— Это чувство взаимно.
— Чудесно. Давай покончим с этим — и не прикасайся ко мне.
— Разумеется. Я не хочу, чтобы меня стошнило.
Дёрнув головой в сторону, он посмотрел на Гермиону через плечо — она как раз перекидывала ногу через древко.
— Молись богам, если тебя на меня вырвет.
Гермиона закатила глаза к потолку, растянула губы и тоскливо вздохнула, словно об этом и мечтала. Малфой хмыкнул, подобно какой-то обезьяне, и поднял их к потолку. Гермиона старалась не выдать свой страх: с кинжалом в руке, на метле с Малфоем, высоко в воздухе, она слишком далеко вышла за рамки своей зоны комфорта. Гермиона так крепко вцепилась в древко между собой и Малфоем, что очень удивлялась тому, как деревяшка ещё не треснула. Если этот засранец что-нибудь выкинет, она стукнет его по затылку.
Потолок выглядел так, словно котёнок скрёб холм. На нём было несколько мелких борозд, оставленных пальцами, и неглубокие ямки, очевидно, выбитые камнем. Успех Малфоя был сопоставим с достижением алкоголика, который в первый день реабилитации оказался заперт в забитом выпивкой пабе. Хорошая попытка, но едва заметная и закончившаяся плохо.
Лезвие прошло сквозь почву, как сквозь масло или сливки — подходило любое противопоставление чего-то невероятно острого и чего-то смехотворно мягкого. Клинок даже не выглядел острым, но, возможно, в нём работала магия либо Гермиона жестоко недооценила характеристики лезвия или же плотность земли. Она воткнула кинжал по самый эфес и провернула. На неё саму и на метлу тут же посыпались комья земли, и Малфой подался вперёд, чтобы избежать потока грязи. Можно подумать, до этого он не пачкался.
— Сдай немного назад, я не могу…
— Если ты ещё больше сдвинешь назад свою толстую задницу, мы полетим вверх тормашками…
Гермионе пришлось сжать кулак на полпути к его голове, чтобы не сделать хоть что-нибудь. Не ударить, не врезать, не толкнуть — у неё очень сильно чесались руки. То, что её нельзя было спутать с телефонным столбом, как Пэнси Паркинсон, не наделяло её титулом жирной задницы.
— Не моя вина, что ты настолько слаб, что не можешь удержать метлу прямо.
— Не будь у тебя ножа… — прорычал он.
— Я бы и тогда с тобой справилась.
— Да? Именно так и вышло в пабе в…
— Да ладно. Ты застал меня врасплох.
Он фыркнул.
— Разве? Тебе легче, когда ты врёшь самой себе?
— Просто подвинь метлу, чтобы я могла дотянуться! Плевать, если ты немного испачка… — он дёрнул метлу назад, и Гермиона осеклась — снова пришлось вцепиться в древко, чтобы не свалиться. — Придурок.
Гермиона вырезала широкие круги, медленно продвигаясь к центру и рыхля землю. Та валилась с потолка пластами и огромными комьями; рука у Гермионы устала, и она с остервенением врезалась в почву. Всякая мимолетная пауза, чтобы отбросить волосы или дать отдых мышцам, сопровождалась нетерпеливыми вздохами Малфоя. Каждый раз, снова принимаясь за дело, Гермиона надеялась, что после следующего удара появится солнечный свет — после этого, вот после этого.
— Как ты обнаружил это место?
Малфой помолчал пару секунд — не похоже, чтобы он собирался отвечать.
— Сначала ты.
Гермиона выдохнула через нос. Очевидно, на этот вопрос ответа не будет.
— Ладно.
— Хотя это интересно: почти все те места, в которых я имел несчастье тебя повстречать, обсуждались только в определённых кругах. Этот факт и твои новые предпочтения в оружии… Неужели Золотая поттеровская девочка зависает с плохими ребятами? Уверен, ты с ними связалась не просто так, да, Грейнджер? Наверняка ты оправдала переход тем…
— Мне нет дела до твоих убогих предположений, Малфой. Я уже сталкивалась…
— Это подозрительно, Грейнджер. Интересно, а Министерство знает, чем ты занимаешься? Или Поттер и… тот, второй.
Гермиона замерла — рука упала вниз, когда сил игнорировать напряжение не осталось.
— Ты мне угрожаешь?
— А если да?
Моргнув, Гермиона уставилась на его плечо.
