Сбитая с толку, Гермиона удивлённо открыла глаза — он стоял перед ней на коленях и, тяжело дыша, смотрел на свою руку. Он сжимал предплечье ладонью, однако Гермиона сумела разглядеть красную линию, видневшуюся из-под кончиков пальцев. Пару долгих секунд она бездумно пялилась на него, стараясь подобрать слова и определиться с движениями. Щёки Малфоя разрумянились, губы ярко горели, волосы торчали в разные стороны. Всё это отнюдь не способствовало успокоению пульса или прекращению бури, имевшей место в животе.

Гермиона приподнялась, посмотрела на землю и схватила перо. Кончик блеснул на солнце красным, и она встретилась взглядом с Малфоем. Два, три, шесть выдохов; Гермиона заметила, что рука у неё дрожит.

— Я только… сумка, — она повернулась, встала на ноги и подошла к сумке за тканью и водой.

Они оба хранили молчание; Гермиона протянула Малфою всё необходимое, и он прижал тряпку к порезу. Вряд ли ранка была глубокой, травы ему не понадобятся. Гермиона облизала опухшие губы: это был один из тех моментов, когда любое движения казалось неправильным.

Малфой дважды откашлялся, они посмотрели друг на друга и отвели глаза.

— Нам пора отправляться в путь.

— Да, — согласилась Гермиона. Дорога. Ходьба — это то, что надо.

========== Часть двадцать третья ==========

24 августа; 16.00

Проблема игнорирования объекта, с которым ты был вынужден находиться рядом дни и ночи напролёт, заключалась в том, что уйти было некуда, а отвлечься — совершенно нечем.

Произошёл нелепый инцидент — они объелись фруктов, а эффект был как после обильного возлияния. Может, в плодах содержалось что-то типа… афродизиака. Или какой-то магии… Ладно, Гермиона отлично знала: в чём бы она себя ни убеждала, это было ложью. Фактом, истинным фактом оставалось то, что она поцеловала Драко Малфоя. И если уж Гермиона действительно собиралась быть честной с собой, то стоило признать: ей понравилось целовать Драко Малфоя. Её живот сжимался совсем не от тошноты, а сердце колотилось отнюдь не от страха — по крайней мере, причина крылась не только в этом. Пальцы и руки так и вовсе норовили прижать Малфоя покрепче.

И это было неправильно.

Происходившее не ощущалось неправильным, но в послевкусии, оставшемся на языке, эта самая неправильность чувствовалась. Потому что Гермиона Грейнджер не должна была целовать Драко Малфоя и получать от этого удовольствие. Она должна была оттолкнуть его, испытать приступ рвоты, приравнять его напор к атаке животного. И пусть поведение Малфоя и было малость… звериным, наверное, то же самое можно было сказать и о её собственной реакции. Проблема — одна из проблем — заключалась в том, что Гермиона больше не смотрела на него как на Малфоя. Того мальчика, на которого она бросала неодобрительные взгляды через Большой зал и которому судьбой было уготовано оказаться в другом лагере и попытаться её убить. Проблема заключалась в том, что он превратился в парня, на которого она бросала неодобрительные взгляды, шагая с ним бок о бок, и которому судьбой было предначертано её спасти, так же как и самой Гермионе — его. Лишь когда вы множество раз спасли друг другу жизнь, начинаешь судить человека по его нынешним поступкам, а не по прошлым. Вот тогда ты задумываешься, что как бы там ни было, но этот человек не настолько плох, насколько подразумевают совершённые им ошибки.

Возможно, случившееся и не должно было стать чем-то особенным. Люди просто поцеловались — да они это делают ежедневно! Миллионы людей заняты этим прямо сейчас, вот в эту секунду, и вот в эту. Люди целовались с теми, чьих имен даже не знали, чьих лиц не могли вспомнить на следующий день. Целовались, взятые на слабо, движимые любопытством или по необходимости. Да, поцелуй был. Но это был всего лишь поцелуй. И он вовсе не должен был означать, что мир покачнулся или рухнул Гермионе на голову. Два человека поцеловались — вот так просто. Вот так сложно.

Гермиона не могла перестать пялиться на рот Малфоя. Не могла прекратить проигрывать тот эпизод в голове, вспоминать тепло его губ, движения языка, выдохи, те горловые звуки, что он издавал, его пальцы. Гермиона надеялась, что Малфой ничего этого не замечает.

