Он засунул палочку в мантию и кивнул в сторону ее руки.

— Раз уж и кровь остановилась, я полагаю, они не заражают ничего, когда добираются до крови. Если что-то произойдет, тебе потребуется существенная отговорка по поводу того, откуда взялись раны.

— Я в курсе.

Она не собиралась все портить.

Наконец, он посмотрел на нее и приподнял бровь.

— Что-то о том, что ты поцарапалась, когда вытаскивала какой-нибудь предмет из-под машины, поленницы или что ты там могла делать на каникулах. Только не говори, что ставишь маггловскую сценку для моего углубленного маггловедения.

Гермиона покраснела, бросила на него сердитый взгляд, и принялась удалять кровь с мантии.

— Я вполне искусно умею врать, спасибо большое, — ну чаще всего. — Я в любом случае не планирую идти в Больничное крыло, только если состояние ран не ухудшится. — Она посмотрела туда, куда он спрятал палочку. — У тебя позже есть занятия?

— Нет.

— Ох. Просто… у тебя палочка.

— Твоя наблюдательность не имеет равных среди большинства слепых. Грейнджер, поздравляю.

Она бросила ему сердитый взгляд и аккуратно надела мантию.

— Просто я знаю, что у тебя ее обычно забирают после окончания занятий.

Малфой слегка раскрыл губы, и ей показалось, что он начнет это отрицать. Он переступил с ноги на ногу, снова скрестил руки и оперся на стол.

— Сейчас они разрешают мне ей пользоваться до одиннадцати, хотят проверить, сорвусь ли я и допущу ли ошибку.

— Пока ты не уедешь из Хогвартса и тебе не позволят использовать палочку все время?

— Именно, — повисла пауза, во время которой Гермиона мысленно решала, продолжать или сменить тему. Малфой безразлично наблюдал за ее дискомфортом. — Ты дотронулась до него? До видения.

— Ну… это оно меня коснулось. Я…

— Нет. Я имею в виду, ты дотрагивалась до него позже? Или накладывала заклинание?

Гермиона подумала и покачала головой.

— Нет вообще-то. Но если они достаточно осязаемы, чтобы иметь возможность до нас дотронуться, теперь нам нужно быть готовыми к самозащите. — Она очень надеялась, что это не понадобится. — В смысле, даже если нам кажется, что оно осязаемое, оно все еще было достаточно осязаемым, чтобы меня ранить.

— Тебе может казаться, что лестница выше, чем она есть самом деле. Но это не значит, что из-за этого ты не свалишься с лестницы.

Гермиона покачала головой.

— То есть, если оно заставляет нас верить в то, что оно осязаемо, что рана на самом деле есть, что я могу ее чувствовать…

— Но оно не осязаемо… — он безразлично пожал плечами, но его пристальный взгляд был слишком напряженным и контрастировал с небрежностью.

—… Мы не сможем дать отпор, — быстро покачала головой Гермиона. — Бесполезно это обсуждать, пока у нас не будет доказательств того или другого. Возможно, они нам даже не понадобятся. Сегодня будет готово зелье, мы встретимся завтра…

— Во сколько будет готово зелье?

— Одиннадцать. Если точнее в 22:43.

— Семнадцать минут, — пробормотал Малфой.

Гермиона сразу сообразила, о чем он говорит.

— Времени впритык.

— Неважно, — он выпрямился. — Принеси зелье к алькову возле вашей лестницы.

— Аль… почему не в подсобку с котлами? Так ты быстрее доберешься до комнаты.

— Потому что я хожу быстрее тебя, — увидев ее замешательство, он продолжил. — Ты выйдешь из комнаты в 22.43, я уже в этот момент буду в алькове. Так, я быстрее доберусь до своей комнаты, чем ты до коморки после того, как зелье будет готово.

Гермиона закатила глаза.

— Это потому что у тебя невероятно длинные ноги. Ты как паук. Но… знаешь, который попал в трагическое происшествие и лишился остальных шести ног, так что теперь у тебя две. Как человек на ходулях. Только без всякого странного… шатания.

Малфой посмотрел на нее и нахмурился.

— Точно.

========== Глава 10 ==========

— Живоглот… нет.

Гермиона стопой пыталась затолкать его обратно в комнату, но он не поддавался. Перепрыгнул через ее ногу и пустился в сторону лестницы, проигнорировав щелчки пальцами, когда за ней закрылся портрет Полной Дамы.

