Гермиона поджала губы, и он улыбнулся.

24 декабря; 14:52

Она заглянула в пещеру, затем покосилась на груду костей у входа; клочья разорванной одежды развевались на ветру.

— Вряд ли обычно она доступна для людей, — пробормотал Драко, остановившись перед проёмом и критически осмотрев останки.

— Интересно, как долго люди пытались найти Флоралис?

— Достаточно, чтобы те немногие, кто решился, образовали такую гору.

Они обменялись взглядами; Гермиона отвела руку назад, нащупала ладонь Драко и почувствовала, как по коже заскользил его шрам. Если он спросит вместо того, чтобы так на неё пялиться, она ему напомнит — на случай забывчивости магии.

— Ты же не думаешь, что заклинание подействовало только тогда, когда мы прошли в ту пещеру?

— Я надеялся, ты этого не скажешь, — пробормотал он. — Проверь книгу. Посмотри, не появится ли заклинание на платформе.

Она вытащила томик из сумки, перевернула его задней обложкой, поднялась на цыпочки и попыталась прижать книгу к верхней части проёма. Драко выпустил её руку, забрал книгу и поднёс к одному из солнечных лучей — чернила опять проявились.

— Тогда всё в порядке.

Он взял Гермиону за руку прямо перед тем, как они шагнули в пещеру, и, если она и была счастлива, то не собиралась никому об этом сообщать. Переступив через кости, они углубились во мрак проходов. Фонарь не работал с прошлой недели, как бы Драко его ни встряхивал и ни стучал — Гермиона втайне решила, что у него всё же имелись кое-какие маггловские рефлексы.

В конце извилистого туннеля обнаружилась дверь, которая легко отворилась под её рукой. Восемь ступенек наверх, и они оказались в коридоре, на бежевых стенах которого висели рамы. В них были вставлены картины, изображения случайных лиц и детский рисунок. Они нашли две спальни; в одном из комодов всё ещё лежала одежда, на зеркале висел галстук, а на тумбочке стояла грязная чашка. В холодильнике гнили продукты, на полках хранились кое-какие припасы, а в раковине валялась немытая тарелка. В книге, обнаруженной на журнальном столике в гостиной, торчала закладка, в ванной грудилась несвежая одежда, а полки были уставлены фотографиями.

— Видимо, здесь он и жил, — прошептала Гермиона, не понимая, почему шепчет. — Человек, которого убила Эстербей.

Драко кивнул, полностью сконцентрировавшись на двери перед ними. За створкой оказалась каменная лестница; Гермиона последовала за Драко и остановилась за его спиной на седьмой ступеньке. При виде ковра из маленьких синих цветов на полу пещеры она ахнула — не меньше пятисот растений покрывали его почти от самого подножия лестницы до стены.

Целую минуту Драко с Гермионой рассматривали неподвижное море цветов Флоралиса, крошечных растений, которые они так рьяно старались найти. Ради которых чуть не погибли — в большинстве приходящих на ум случаях опасность была смертельной. Столько трудов — и вот перед ними простиралась их награда; невообразимая сила, заключённая в идеальных восьмерках.

Драко пошевелился, и Гермиона вскинула на него взгляд — пальцы нерешительно дрогнули, но он лишь повернулся к ней лицом. Дёрнул подбородком в её сторону, затем — в сторону лестницы и дверного проёма.

— Хочу посмотреть, есть ли вода.

Гермиона удивлённо уставилась на него, качнулась вперёд, назад, а потом повернулась и начала подниматься по лестнице.

18:41

Она по-прежнему не могла пользоваться своей палочкой, но стоило ей подойти со сковородой к плите, как горелки полыхнули огнём. Гермиона принялась готовить пасту, и рот так обильно наполнился слюной, что впору было забеспокоиться. Драко прислонился к столешнице рядом и подвинул соус — его волосы ещё не высохли после душа.

— Похоже, мы попали на небеса. Горячий душ, полотенца, еда. Чем не рай?

Драко хмыкнул, переходя к следующей фотографии в стопке.

— Ты их просматривала?

Она кивнула.

— Один и тот же человек — ты видел ту фотографию в Лондоне? Этой статуи там нет лет сто минимум.

— Не могу поверить: Флоралис был ему нужен лишь для обретения бессмертия и для защиты растения, которое он никак не использовал.

