Она подхватила с земли несколько прилично выглядящих листьев и убедилась, что Малфой не маячил поблизости. Гермиона не представляла, как справлялись её далекие предки. Уж она-то точно постарается больше никогда не принимать туалеты, туалетную бумагу и мыло как должное.

По пути к реке, которым они шли вчера, она подхватила мантию и сумку. Гермиона не знала, что собирался делать Малфой, но она сама планировала пойти вдоль русла. Где-нибудь она натолкнётся на цивилизацию, и даже если не найдёт тот город, в который прибыла изначально, по крайней мере, сможет выяснить, как туда попасть. Если вдруг окажется, что она двигалась в неправильном направлении и город находится в противоположной стороне, она просто вернётся в него другой дорогой, заодно разыскивая растение.

Гермиона сомневалась, что оно растёт открыто — наверняка оно прячется или в пещере, или глубоко под водой, или в каком-нибудь другом укромном месте. Судя по этим островам, растение, скорее всего, окружено магией, и оставалось только надеяться, что Гермиона сумеет её почувствовать или разглядеть на ходу.

Гермиона остановилась как вкопанная и чуть не упала — вот был бы ужас, если бы Малфой это заметил и принял за проявление благоговейного трепета. А ведь она всего лишь удивилась при виде него — в голове промелькнула мысль, что он был полностью голым. Но нет — это выяснилось, когда Малфой сошёл с глубокого места на середине реки, и Гермиона рассмотрела резинку его белья. И всё же лицезрение Драко Малфоя в одних трусах было отнюдь не тем, что она рассчитывала или хотела увидеть — поэтому в течение нескольких долгих секунд глупо пялилась на него.

Его волосы были убраны назад, так же, как в юности, но возле ушей торчали короткие прядки. Тело было таким же чистым, как и лицо — ни веснушек, как у Рона, ни пигментации, которая обычно появлялась летом у Гарри. Малфой наклонился, и Гермиона увидела, как на его плечах задвигались мышцы и сухожилия; её глаза отказывались подчиняться командам мозга, но тут Малфой нырнул. Гермиона посмотрела на то место, где он только что был, моргая и совершенно не понимая, почему покраснела, и наконец отвела взгляд в сторону — это следовало сделать ещё десять секунд назад.

Это было любопытство, только и всего. Любопытство и безразличие, которые она испытывала, пока на него смотрела. У Малфоя не было ни выпирающего пуза, ни торчащих ребер, но и бугрящихся мышц, как у тех, кто проводит много времени в спортзале, не имелось. Его бледная кожа напомнила Гермионе о рыбьем животе, так что он был похож на… гигантскую рыбу-человека, стоящую в воде. В нём не было ничего особенного. Он был… сносным, возможно, даже типичным и совсем не соответствующим её ожиданиям. Не то чтобы Гермиона когда-либо об этом думала — вовсе нет, — но в тот краткий миг, когда она увидела, что на нём нет футболки, и краем глаза заметила его торс, она ожидала, что его фигура будет более… мальчишеской. Тощей, незамысловатой, менее оформившейся — а Малфой выглядел, ну, мужчиной, хотя ей следовало понять это давно, ещё тогда, когда он оседлал её в туннеле в Германии. В детстве Гермиона Грейнджер могла победить Малфоя и в магической схватке, и в обычной потасовке. Она разглядывала его потому, что это было странным, а её всегда разбирало любопытство, когда она сталкивалась с тем, чего не встречала раньше, только и всего.

10:37

Лишь несколько минут спустя, в течение которых Гермиона старательно не смотрела на Малфоя, она сообразила, что он рыбачил — по крайней мере, пытался. Поначалу она решила, что он либо учился плавать, либо практиковал диковинный водный ритуал. Гермиона, которую никто не мог обвинить в безделье, закатала штанины до колен и, оторвав от плаща полоску ткани, привязала своё перо к концу палки.

Рыбалка оказалась делом нелёгким. Скучные выезды, на которые её в детстве вытаскивал отец, были незамысловаты — бросай, жди, сматывай. Попытки проткнуть рыбину остриём стали одним из самых больших разочарований. Добыча была быстрой, Гермиона — медленной, угол атаки — почти всегда ошибочным, и после каждой пары ударов приходилось заново закреплять перо. Когда Гермиона убедилась, что рыба, на которую она замахнулась самодельным копьём, смотрит на неё широко распахнутыми умоляющими глазами, то решила, что с неё хватит.