— Нельзя отпускать животных бегать по школе…

— О, да. Я сейчас же пойду и найду его, — Гермиона обернулась с улыбкой и, сжав склянки в кармане, чтобы они не звенели, удалилась.

Видимо, Живоглот направился в одно из тех мест, где ловил пауков, и теперь, чтобы вернуться, ей сначала нужно было его найти. Ей нравилось выпускать его на волю, и он всегда находил обратную дорогу в гостиную. Но сейчас было мало студентов, которые, открывая портрет, могли бы впустить его внутрь.

Похоже у Живоглота на вечер были другие планы. Если только возня, которую она слышала в алькове, не являлась предметом видения.

— Что это? — прошипел Малфой.

Ему ответили тихим бормотанием, и она была рада, что Малфой смог передать Джастину время и место их встречи. Конечно, им необязательно было принимать противозелье одновременно, но она не хотела оставлять Джастина в одиночестве на всю ночь. Особенно теперь, когда видения изменились.

Когда она втиснулась внутрь маленького алькова, увидела, что Малфой и Джастин стояли слева, а Живоглот сидел напротив них. Оба, и кот и Малфой смотрели друг на друга оценивающе, и ни один, похоже, не был рад другому.

— Это Живоглот, мой кот.

— Как и сказал Финч-Флетчли, — медленно произнес Малфой и поднял ногу, чтобы отряхнуть нижнюю часть брюк. — Хотя я не думаю, что отнес бы это к категории котов.

— Его, — поправила Гермиона и достала из кармана склянки.

— Сначала я думал, что оно… он видение, но потом узнал его, — сказал Джастин.

— По-моему, ты сказал что-то вроде «оно нас съест», — протянул Малфой.

— Ну, он как бы немножко большой! И к тому же, с этими видениями, в смысле… такое возможно! Я никогда ни о чем подобном не слышал. Вообще ни разу. Сейчас оно может до нас дотрагиваться, а завтра вообще съест.

— Успокойся. Все еще есть шанс, что зелье сработает, — Гермиона протянула ему склянку. — А если нет, мы поищем и найдем нужное лекарство.

— Если это так, то нужно надеяться, что мы найдем лекарство в считанные дни! Потому что если оно может нас ранить, а мы не можем дать отпор, оно нас убьет! Оно…

— Ш-ш-ш, — прошипели одновременно Гермиона с Малфоем.

— Я просто говорю, что мы будем в большой беде.

— Есть ряд факторов… — Малфой громко закашлял, а потом прикрыл рот тыльной стороной ладони и бросил обвиняющий взгляд поверх руки. — …дерьмо.

Она не поняла, он зелье назвал дерьмом, учитывая, что его запах грозил прожечь ноздри, или сказал до этого что-то еще.

Но понюхав зелье однажды, она знала, что это слово вполне подходило под его описание.

— Оно слегка…

— Протухшее, — тоненьким голосом пропищал Джастин, задержав дыхание.

— Просто выпей залпом. Если надо, зажми нос.

Они оба пристально на нее посмотрели, а Живоглот тем временем проскользнул между ее ног. Она закатила глаза и вытащила пробку.

— Ладно, — пробормотала она.

Она задержала дыхание и опрокинула склянку, проглотив содержимое как можно быстрее. Затем сработал рвотный рефлекс, жидкость какой-то миг покачивалась у нее в горле, но она смогла ее проглотить.

Ее глаза заслезились, она закашлялась в ладонь, в желудке забурлило. На языке остался вкус серы, во рту и горле пересохло, жар распространился по низу живота. Казалось, будто кто-то засунул ей в рот что-то отвратительное, после зажег спичку и дождался, чтобы пламя охватило все внутренности.

В желудке непрерывно перекатывались волны то жара, то тошноты, а в голове нарастало давление. Она зажала ладонями виски и зажмурилась, когда боль перешла в состояние нескончаемого рева. Сначала она подумала, что череп просто треснет, чтобы выпустить давление, а потом вообще не могла ни о чем думать.

Она растворилась в боли и не знала, сколько времени прошло прежде, чем та начала отступать.

Она слышала, что кричала через сжатые зубы, и крик ее сливался со звуками, которые исходили от Джастина и Малфоя. Живоглот прыгал лапами ей на ногу, а Джастин вжался в стену рядом.