— Малфой…
Он прошел мимо нее, даже не взглянув, поэтому она потянулась и ухватила его за мантию.
Мантия дернулась от ее прикосновения, опалив пальцы, и Гермиона мельком увидела усмешку Малфоя до того, как за ним захлопнулась дверь.
***
Гермиона следила за Малфоем так же пристально, как остальные студенты первые два месяца учебного года. Чаще всего казалось, что он двигается на автопилоте. Он делал записи, выполнял положенную работу, ходил на занятия, ни на кого не глядя, ел в Большом зале, ни с кем не разговаривая, и она никогда не наблюдала его после обеда. Она видела, как он покачал головой на что-то сказанное Гойлом и один раз бросил пару слов Забини в ответ.
Единственной странностью были редкие взгляды на нее, когда они проходили мимо друг друга или сталкивались в классе. Иногда его лицо ничего не выдавало, но временами его зрачки расширялись, что говорило о подозрении или желании отомстить. Если она была права — а она была убеждена, что это так, — он куда больше не понимал происходящее, чем она. Он, скорее всего, видел Волдеморта на зельях в тот день, и Гермиона знала, что это был не первый раз. И не последний… ведь все усугубилось.
Гермионе нужно было больше информации, но теперь все имело меньше смысла, чем тогда, когда она ничего не знала. Единственный плюс: новые знания помогли убедиться, что она не сошла с ума. Она не удивилась бы, если бы Малфой свихнулся, но вероятность того, что, потеряв рассудок, они бы увидели одинаковое видение в одно и то же время, была ничтожно мала.
Однако теперь… Не то чтобы у них с Малфоем появился единый враг. По крайней мере, не тот, кто был бы жив и мог добраться до них в Хогвартсе. Единственное, что у них было общего, — участие в войне. Однако если бы это было причиной, то почему только они?
Ответов почти не было. Чары вызывали только одно видение, существа каждый раз показывали лишь один образ, а зелья не показывали бы видения время от времени, а транслировали постоянно, пока не будет введено противоядие.
Она нашла Зелье Обскура, проявляющее такие возможности, стоит только пролить его на предмет, но оно не могло объяснить двигающиеся видения, например, кролика, жуков или крыс.
Должно быть…
— Гермиона, — крикнул кто-то из глубины коридора. — Гермиона! Эй!
Она повернулась, рукой плотнее прижимая к себе книги, и увидела несущегося к ней Джастина Финч-Флетчли. Она скривилась и попятилась назад, он замедлил шаг.
— Джастин, еще раз прости, но я правда занята…
— Всего пару минут! Мне очень нужно спросить тебя о том, что я изучаю…
— Мы можем перенести на завтра? — спросила она, перебирая книги. Ей казалось, что она натыкалась на дополнение к одному из зелий, которое могло бы оказаться причиной проблемы, и ей безумно хотелось прочитать про это как можно больше перед тем, как завтра отправиться в аптеку.
Лицо Джастина осунулось, он схватил себя за левое запястье и начал неистово тереть пальцем. Он открыл рот, поднял глаза к потолку, щеки покраснели. Гермиона сразу же почувствовала вину за то, что снова его отшила, особенно учитывая, что с последнего переноса встречи он уже прождал четыре дня. И, тем не менее, ей нужно было со всем разобраться.
— Не знаю, смогу ли я тебя спросить…
— Завтра в половине пятого, договорились? Я буду в библиотеке возвращать книги, тогда тебе и помогу.
Безвольно опустив руки по бокам, Джастин начал шевелить губами. Из его горла послышался какой-то странный приглушенный звук, а Гермиона уже ухватилась за ручку двери библиотеки.
— Завтра, — пообещала она и нырнула внутрь.
Она отмахнулась от чувства вины в попытке дойти до своего стола как можно быстрее.
Мадам Пинс потеряла слишком много книг, поэтому не позволяла забирать их домой, а Гермионе не хотелось путешествовать по несколько раз туда и обратно все выходные, чтобы убедиться, что знает нужные ингредиенты и побочные эффекты зелья и противоядия. Она начнет варить его завтра у родителей, а закончит к полудню воскресенья. Если это и есть то самое средство, значит, рано или поздно она узнает и все остальное.
