Драко потянул сильнее, и Гермиона упёрлась пятками в землю, стараясь потащить его в сторону, казавшуюся ей правильной. Он дёрнул, они стукнулись головами, а её рука врезалась ему в грудь. Кажется, Драко был гораздо больше уверен в своём решении, нежели она. Он поднял её руку, прошёлся пальцами по запястью и дотронулся до ладони. От нетерпения сжал её и начал выводить: «Довер…» Зачем-то прикрыв глаза, Гермиона пихнула Драко и обхватила его запястье — его пальцы в ответ оплели её кисть.

Лучше бы он был прав. Лучше бы он был очень-очень прав. Если у них откажет осязание, им крышка. Они не смогут почувствовать ног, не смогут идти, ползти. Да они даже не поймут, идут они или ползут. Это будет подобно коме, только вот сознание полностью сохранится.

Гермиона впервые была благодарна деревьям за то, что она в них врезалась — так она понимала, что сохраняет способность их чувствовать. Ещё она радовалась тому, что Малфой бежал впереди — наверное, он хотел, чтобы она двигалась быстрее и принимала на себя часть ударов. Она сама считала, что бежит достаточно быстро, раз может держаться с ним рядом, даже несмотря на длину его ног.

С каждым шагом сомнения в правильности его выбора возрастали. Каждую секунду Гермиона ждала, что они либо пересекут магический барьер, либо лишатся всех чувств. Она оказалась заперта в кошмаре, состоящем из чёрной тишины. Ощущала, как дыхание перехватывает в глотке, а страх наполняет кровь, заставляя трястись поджилки. Что, если провидица ошиблась, а видение, которое увидел резчик, было неверным? Что, если они…

Это озарение будто бы вморозило её в тишину. Она беззвучно закричала, и мозг сфокусировался на единственной точке соприкосновения с миром — ладони Драко. Остальное тело парило в небытие, не чувствуя ни прохлады, ни тепла, способных помочь осознать, что за пределами своего разума она жива. Не ощущая ничего и нигде, кроме одного места — на ладони. Даже не вдумываясь, Гермиона знала, что это шрам. Наверное, в нём была какая-то магия — кровная магия. Более мощная, чем та, что их окружала. Пусть заклинание не сработало, но его след остался в их шрамах.

Она почувствовала, как ладонь Драко выскальзывает, а затем ощутила чересчур сильное пожатие его пальцев — похоже, он перестал их осязать. Гермиона больше не чувствовала своих, а значит, у Драко была та же проблема. Обнадёживал лишь тот факт, что она уловила его движение на своей ладони. Их тела всё ещё подчинялись командам мозга. Она попыталась согнуть пальцы, стараясь нащупать пальцы Драко и, видимо, у неё получилось. Решив, что уже должна была коснуться его ладони, она пошевелила пальцами, но ничего не поняла. За пределами этого крохотного круга она ничего не ощущала.

Гермиона отвела и опустила руку, чтобы проверить, не упала ли она. Не почувствовав ничего твёрдого, она вытянула конечность — ничего. Повернула кисть, взмахнула ею и вдруг ударилась о кору. Ладно, ладно. Успокойся, Гермиона. Без паники.

Она обыскала пространство вокруг в поисках Драко и что-то задела. Провела ладонью по ткани, по коже — по его руке до запястья. Наверное, она попыталась его схватить — начав отодвигаться, он вернулся в исходное положение, и она продолжила свои попытки. Она совсем отчаялась; ей приходилось успокаивать себя, двигаясь и наклоняясь вместе с Драко, но наконец она просунула руку в его ладонь. Она схватила его и потянула туда, где ранее стукнулась о кору, подняла его ладонь в надежде прижать её к стволу. Это было сродни стараниям сдвинуть воздух воздухом. Гермиона не представляла, где росло дерево, правильно ли она определила место, верно ли держала руку Драко и в нужном ли направлении тянула. Это была одна из самых неприятных и раздражающих вещей, которые ей доводилось делать — соединять объекты, которые она не могла полноценно почувствовать. И увидеть. Сохранись у неё обоняние и вкус, она бы сейчас очень активно пользовалась носом и языком.

