А потом она увидела… Его левый глаз дернулся, Малфой вдохнул через нос и почти незаметно сжал губы. Вот оно — отступление. Она ощутила триумф.

— Паворларуа.

Он посмотрел на Грейнджер так, словно в голове у нее должно было все сложиться, но если бы она имела представление о том, что это, то сама бы предложила это раньше. Нежелание Драко говорить могло быть объяснено тем, что его заключение не имело под собой достаточных оснований.

— Это обскур, темное создание. Оно не видимо для человеческих глаз, похоже на Боггарта — показывает людям их страхи. Отличается тем, что может показать любой страх, даже самый абстрактный.

Гермиона наблюдала, как Малфой уставился в книгу, а потом перелистнул с десяток страниц.

— Боггарты показывают только самые глубокие страхи и…

— Их могут видеть все.

— Именно поэтому я сказал «похоже», а не как Боггарт. Паворларуа может показать любой твой страх, но когда ему приходится сталкиваться со страхами нескольких людей, оно показывает страх того, кто ближе, или самый сильный страх.

С осторожно возрастающим в груди возбуждением Гермиона кивнула.

— Это объясняет, почему мы видим одно и то же, когда находимся вместе. Но почему больше никто этого не видит? Если у этих созданий есть зона действ…

— Никто не может их видеть, пока не выпьет зелье, состоящее из ингредиентов, которые привлекают Паворларуа и нацелены на взаимодействие с магией созданий.

Малфой пододвинул книгу к Гермионе, и она развернула ее к себе.

На странице был изображен мужчина, съежившийся от страха у стены, и небольшая заметка о том, что многих жертв Паворларуа считали безумными. Она фыркнула и принялась читать список ингредиентов.

— То есть эти твари вокруг нас, и мы не видим их, пока не выпьем зелье? — спросил Джастин.

— Под вопросом. Кто-то говорит, что они водятся в определенном регионе, там, где расположены горные цепи Азии, потому что это единственное место, где можно найти бóльшую часть ингредиентов, которые привлекают их. Доказательств этому нет. Поэтому некоторые верят, что они бродят повсюду, пока не найдут источник, который может быть любым человеком, выпившим зелье.

Гермиона подняла глаза, она не могла скрыть улыбку, как бы сильно ни пыталась, что смутило Малфоя.

— И это объясняет, почему становится хуже! Чем большее их количество нас находит, тем больше видений мы видим.

— А холод? — спросил Джастин, когда она передала ему книгу.

— Я как раз собирался прочитать объяснение.

Гермиона хмыкнула.

— Если какие-то ингредиенты смешиваются с нашей магией, или хотя бы с проявлением нашего сознания… возможно, из-за этого мы можем слышать звук, ощущать запах, а также испытывать тактильные ощущения. Как минимум температуру или движение воздуха. Но для того, чтобы почувствовать физический контакт, им нужно до нас дотронуться. А они не могут обладать физическими телами, если не разрушат Защитные чары вокруг Хогвартса.

— Значит навредить нам они не могут?

— Не физически. Мы помним, как видения нападали на нас или на кого-то другого. Мы чувствовали только остаточный эффект от чего-то. Будто создание выпустило свою версию Охлаждающего заклятия. Поскольку мы единственные, кто открыт для видений, мы единственные, кто, находясь в поле действия, может чувствовать чары.

Джастин отодвинул книгу, посмотрел на нее, на Малфоя. Тот сидел, откинувшись на спинку стула со скрещенными на груди руками, тем не менее, тело его было слишком напряжено, чтобы выглядеть непринужденно.

— Никогда не думал, что моим страхом были гигантские осы, — тихо сказал Джастин.

— А у меня кролики-мутанты, — добавила Гермиона. — Может быть, они могут визуализировать страх любого, кто находится рядом, но мы единственные, кто может их увидеть?

Она посмотрела на Малфоя, ожидая услышать подтверждение или опровержение, но тот молча смотрел на нее в ответ.

— Может быть, — сказал Джастин, раскачиваясь на стуле. — Что дальше?

Гермиона широко улыбнулась, схватила три книги и раздала каждому по одной.