***
Малфой решительно ее игнорировал, хотя Гермиона знала: он чувствует, как она прожигает взглядом его ухо и подбородок. Он продолжал смотреть на профессора, переводя взгляд вниз, только чтобы убедиться, что у него правильно нарисована каждая руна. С каждой минутой Гермиона все крепче сжимала перо, напоминая себе, что нужно залечить палец, который вчера обожгла о котел.
Ее план провалился. Даже не сам план, а зелье — план его сварить, выпить и протестировать был осуществлен прекрасно. Зелье сработало на разных областях ее спальни в родительском доме, и видения исчезали, лишь раз успев повторить какое-либо действие. Простые чары заставили привидевшиеся предметы двигаться, и Гермиона победно улыбалась, пока действие заклинания не было закончено Фините Инкантатем. Возможно, какой-то ингредиент зелья нейтрализует чары, из-за чего все заклинания перестанут действовать, как не действовали на те видения, которые она наблюдала в Хогвартсе последние две недели.
Она пробовала разные заклинания. Она пробовала разные предметы. Она пробовала применять зелье к предметам, принимать его внутрь и все сразу. Что бы ни делала, все было не так. На десять минут ее поглотило разочарование, а потом она посвятила себя повторному чтению книг, пытаясь найти еще один возможный ответ. Когда этим утром она проснулась и увидела кружащего над собой паука размером большего, чем она сама, то была полна решимости. А решительная Гермиона Грейнджер была пугающей угрозой для всякого, кто встанет на ее пути к цели.
И этим всяким оказался Драко Малфой.
Какая зацепка ни казалась бы ей необходимой, Гермиона была уверена, что у него тоже имеются: может быть, он знает, у кого есть доступ к ним обоим, либо обладает какой-то информацией, которую не посчитал важной. Он что-то знает, даже если не подозревает об этом, — и он ей это расскажет. Нравится ему или нет.
Малфой потянулся размять шею, и Гермиона в первый раз заметила, что на руке у него нет перстня, который всегда был там. Он повернул голову, скосил глаза в ее сторону, а она прикусила губу и приподняла брови в немом вопросе. Он должен знать, что ей нужно с ним поговорить… и ни его, ни ее желания в этом вопросе не учитываются.
Он сжал губы так сильно, что они побелели, и отвернулся.
После урока Гермиона шла медленно, чтобы Драко мог ее обогнать, а сама последовала за ним по изгибам коридоров. Когда они пришли не к пустому классу, а к кабинету маггловедения, он мельком взглянул на нее и захлопнул за собой дверь.
Она все равно за ним пошла. Будто дверь могла ее остановить.
— Малфой.
Он застыл, и она заметила, что и весь класс замер вместе с ним.
Казалось, словно все затаили дыхание, когда Малфой оглянулся на нее через плечо, и на его лице мелькнуло удивление, которое сменилось бесстрастностью, в какой-то мере вызванной ее самодовольством. В самой небольшой мере.
Он развернулся к Грейнджер, бросил взгляд в сторону пронесшейся волны шепота и встретился с ней глазами. Поправил сумку на плече, его раздражение было видно по тому, как он сгибает пальцы, удерживая ремень сумки.
— Ты выронил, — сказала Гермиона, протягивая ему сложенный лист пергамента.
Малфой посмотрел на записку и даже не двинулся с места, чтобы взять, поэтому она помахала листком в воздухе.
— На твоем месте я бы посмотрела. Неправильное восприятие ситуации может иметь дурные последствия.
Он оторвал пристальный взгляд от записки, и несколько секунд ей казалось, что он все равно ее не возьмет. Но он взял, вытянув бумагу из ее руки так быстро, что та порвалась еще до того, как Гермиона разжала пальцы. Она яростно посмотрела на Малфоя, но кивнула и развернулась к двери. Возможно, он думал, что она расскажет кому-то о его проблеме. Даже если он знал, что она не рискнет из-за опасений раскрыть себя, Гермиона надеялась, что он придет на встречу хотя бы для перестраховки. Или потому что думал, будто у нее гораздо больше связей среди людей с возможностями, чем было на самом деле.
