Положила на стол рядом с позабытым ужином, вынула квадратик пергамента. Развернув его, она попыталась убедить себя, что это, конечно же, не волнение бурлит в груди. Нет, скорее опасение. Либо она что-то не то съела.

Гермиона моргнула, увидев на бумаге слова, выведенные аккуратным и плотным почерком, который не принадлежал Пэнси.

«22:30, воскресенье. У тебя уже есть ключ».

***

Шаги 501 и 502, и 501, и 502, и 501 были сделаны в панике — она поняла, что идет как настоящая курица. Шаг 503 — о боже! — за которым быстро последовал еще один, 504, и еще — 505.

Гермиона почти не обращала внимания на то, куда идет, достаточно хорошо изучив дорогу в первый раз. Такое обычно случается, когда человек много раз ходил взад и вперед. На самом деле выглядело так, как будто она уже двадцать раз совершала это путешествие. Она была слишком занята, беспокоясь о том, что делает, чтобы думать о том, куда идет. Все, что двигало ее вперед, — очень быстрые шаги и решимость, которой она достигла всего пятнадцать минут назад. Сняв пальто в восьмой раз, она вытащила фотографию, которую держала в столе. Вместо того чтобы наблюдать, как это происходит с кем-то другим, она вообразила там себя. Этого было достаточно, чтобы выйти за дверь.