Он больно укусил, и она инстинктивно махнула рукой, ударившись тыльной стороной ладони о стену. Жук хрустнул из-за прикосновения со стеной, а Гермиона побежала быстрее, чувствуя, как по капюшону ползли уже несколько жуков.

Они свернули так резко, как только могли, но их все равно занесло к дальней стене. В следующем коридоре жуков не было, и все они стянули с себя мантии и потрясли их, не переставая при этом бежать.

***

— Сколько сейчас времени? — спросила Падма прежде чем откусить кусок сэндвича с ветчиной, который приготовила.

Малфой оторвался от разрезания пирога с патокой и обнаружил, что все смотрят на него. Гермиона ничего не сказала, но посчитала слегка глупым то, что он притащил салфетки и вилку.

— У меня нет часов.

— Что? Почему?

Малфой вздернул бровь.

— Ты сказала мне избавиться от всех вещей, — она отвернулась, вспомнив его шутку. — Аврор мог видеть, что я ношу часы и поместить портключ в них.

— Вполне логично, — пробормотал Джастин, не переставая жевать.

— Блин, я не знала. Я бы принесла свои.

— Не думаю, что в твоей сумке нашлось бы место и для них, — пошутила Падма.

— Тебе следовало бы знать, — сказал Малфой.

— Прошло уже несколько часов, скажу я вам, — медленно покачал головой Джастин.

Гермиона удержалась от того, чтобы огрызнуться, когда неохотно поняла, что Малфой был прав.

— Да, я должна была знать. И не выгляди таким удивленным, дурень.

Малфой кивком указал на ее сумку.

— Есть у тебя там что-то, чтобы зафиксировать этот исторический момент? Грейнджер, наконец, признала, что я прав.

— Ты преувеличиваешь. Если кто-то прав, я об этом говорю… момент не был бы таким историческим, если бы ты оказывался прав чаще.

— И вот она снова за свое.

***

Они шли цепочкой посередине коридора, держась на недосягаемом расстоянии от седовласых мужчин, которые проходили сквозь стены. Гермиона и Джастин погасили палочки, но держали их наготове на случай, если кто-либо из старцев выпрыгнет на них.

Гермиона остановилась в конце коридора и почувствовала, как Падма уткнулась ей в спину.

Она запустила руку в сумку, прошлась пальцами по нескольким предметам, пока не достала свиток, а потом запустила руку еще глубже в поисках ручки.

— Мне кажется, что вернее будет отметить поворот, когда мы все-таки выберемся из этого коридора, — сказал Джастин.

— Я не знаю, поворачивать нам влево или вправо.

— Вправо, — сказал Малфой. — Поворот налево скорее всего будет вести назад.

Гермиона еще сомневалась, куда повернуть, когда свет Падмы наткнулся на пурпурные и красные цветы, вьющиеся по стенам. Они не двигались, но это не всегда означало безопасность. Гермиона быстро зажгла палочку, нарисовала короткую линию, чтобы отметить поворот налево, и более длинную, чтобы отметить тот, куда они повернули.

— Падма, не надо, — быстро сказал Джастин, а Гермиона оглянулась и увидела, как Падма опустила руку.

— Возможно, это обманка от седых созданий, чтобы привлечь тебя ближе к стене.

— Или цветы могут тебя ранить.

— Думаешь, они тут просто так выросли, а не трогали их, потому что они были слишком красивы?

— Отвали, Малфой. Они интересные.

— Нет, они опасные. Как и твоя невозможность логически мыслить.

— Это же цветы. Я не собиралась… Ой, прости, Гермиона.

— Ш-ш-ш, — прошептала она.

Кто-то впереди начал завывать. Свет от палочки Гермионы смог выхватить только чьи-то ноги и порванные внизу штаны. Она двинулась чуть ближе, почувствовав, что остальные последовали за ней. Ее сердцебиение начало ускоряться. Штаны выше были такими же рваными, но к бедрам меняли цвет с тускло коричневого на черный.

— Под ним кровь. Под этим. Никого другого здесь быть не может. Оно живое, либо … О, Мерлин.

Гермиона поморщилась, увидев разрывы и проколы на груди мужчины. Отвела палочку, которая осветила другое тело. Девушка примерно их возраста. Ее голова была откинута, шея разделена на две части зияющей раной. Одежда была пропитана кровью, и Гермиона чувствовала ее запах — привкус металла и тяжелое зловоние гнили.