— Что ты собираешься сделать? Рассказать, что я сотрудничала с тобой ради получения информации в антикварном салоне? Они этого не одобрят, но и раздувать проблему не станут. Самое страшное, что может случиться — меня снимут с задания. Но подставляться ещё и самому?
— Я не сделал ничего незаконного. Твоё…
— Думаешь, Министерству понравятся твои попытки отыскать его? Незаконно или нет, но они тебя остановят.
— Чёрт, Грейнджер. Война сломала твой моральный компас? Ты говоришь о злоупотреблении властью, словно это школьный поход в Хогсмид.
— Когда дело касается Пожирателей Смерти, не имеющих собственного морального компаса, ни у меня, ни у Министерства нет никаких терзаний. Я не настолько наивна — все правительства безнравственны. А новое Министерство гораздо лучше, чем то, что находилось под ва…
— Я имею представление о вашем правительстве. Если бы я не считал, что это мне выйдет боком, то сдал бы тебя в ту же секунду, как покинул антикварный магазин, — Малфой произнёс это почти что легкомысленно, будто и не было других вариантов развития событий, и все это понимали.
— Любые уловки и манипуляции, чтобы вырваться вперёд, верно? Ты…
— Ты должна сама понимать, — прорычал он, оглядываясь на неё через плечо. — Грейнджер, не веди себя так, будто не играла в подобные игры и не обдумывала вариант заложить меня. Мы оба отлично всё понимаем, и как бы ты ни хотела соврать самой себе, чтобы продолжить чувствовать своё превосходство над другими, обмануть меня нельзя. Я знаю…
— Прошу прощения? Я не…
— Просто заткнись и рой, или я отберу этот кинжал, сброшу тебя с метлы и буду копать сам.
— Вперёд! Попробуй!
Они оба презрительно усмехались друг другу, пока Малфой не отвернулся, а Гермиона снова не занялась выкапыванием прохода. Что за заносчивый, безмозглый, плохой, эгоистичный человек! Ей так хотелось взять что-то маленькое и острое, например иглу, и воткнуть её в его дурацкое, острое ухо.
Врать себе, чтобы чувствовать, будто она лучше других? Он что, сошёл с ума? Каким оболваненным, чокнутым и психически неустойчивым нужно быть, чтобы выкинуть нечто типа присоединения к Пожирателям Смерти! Но Малфой выжил из ума — и он законченный лицемер. Это она вела себя так? И это говорит он?
— Ха! — воскликнула Гермиона, сердито покосившись на Малфоя, когда тот подпрыгнул от неожиданности.
Он медленно повернул голову, чтобы сердито покоситься на неё, она ответила ему тем же и возобновила свои усилия. Физический труд гасил раздражение, к тому же Малфой молчал. Возможно, она швырнула ему на голову чуть больше грязи, чем могла бы, но доказательств такому поступку не имелось. К тому же это было честно, учитывая то, что она была вся мокрая от пота и покрыта грязными разводами. Правая рука выглядела так, словно Гермиона запихала её в кучу грязи по самое плечо. Она чувствовала, как комки сыпались за рукава и ворот футболки, попадали в бюстгальтер и прилипали к коже. Если Малфой вякнет по этому поводу хоть одно слово, в этот раз она не станет сдерживаться.
Малфою пришлось опустить передний конец метлы и приподнять заднюю часть, чтобы Гермиона доставала до дыры. Вытянув руку, она влезла в неё по самые плечи, и вот кинжал наконец пробился на поверхность. Гермиона разразилась многократными «да, да, да» и Малфой прекратил издавать раздражительные и сердитые звуки из-за количества падающей на него грязи.
— Получилось?
— Да, да, да, — продолжала она.
— Давно пора. Я… — его перебил большой кусок земли, совершенно случайно упавший ему на голову. Он резко обернулся, качнув метлу, но Гермиона спрятала улыбку, глядя на пятно тёмного неба.
Она не представляла, который был час. Но наверняка время позднее, раз кроме темноты ничего не было видно. Гермиона почти ждала, что проклятие, которое она активировала, заставит проход зарасти; от этой мысли уставшая рука заработала ещё энергичнее, но отверстие лишь расширялось. Малфою наверняка придётся поджаться, чтобы протиснуть плечи. И нет никаких гарантий, что пролезет его гигантская голова: Гермиона, конечно, постаралась, но для такого самомнения мало что можно сделать.