— Защищал его до тех пор, пока мир не будет готов или, может, до того момента, когда пришлось бы им воспользоваться и по прошествии какого-то количества лет переложить эту обязанность на других людей. Там есть снимки, сделанные в то время, когда фотографии только изобрели. Я не понимаю, почему они его просто не уничтожили? Вряд ли мир когда-либо будет готов к Флоралису.

— Ну, по крайней мере, ему было нескучно.

Гермиона покосилась на развеселившую Драко карточку и быстро отвела глаза.

— О. Мне не надо было это видеть.

— Одна лишь поза достойна снимка.

Тишина.

— Ты можешь…

Гермиона покраснела, решительно замотав головой.

— Нет. Нет, не могу, — поспешив сменить тему, она посмотрела на календарь, который, видимо, сам переворачивался на нужное число. Или же хозяину дома просто нравилось в течение всего года смотреть на эту дату. — Неужели сегодня сочельник?

— Пять.

— Что?

— Ты говоришь это в пятый раз.

— Что ж, Драко, это слегка шокирует. Мы приехали сюда в начале весны. И… если бы я сейчас была дома…

— Мы вернёмся ещё до того, как разберут украшения, — Драко наверняка заметил, как быстро Гермиона моргала и как яростно помешивала макароны, чтобы отвлечься.

— Да. Я просто… не то же самое.

Драко выглядел смущённым; отвернувшись, он потёр грудь.

— Там есть горячий шоколад.

— Что? — вскинув голову, она посмотрела на него.

Он кивнул в сторону полок.

— Горячий шоколад?

Гермиона улыбнулась, и Драко покачал головой, что-то бормоча по пути к полке.

25 декабря; 11:28

— Счастливого Рождества.

Драко плюхнулся на диван рядом с Гермионой и оглядел дом так, словно не мог поверить, что в нём действительно не было ничего интересного. Она ждала прояснения их планов относительно растения. Ждала, что Драко что-нибудь скажет, спустится в пещеру, поборется за Флоралис. Сама Гермиона уже приняла решение.

— Счастливого Рождества.

— Что ты делаешь дома на Рождество? Вы…

— Мы едим сердца домашних эльфов.

Её лицо вытянулось; прищурившись, она ущипнула его за бок.

— Не…

— Ой, чёр…

— Ой! Это было гораздо больнее! Ты…

— Играй, чтобы выиграть, пом…

— Жаль, что ты никогда не…

— Ш… Грейнджер!

— Ха-ха, ой!

— Не… Сломанная рука!

— Тебе нужна салфетка, чтобы вытереть… Я истекаю кровью!

— Неа, ты… Тебе нужна салфетка… Стоп. Грейнд…

— Щекотно!

— Если ты хоть на шаг ко мне приблизишься с этим злорадным выражением на физион.… Прекрати немедленно. Я…

— Ха-ха!

21:19

Гермиона налила горячую воду в обе чашки с шоколадным порошком, быстро помешивая содержимое. Она слышала, что Драко перестал копаться в гостиной, хотя и понятия не имела, что именно он там искал. Если у хозяина дома имелось что-то личное — журналы, дневники, что угодно, — он наверняка взял это с собой. Она решила, что Драко отложил все возможные споры между ними на завтра, и была этому рада. Даже если этот день не создавал ощущения Рождества, ей не хотелось проводить его, крича друг на друга или бегая по лестнице.

В то же время она горела желанием поскорее со всем покончить. Она не могла понять, как ей быть, пока Драко не даст знать о своих планах или не попытается заполучить цветы. Ей казалось, что они стояли на краю обрыва, вытянув руки и сцепившись ладонями. Пока Драко колебался, она тоже пребывала в нерешительности, но как только он упадёт, она последует за ним. Всё зависело от него — Гермиона не могла ни рухнуть, ни отступить, пока он не сделает свой выбор.

Гермиона чуть не облила лицо горячим шоколадом, когда, повернувшись, обнаружила Драко прямо позади себя. Волна дымящейся жидкости выплеснулась из кружки, которую она держала в другой руке, прямо на тыльную сторону ладони. Зашипев, Гермиона поспешно поставила чашки и отчаянно замахала кистью, обвиняюще глядя на Драко. Он приподнял бровь, и она уже открыла рот, чтобы высказать наполовину сформировавшиеся укор и угрозу, как он сделал шаг вперёд. Её рука замерла; всматриваясь в Драко, Гермиона запрокинула голову, и он взял её обожжённую кисть.