Она надавила ладонью и почувствовала кожу Драко. Провела вверх: гладкость, костяшки, морщинки, костяшки, ногти, а затем — кора дерева. Хорошо. Его рука лежала на стволе, и он это осознавал. Гермиона надеялась, он знает, что делать с этой информацией. Несколько томительных секунд спустя она провела по коре — рука Драко исчезла. Ей оставалось только верить, что он определил направление, место, сохранил равновесие и начал двигаться, а не рухнул прямо перед ней.

Прижав ладонь к стволу, она скомандовала левой ноге сделать шаг вперёд — затем правой, левой. Она почувствовала, что ведёт рукой по коре, не двигая при этом самой конечностью — а значит, наверняка шла. Дерево кончилось; не чувствуя ничего, кроме лёгкого дуновения ветра, Гермиона остановилась и помахала рукой. Вдруг задела Драко, но тот вряд ли это понял. Не шевеля кистью, она ждала, что он начнёт двигаться, но вместо этого почувствовала на ладони его пальцы. Им потребовалось сто девяносто три секунды на то, чтобы приложить её руку к коре. Неужели они умрут прежде, чем сумеют выбраться?

12 октября; 12:29

Гермиона устала. Она не знала, сколько времени вчера они потратили на то, чтобы выбраться из магической ловушки. Когда к ней вернулись чувства, она поначалу ощущала себя по-прежнему слепой. А затем продемонстрировала нелепые прыжки-повороты-пробежки-подскоки, втягивая при этом воздух в лёгкие и тряся разными частями тела. Она напоминала радующуюся жизни фею под кайфом. Драко был слишком занят собственными ощущениями, и лишь тридцать секунд спустя начал смеяться и сыпать колкостями.

Гермионе это совершенно не понравилось, так что она доставила себе дополнительное удовольствие, врезав Драко по спине. Мёртвый жук свалился на землю между ними; Драко подпрыгнул, повернулся и окинул её неприязненным взглядом, в котором сочетались обвинение и вопрос.

— Там был жук, — Гермиона согнула пальцы и подвигала ими вверх-вниз на случай, если Драко не понял, что жук со своими ножками был мерзок сам по себе.

При виде выражения его лица она рассмеялась, и вопрос в его взгляде окончательно трансформировался в обвинение.

— Не было там никакого жука.

— Был!

— Врёшь.

— Я прихлопнула его, клянусь! — рассмеялась она.

Она снова пошевелила пальцами, и Драко, прищурившись, поймал её за руку. Гермиона скорчила серьёзную гримасу, что было трудно сделать, сдерживая смех. Широко распахнув глаза, она хмурилась и морщилась, но наконец-то сумела взять себя в руки. Спустя четыре удара сердца выражение его лица стало каким-то странным, и Гермиона напряглась. Она пригляделась и была готова поклясться, что Драко слегка наклонил голову. Она встретилась с ним взглядом, и он выпустил её руку и отступил назад.

Он двинулся прочь, и она медленно и тяжело вздохнула. Поправив сумку на плече, разгладила футболку.

— Ладно, в следующий раз позволю ему тебя укусить или залезть в ухо.

Драко не ответил, но шёл так быстро, что Гермионе пришлось пробежаться, чтобы его нагнать. На долю секунды ей тогда показалось, что он собирался её поцеловать, и на долю секунды ей показалось, что она ему это позволит. Он использовал поцелуй в том коридоре против неё, но отвлёкся сам — так что его Признание Притягательности было подлинным. Это же был не единственный их поцелуй; когда она уже ничего не могла увидеть, Драко не остановился — он прервался, лишь услышав скрип ступеней. Гермиона по-прежнему помнила его взгляд, когда он приподнял её голову, чувствовала, как воспоминания заставляли сердце биться быстрее. Необходимость, которая чувствовалась и в его поцелуе.

Он заявил, что это была ошибка, когда решил, что, говоря о доверии, она имела в виду именно тот эпизод. Но Гермиона не знала, воспользуется ли он при случае опять такой возможностью. Ясно, что Драко тоже ничего не мог с собой поделать. Они были друг для друга этакими ловушками для насекомых — понимали гибельность пути, но не могли сопротивляться притяжению света. Имелось множество причин, почему Гермиона должна была напоминать себе о безразличии и цивильности, но она могла думать только о том выражении его лица.