Потерпев поражение, она вернулась к своей сумке и тающим запасам бананов. Она как раз очищала второй плод, готовясь к следующему марш-броску, когда из воды вышел Малфой — на лезвии его кинжала висела яростно извивающаяся рыбина. Гермиона в ужасе уставилась на неё и выронила банан.

— Ты делаешь ей больно!

Она не сводила глаз с несчастной рыбы и на Малфоя не смотрела, но его голос был очень похож на снейповский:

— Неужели?

— Не мучай её так! Убей бедняжку!

— Это же рыба, — со скепсисом отозвался он.

— Недавно проводились исследования, которые…

— Рыба.

— …Боль. И она всё равно живое существо! Отсеки ей голову!

Малфой застыл на несколько секунд, отмер, на мгновение опередив Гермиону, которая уже собиралась на него прыгнуть, сел на корточки и снял рыбину с лезвия. Гермиона посмотрела, как он перехватил тушку, прижал рукой, чтобы рыба не билась, и поднёс лезвие к её голове, и отвернулась. Послышались режущие и рубящие звуки, и она, закрыв глаза, поморщилась. Её немного замутило, и она пихнула банан обратно в сумку.

— Чёрт, — выругался Малфой, Гермиона обернулась — он поднял руку.

Малфой смотрел на свою ладонь: кровь смешалась с водой, создавая впечатление серьёзной раны, крошечные кусочки чешуи блестели на его коже. Должно быть, он порезался о них, когда… Гермиона задохнулась, открыла рот и инстинктивно подалась вперёд, протянув руку. Малфой сжал пальцы в кулак и отвёл его — Гермиона очнулась, её ладонь упала на бедро.

— Что? — поинтересовался Малфой. — Думала, она другого цвета, или ты просто перевозбудилась, решив, что рана смертельная?

— Нет, я… Я просто подумала, что тебе надо её промыть, пока туда… не попала зараза, — её голос звучал так же отстраненно, как у Луны. Подняв глаза, Гермиона увидела, что Малфой пристально в неё всматривается.

Он медленно встал, окинул её скептическим взглядом и пошёл обратно к реке. Гермиона посмотрела, как солнце отражается в каплях воды на его спине, изучила голубые и бежевые всполохи на дёргающейся рыбине и опустила глаза на свою ладонь. Она повернула руку, разогнула пальцы и вгляделась в линии на коже. Те самые, что были знакомы ей с детства; те, по которым Лаванда пыталась прочитать её будущее; те, которые являлись отличительной особенностью её тела. Все они были старыми и привычными, кроме одной — вдоль линии жизни шёл изгибающийся шрам, тот самый, что она обнаружила почти четыре месяца назад после того, как…

Гермиона ещё пару секунд изумленно рассматривала шрам, затем, вскинув голову, нашла взглядом Малфоя. Он. Он снился ей в тот день после странного инцидента, которого она не помнила. Она… Боже, о чём же был тот сон? Малфой положил пальцы сначала в свой рот, потом сунул в её и что-то сказал про… Валентинов День? Дальше она проснулась на полу собственной гостиной…

Каковы шансы, что её удар головой и увиденный в тот же день сон про Малфоя — всего лишь совпадение? Что она, падая, случайно порезала ладонь вдоль линии жизни, а четырьмя месяцами позже увидела у Малфоя точно такой же шрам на том же самом месте? Какова вероятность, что эти события никак не связаны?

— Я не думал, что ты из тех, кому делается дурно при виде крови.

Гермиона тяжело сглотнула и посмотрела на Малфоя.

— Да, я… Полагаю, мне просто стало неприятно.

— Ясно, — краем глаза она заметила, как он перекатывается на пятках. — Ты же не сходишь с ума, верно? В противном случае можешь тащить свою задницу на другую сторону острова…

— Сам тащи, — перебила она.

— Узнаю сучку, которую я терпеть не могу! Если ты…

— Не называй меня так. И, знаешь, Малфой, когда люди так выглядят, это значит, что они задумались. Слышал о таком? У большинства людей имеются мозги, и они их используют…