25 августа; 9:01

— Надеюсь, дождя сегодня не будет.

О боже. Это было первое, что она сказала Малфою за почти два дня, и ляпнула именно про погоду. Ничто не предвещало дождя. У Гермионы не было ни единой причины поднимать данную тему, и Малфой это тоже прекрасно понимал. Он покосился на Гермиону — кажется, за эти два дня он впервые на неё посмотрел — и она часто заморгала, переводя взгляд с деревьев на землю.

Она не должна была так себя вести. Она должна была быть собранной, зрелой и уверенной. Да, уверенной в себе Гермионой, говорящей о погоде.

Малфой не ответил, а Гермиона сделала вид, что он её не услышал.

15:31

Волосы зацепились за ветку, и Гермиона зашипела — ничего не заметив и продолжив идти, она чуть не вырвала несколько прядей. Нахмурившись и уткнувшись взглядом в землю, Гермиона потянулась, чтобы распутать узел и очистить волосы от листьев и веток; лишь когда шаги Малфоя стали громче, она вскинула глаза. Он подошёл и протянул руку к её волосам. Гермиона уставилась на его подбородок, затем, видимо, чуть дольше нужного разглядывала его рот, и наконец подняла глаза выше. В прошлый раз, увидев, что она запуталась, Малфой лишь посмеялся — он как раз шёл следом и стал свидетелем отличного зрелища. Тогда он даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь, и Гермиона потратила несколько минут, пока раздраженно тянула, распутывала и отрывала волосы.

Она так и не определилась: то ли помочь Малфою, то ли опустить руки, поэтому замерла, скрючив кисти между их телами, словно какой-то монстр. Подавшись вперёд, Малфой потянулся куда-то ей за голову, и костяшки, мазнув по футболке, упёрлись ему в грудь. Разобравшись с волосами, Малфой опустил глаза, и Гермиона посмотрела на него с робкой улыбкой, чего вот совсем не хотела делать! Робкие улыбки для него не предназначались, но она всё равно улыбалась, чуть приподняв уголки губ. Вскинув руку, она провела по макушке и убрала застрявший лист.

— Сп…

— Грейнджер, соберись. Я хочу убраться с этого острова.

Едва Малфой развернулся и пошёл прочь, как вежливость и признательность умерли в её в горле. Прищурившись, Гермиона уставилась ему в спину и с силой щёлкнула по листику, но тот лишь плавно спланировал перед ней. У Малфоя не было причин говорить с ней таким тоном. Если он злился из-за того, что произошло, — это нормально, но в случившемся не было её вины. Если потребуется напомнить, кто именно затеял эту историю с облизыванием, она это сделает. Люди не могут мыслить здраво, когда их шею лижут — наверняка это где-то доказанный факт. Если кого и можно было винить, так это его.

Гермиона хмыкнула, пригладила волосы и двинулась за быстро удаляющейся малфоевской спиной.

26 августа; 19:20

Малфой строгал, а она читала с биноклем. Единственными звуками вокруг были ставшие привычными шорохи леса, удары ножа и шелест миниатюрных страниц. Полчаса назад Гермиона заметила на себе хмурый взгляд Малфоя, но когда уставилась на него в ответ, тот вернулся к своей палке секунд через тридцать.

Гермиона и не представляла, что поцелуй сделает Малфоя ещё более замкнутым. Если раньше он был подобен крепости, то теперь вёл себя так, словно его вообще не существовало. Так, словно поцелуй с Гермионой являлся одной из тех Очень Страшных Ошибок, делать которые он был склонен. Может, это и было ошибкой, но Гермиона не могла понять, что же такого плохого крылось в поцелуе с ней. Не так уж кошмарна она была — во всяком случае, никто не жаловался. Что же до Малфоя… Гермиона полагала, что он издавал одобрительные звуки.

Может, он только сейчас осознал всю ненормальность происходящего — они двое, вместе, оказались в такой ситуации. Гермиона целыми днями напоминала себе о неправильности случившегося, но из этого не следовало, что она выбросила тот эпизод из головы. Это не означало, что она сумела убедить себя… сожалеть. Поцелуй с ним был подобен небольшому взрыву. В хорошем смысле. В очень хорошем, но он её напугал. Она так легко забыла о логике, потеряла всякий контроль; её сердце билось чересчур сильно. Гермиона и не предполагала, что такое вообще возможно. И совсем не думала, что отреагирует подобным образом.