— Поиски!

Джастин взглянул на нее и прекратил раскачиваться. Он весело прищурил глаза, улыбнулся и поднял два больших пальца.

— Гермиона, слишком много радости для этого слова.

Она бросила на него притворно-сердитый взгляд и открыла книгу.

— У меня хорошее предчувствие. Велик шанс, что мы искали именно это, — следующие слова получились слегка сдавленными, но она все равно их произнесла: — Малфой, отличная работа.

Малфой промолчал. Далее последовало шуршание одежды и перелистывание страниц; воцарилась тишина, которая сейчас казалась куда более комфортной, чем прежде.

***

Гермиона придирчиво посмотрела на последнее свое решение по Нумерологии, но оно казалось правильным. Постучав палочкой по пергаменту, она высушила чернила, потом положила его в папку и достала последнюю страницу заметок о Паворларуа. Она должна была заняться сначала этим, но даже если Малфой и заметил, как она использует время на классную работу, то ничего не сказал. Все равно он сидел в четырех столах от нее и что-то читал с хмурым видом. Джастина не было. Он не стал ничего объяснять, отмахнулся и продекларировал, что занят. Она разберется с этим позже.

Все, что они уже успели найти, подходило к их ситуации.

Гермионе иногда приходилось одергивать себя от мысли, что это именно то, что они искали.

Эта мысль тянула за собой идею сварить зелье и с чистой головой сдавать экзамены, но это было маловероятно. Они нашли только несколько отсылок к противоядию, время на приготовление было указано в разбежке от двух недель до трех месяцев. Она отчаянно надеялась, что последнее не было правдой.

В комнате раздался глухой звон часов, которые установил Слагхорн в классе по зельеварению; краем глаза Гермиона заметила, как Малфой поднял голову.

— У тебя еще час.

Драко перевел на нее взгляд, — на его лице скользили тени и блики от горящих свечей, — и замер, либо ожидая услышать продолжение, либо разглядеть все ее секреты. На лице его было странное выражение. Оно не было скучающим, равнодушным или неприязненным — возможно, оно должно было выражать общую заинтересованность, но на его чертах это выглядело совершенно иначе. На Малфоя было… проще смотреть. Он был естественным. И ей сразу же стало некомфортно.

— Где бы мы ни были, ты всегда уходишь к одиннадцати, — она поняла, что ему был назначен своего рода комендантский час. — Сейчас десять.

Странное выражение спало с его лица, и она опустила глаза к столу. По ее телу поднималось напряжение, но для разнообразия источником его была неловкость, а не злость. Открыв книгу перед собой, она спросила первое, что пришло в голову, и что не имело ни к чему особого отношения:

— Ты живешь в общежитии Слизерина?

На какое-то мгновение воцарилась тишина, но прежде, чем она успела об этом подумать, он ответил:

— Нет.

— О. Но все еще в Хогвартсе? — может быть, его помещают…

— Да.

— А. Замечательно.

«Замечательно?» Гермиона закрыла глаза и покачала головой. «Замечательно». Ее сложно винить за то, что она была сбита с толку этой беседой. Это не было перебранкой, разговором по учебе или обсуждением общей проблемы. Беседа была… обычной. Почему он был таким обычным?

Она подозрительно посмотрела на Малфоя и заметила, что он одаривает ее таким же взглядом. Она поджала губы и пододвинула к себе книгу. Он вскинул бровь, а потом оба вернулись к работе.

***

Грязно-золотой с черными и белыми пятнами. Гермиона опустила веки и, закатив глаза, тихо простонала. Снова открыла их, чтобы увидеть нависшее над ней размытое лицо с парой широко распахнутых глаз. Гермиона ахнула и резко подскочила, сердце тревожно сжалось.

— Боже, Джастин, — сказала она охрипшим голосом, и он отступил.

Она даже не заметила, как заснула прошлой ночью и умудрилась сделать это при том, что уголки книг впились в плечо и ребра. Гермиона подняла ту, что упала, когда она приняла сидячее положение, но не смогла вспомнить ни слова из прочитанного.