— Фу, как воняет, — произнесла Падма за ее плечом.

— Мне дурно, — слова Джастина были приглушены тканью, но она все еще могла слышать напряжение в его голосе.

— Джастин, если ты меня облюешь, я вытолкну тебя на них, — проговорил Малфой в нос, словно зажимал его пальцами.

Рядом с ними также стоял молодой парень с порезами на груди и на голове, часть его щеки отвисла, обнажив опухшие ткани и десны во рту. У него были пустые глаза, скрытые за белой пеленой. Гермионе пришлось закрыть свои собственные, чтобы отвести от него взгляд. Она бы предпочла их не открывать, но им нужно было как-то обойти тела, учитывая, что только маленькие участки на полу не были залиты кровью.

— Что это? — прошептала она, с трудом сделав следующий вдох — трупное зловоние и запах крови все тяжелее оседали у нее в горле.

Падма издала звук, словно ее рвет, после нее это же сделал и Джастин, а Гермиона подняла глаза на новое тело. Часть груди была вырвана, и она могла видеть темные органы, складки розовых кишок и выступающие края ребер.

Гермиона отвернулась и зажала рот рукой, она чувствовала сильнейшие рвотные позывы. И тут чья-то палочка осветила тело без лица — просто перемолотое мясо с частями кожи и фрагментами костей. Смрад, который она вдыхала после каждого рвотного позыва, приводил к еще одному спазму, и ей пришлось зарыться лицом себе в мантию, чтобы это контролировать.

— Господи, господи…

— Мать вашу, прекратите тыкать в них своими палочками, — выдавил Малфой.

— У них нет ног! Кости… — Джастина прервал звук хлопка, а свет от его палочки скользнул по коридору.

Послышалось шарканье, и это привело их всех в чувство. Завывание прекратилось и сменилось громким сопением и шумным затрудненным дыханием.

— Нокс, — прошептала Гермиона и погасила свет. Падма сделала тоже самое.

Джастин начал медленно поднимать палочку, и ее свет заскользил по цветам на стенах и красным разводам на полу. Гермиона вскинула свою палочку в ту же секунду, как палочки Джастина и Малфоя осветили лицо молодого парня, который смотрел на них. Он был полностью покрыт кровью и прижимал нож к груди. Рядом с его ногами лежал топор, лезвие было в крови. Он выглядел ужасающе.

Гермиона почти опустила палочку, когда он застонал, и на его лице появилось нечто, что ее остановило. Она знала этот взгляд. Она видела такой, когда Гарри смотрел на Волдеморта в самый последний раз, но она знала, что однажды испытав это чувство, ты больше никогда не сможешь стереть его из памяти.

Он перестал тяжело дышать и потянулся за топором, а Падма дернула Гермиону сзади за мантию. Когда парень вскочил, они все выпустили изгоняющие заклинания, и в то же мгновение все исчезло.

Гермионе понадобилось несколько вдохов, чтобы понять, что воздух стал чище, но она все еще могла ощущать вонь в носу и горле.

— Думаешь, он смотрел на них и видел их какими-то тварями? Как и тогда, когда вместо гриффиндорцев я видела Пожирателей?

— Это все не по-настоящему, — сказал Малфой.

— Могло быть…

— Но больше нет. Пойдем.

***

Гермиона потерла глаза и переступила на левую ногу, когда мужчина бросился на нее.

Тем не менее, цепей, которые шли от стен к его запястьям, хватило, чтобы его остановить, после чего он откинул голову и закричал от злости. На его шее и голове проступили жилы и вены, а очень широкая, покрытая грязью грудь раздулась при вдохе. Гермиона сомневалась, что ей хватит двух рук, чтобы обхватить его бицепс, как и бицепс мужчины, стоявшего рядом с ним. Только один из них, который стоял сбоку, был чуть меньше, но все еще достаточно раскачан, так что при возникновении необходимости целиться им нужно будет в глаза.

Они хрипели и что-то кричали на языке, похожем на немецкий, и выглядели устрашающе.

— Я чертовски устал, я сначала подумал, что они все голые, — сказал Джастин.